сарацинских отрядов, можно было взять только измором - но голод угрожал 
осаждавшим так же, как и осажденным в этой бесплодной стране. Замки перекрывали 
пути сообщения между Каиром и Дамаском, а рыцари особенно боялись, что оба 
султана возьмут Святую Землю в кольцо. С другой стороны, пизанцы и генуэзцы 
много больше желали обладать Дамьеттой, нежели освобождать Иерусалим, и вряд ли 
намеревались предпочесть перворазрядный торговый порт городу, представлявшему 
лишь исторический интерес. Но отклонение предложений султана было в основном 
обусловлено главенствующей идеей Папы и его окружения, а именно - нападением на 
Ближний Восток, при котором Дамьетта являлась бы плацдармом. Речь шла также и о 
том, чтобы продлить кампанию до прибытия императора: легат в самом деле получил 
письма из Рима, которые возвещали ему о скорейшем прибытии Фридриха II. [376]

Город пал в начале ноября. Он являл собой ужасающее зрелище:

Мертвые убили живых <...> Трупы жертв чумы покрывали площади. Мертвых находили 
в домах, в спальнях, в постелях <...> сына видели рядом с отцом, раба подле 
своего хозяина, убитых заразой трупов, кои касались их". Победители обнаружили 
еще "золото и серебро в великом количестве, шелковые ткани <...> в чрезвычайном 
изобилии и безмерные богатства всякого рода ценных вещей <...>

Добычу поделили между всеми паломниками, очистили, как могли, город и из мечети 
сделали церковь. Пояс укреплений, считавшийся "ключом и оплотом всего Египта, 
был укреплен тройной стеной и многочисленными и большими башнями, сложенными из 
кирпича". Крестоносцы нашли крепостные стены в достаточно хорошем состоянии, за 
исключением ворот, основательно расшатанных натиском тамплиеров. [377]

Отряд в тысячу человек, погрузившись на легкие суда, отправился в разведку 
вдоль Нила - искать продовольствие. Пройдя озерным и болотистым краем, где 
водились птицы, они захватили замок Танис, турецкий гарнизон которого бежал при 
их приближении. "Никогда не видано было более сильного замка, - рассказывали 
воины по возвращении, - он оснащен семью очень мощными башнями и увенчан 
крепостными стенами; два рва и две стены создают пояс укреплений. Со всех 
сторон простирается озеро, которое до такой степени делает приближение летом 
очень трудным, а зимой совершенно невозможным, что осадой никто не мог бы его 
преодолеть". [378]

В Дамьетте вспыхнули злосчастные раздоры между королем и баронами с одной 
стороны, легатом и епископами - с другой. Пелагий, ничего не смысливший ни в 
войне, ни в топографии страны, играл в стратега и ратовал за продвижение всеми 
силами на Каир; когда Жан де Бриенн воспротивился этому, легат, 
злоупотребляющий своими полномочиями, наложил на королевский лагерь интердикт. 
К несчастью, Папа выслушивал жалобы легата и поддерживал его. Когда Гонорий 
прислал свои поздравления со взятием Дамьетты, он посоветовал патриарху, королю 
и магистрам трех орденов со смирением и благочестием повиноваться епископу 
Альбанскому, "ибо светская власть так же, как и духовная, доверена ему, и он 
может осуществлять ее сам или через передачу полномочий, как ему будет угодно". 
[379] Споры предводителей отражались и на войске, дисциплина которого падала. 
"Зло и грех появились в войске после взятия города; воистину до взятия Дамьетты 
люди пребывали в мире и верности, не было там никакого мелкого воровства или 
сластолюбия; если кто-нибудь находил чужую вещь, она затем возвращалась; и 
также стоило только крикнуть: "Кто нашел такую-то вещь?", как оказывалось, что 
кричат: "Кто ее потерял?". [380]

Между тем султан возобновил переговоры.

Он передал им, что если они захотят возвратить Дамьетту, он отдаст им всю 
Иерусалимскую землю, как если бы ее держали христиане, за исключением Крака <...
> Христиане поговорили об этом и держали совет. И совет им сказал, чтобы они ни 
за что не отдавали ее, и что посредством Дамьетты они бы смогли завоевать всю 
Египетскую и Иерусалимскую землю; ибо тот, кто должен стать римским императором,
 принял обет крестоносца, и приведет с собой множество воинов <...> и если бы 
там находился император, при всей своей власти, и крестоносцы, которые еще 
собирались прийти на помощь <...> можно было бы с Божьей помощью вновь 
получить; всю египетскую и иерусалимскую землю, и что сие они довели до 
Первосвященника. [381]

Со своей стороны. Папа ожидал в ближайшее время отправления немецких 
крестоносцев и поддерживал чаяния гарнизона Дамьетты.

Король Иоанн покинул Египет летом 1220 г. Его возмутили действия легата, и дела 
государства требовали его присутствия. Высшее командование осталось за Пелагием,
 ибо власть, предоставленная легату Папой, давала ему право вето, перед которым 
магистры трех орденов могли только склоняться.

Гонорий III поддерживал крестоносцев, насколько это было в его силах, при 
энергичном содействии казначея ордена Храма в Париже. В июле Папа писал брату 
Эймару, чтобы тот выделил шесть тысяч марок серебром, или, если этого будет 
недостаточно, - взял бы из других средств, принадлежащих Папе, и 
безотлагательно переправил бы их за море. [382] Брат Эймар удвоил названную 
сумму и отослал тринадцать тысяч марок. Папа упрекнул его [383] , а 22 сентября