доброй жизни", были подвергнуты добросовестному обсуждению, и обнаружилось, что 
они повинны в симонии, покупая свое вступление в орден. Они долго пробыли 
братьями Дома, и никто не обвинял их в таком проступке. Тем не менее они были 
"в великой сердечной печали" и исповедались магистру, которого это также очень 
огорчило. Вместо того, чтобы передать дело генеральному капитулу, которому 
пришлось бы их исключить, Арман Перигорский держал совет "со старыми и наиболее 
мудрыми мужами Дома", поверив им секрет. Они решили "направить курьера в Рим, 
чтобы спросить об этом Папу и просить его направить свою волю архиепископу 
Цезарейскому, который был другом Дома и приближенным". С папского одобрения 
архиепископ даровал прощение рыцарям-симонитам, и капитул, составленный из 
членов совета магистра, "сделал их братьями снова, как если бы они никогда не 
были братьями".

И дела сии были совершены потому, что они долгое время были братьями Дома и 
были мудрыми и достойными мужами, и доброй жизни, и благочестивыми. И потом 
один из них стал магистром ордена Храма. И вещи эти, - говорит составитель, - 
слыхал я, как рассказывали достойные мужи, жившие в это время, ибо я знаю это 
только от них. [439]

Говоря - "И потом один из них стал магистром ордена Храма" - вероятно, имеют в 
виду Гийома де Соннака, магистра с 1247 по 1249 г., который ко времени своего 
избрания был уже стариком. Подобная щепетильность из-за симонистского 
вступления в орден довольна редка в XIII в., особенно по отношению к человеку 
совершенно достойному. Однако мы обнаруживаем, что сами тамплиеры требуют 
иногда вклад, прежде чем принять соискателя, хотя никакая буквально плата не 
была позволена, и факт этот имел место в магистерство Гийома де Соннака. [440] 
Второй проступок, который влечет изгнание из ордена, - раскрытие капитула. 
Далекое от того, чтобы покрывать таинственные церемонии, это молчание - лишь 
необходимая предосторожность, дающая свободу дебатам. Магистр не может 
"приказать вне капитула сказать что-либо, произошедшее на капитуле", хотя он и 
может заставить рассказать об этом на следующем собрании, особенно когда есть 
основания полагать, что братья "ввели новшества", то есть создали досадные 
прецеденты.

Как кара за убийство, в "Установлениях" приводится в пример брат Парис и два 
других тамплиера, которые убили христианских купцов в Антиохии. Их судили пред 
монастырем и присудили к бичеванию, проведя через Антиохию, Триполи и Тир, 
провозглашая: "Смотрите, вот правосудие, которое чинит Дом этим дурным людям". 
Затем их бросили на вечное заточение в темницу Замка Паломника, где они и 
умерли. [441]

Орден Храма наказывал потерей Дома за мелкую кражу, которую понимают 
разнообразно: выйти из замка или запертого дома ночью или днем иначе, чем через 
дверь; украсть ключи или сделать второй ключ; утаить от своего командора 
имущество Дома стоимостью в три денье и более; запустить руку в котомку к 
другому. Один тамплиер улизнул из французского командорства через стену, и 
капитул предоставил ему отсрочку суда. Ги де Базенвиль, тогдашний магистр во 
Франции, приехал в Сирию и спросил магистра ордена Храма, Реноде Вишье, который 
находился в Цезарее при Людовике Святом, заслуживает ли подобное такого же 
наказания в стране христианской, как и в сарацинской марке. "И тот ему сказал, 
что брат, выходящий из запертого дома иначе, как прямо в дверь, потерял Дом. 
Таким образом, он отправился во Францию, где находился брат, и тот лишился 
Дома". [442]

Продажа без разрешения меры зерна с гумна в командорстве Мас Деу в Руссильоне, 
кража миски масла с овчарни другого Дома повлекли то же наказание. К мелкой 
краже отнесли также случай, происшедший с одним дезертиром. Он может вернуться 
в Дом, если он унес только вещи, в которые сам одет, а главное, - ушел без 
вооружения или доспехов. Если он носит плащ ордена с красным крестом, то должен 
возвратить его после первой ночи, или его будут считать навсегда исключенным из 
ордена Храма.

Ибо дурные братья, оставлявшие Дом и увозившие оттуда одежду, носили ее в 
тавернах и борделях, и в плохих местах, отдавали в залог и продавали ее дурным 
людям, отчего Дому был великий стыд и великое бесчестье, и великий скандал <...
>

Чтобы вступить в Дом, претендент должен объявиться у главных ворот какого-либо 
командорства в Провинции, откуда он сбежал, и просить духовника 
походатайствовать за него.

И когда духовник пожелает напомнить о нем братьям, он должен сказать <...> 
"Дорогие сеньоры-братья, такой-то человек - или такой-то сержант" - и он его 
называет, - "который был нашим братом, находится у главных ворот и ожидает 
милосердия Дома".

Затем командор советуется с капитулом, - может ли дезертир вернуться; ежели 
ничто не свидетельствует против него, "и когда сей безрассудный брат провел 
долгое время у врат, дабы лучше признать свое безрассудство, достойные мужи 
зовут его на капитул. Он должен раздеться совершенно, до штанов, у главных