казначей снова получил выволочку за то, что без распоряжения передал 
крестоносцам новые папские средства при посредничестве болонских купцов. [384] 
"Продовольствие и лошади приходили к нам в изобилии по воле Божией, неся 
радость собранию верующих", свидетельствует Оливье Схоластик; он отмечает шесть 
успешных высадок. [385]

Магистр ордена Храма, Пере де Монтегаудо, покинул Дамьетту и присоединился в 
Акре к королю. Письмо, адресованное им епископу Эльнскому 20 сентября 1220 г., 
позволяет проникнуть одновременно в его надежды и тревоги.

Знайте, что числа паломников, высадившихся при первом переезде после взятия 
Дамьетты, вместе с остатками войска могло хватить, чтобы снабдить город и 
защитить свой замок. Тем не менее, господин легат (dominus quidem legatus) 
высказался за наступательную войну по согласию с духовенством и проповедовал 
народу, часто и с прилежанием, совершить набег на язычников. Но бароны войска, 
как заморские, так и бароны Земли, уверенные, что при нашем положении не хватит 
сил, чтобы вооружить город и двинуться в наступление, полезное для христианства,
 не желали соглашаться на попытку продвижения. Ибо вавилонский султан, 
отброшенный недалеко от Дамьетты со множеством язычников, соорудил на обоих 
рукавах реки мосты, дабы воспрепятствовать нашему успеху. Он ожидал нас там со 
столь мощной силой, что верующим угрожала бы самая великая опасность, если бы 
они рискнули на них напасть. Мы же укрепили город, замок и прилегающие берега, 
надеясь получить утешение от Бога в виде подкреплений <...>

Знайте также, что Корадин [Малек ал-Моаддам], султан Дамаска, собрал 
бесчисленное множество сарацин и объявился близ Акры и Тира. Поскольку рыцари и 
народ претерпели слишком много лишений, чтобы сопротивляться ему, он в 
многочисленных набегах причинил им много зла. Перед этим он много раз прошел 
перед нашим замком, названным Замком Паломника, и разбил там шатры и произвел у 
нас серьезные опустошения. Он осадил и взял замок Цезарею, пока в Акре отдыхало 
множество паломников.

Знайте далее, что Сераф [Малек ал-Ашраф], княжащий в Армении, сын Сафедина 
[Сеифеддина] и брат султана Вавилонии и Дамаска, начал войну с сарацинами 
востока, и что он победил многих из их эмиров, хотя милостью Божией одолел не 
всех. Ибо если бы война сия закончилась его победой, земли Антиохии, Триполи, 
Акры и Египта, судя по направлению его атак, оказались бы в наибольшей 
опасности. И если бы он осадил одну из наших крепостей, мы бы не смогли 
заставить его уйти никаким образом. Поистине, раздоры наших врагов приносят нам 
радость и утешение!

Мы давно дожидаемся прибытия императора и прочих сеньоров, дабы иметь смену <...
> но если надежды на подобную помощь обманут нас, ближайшим летом (храни от 
этого Бог!) обе земли Сирии и Египта <...> окажутся в непрочном положении. Сами 
мы и прочие люди Земли настолько обременены расходами на крестовый поход, что 
больше тратить не можем. [386]

Полезно сравнить письма Пере де Монтегаудо с письмами, написанными Жоффруа Фуше 
и Бертраном де Бланфором пятьюдесятью годами ранее при аналогичных 
обстоятельствах. [387] В 1163 г., как и в 1220, рыцарство Святой Земли 
неподвижно стояло в Дельте, и сарацины воспользовались этим, чтобы опустошить 
Сирию. Монтегаудо, как великий командор, выказал себя много более обеспокоенным 
положением королевства, нежели участью крестоносцев в Египте. Ни один, ни 
другие, кажется, не надеялись на легкие экспедиции. Троих тамплиеров неотступно 
преследовал страх окружения, захвата власти единым главой Ислама, который мог, 
по выражению Бертрана де Бланфора, "объединить оба премогущественных 
королевства Вавилон и Дамаск ради уничтожения самого имени христианина". Именно 
так случилось при Саладине и Бейбарсе, и всякий раз это оказывалось катастрофой 
для Святой Земли. Вся тамплиерская политика направлялась на разъединение 
египетских и азиатских сарацин: дипломатическими средствами - путем альянсов с 
Дамаском или Алеппо и военными - посредством удержания замков Крака Моавитского 
и Монреаля.

Очевидно, что Пере де Монтегаудо осуждал стратегию легата и потерял всякую 
надежду на немецкий крестовый поход. Появление герцога Баварского в 
сопровождении некоторых рыцарей Империи должно было окончательно убедить, что 
лично император не прибудет. Когда весной 1221 г. султан повторил свои мирные 
предложения, тамплиеры и госпитальеры согласились их принять и добились 
согласия от сирийских баронов. [388] Мусульмане в обмен на Дамьетту должны были 
возвратить Иерусалим со всей его округой, за исключением Крака и Монреаля, а 
также выплатить возмещение на восстановление крепостей, срытых ими до этого. 
Один Пелагий не желал признавать очевидное и отказывался от любого компромисса. 
Он упорно добивался похода всеми силами на Каир, не учитывая стратегических 
обстоятельств. И когда рыцари-миряне вновь отказались последовать за ним, он 
отлучил от церкви всех, кто остался в тылу.

Одно из наиболее трезвых и объективных свидетельств о последнем акте этой 
трагедии дошло до нас опять-таки из-под пера Пере де Монтегаудо, который писал 
Алену Мартелю, магистру в Англии: