Эту-то привилегию и включил Климент в длинный список прав и исключительных 
привилегий ордена Храма: доказательство его уважения и доверия. Но не 
достаточно ли было этого, чтобы вызвать подозрение, даже зависть инквизиции? 
Нет ли серьезной причинной связи с тем, что высшая привилегия, предоставленная 
тамплиерам, оказалась и последней?

В течение 1306 г. Гийом Ногаре сблизился с доминиканцами, и особенно с 
верховным инквизитором, Гийомом Парижским, который стал исповедником короля 
вместо другого доминиканца, Никола де Фреовиля, возвысившегося до багряных 
облачений кардинала. Ранее Гийом Парижский был исповедником детей Франции 
[королевских детей], за обучением которых он следил между 1299 и 1301 гг., и 
эту должность он уступил третьему доминиканцу, отцу Эмберу. [518] В деле 
Бонифация VIII инквизитор и парижские доминиканцы присоединились к Филиппу, что 
доминиканцы юга сделать отказались. Гийом де Ногаре, которого считали жертвой, 
намеченной инквизицией, избежал говорили, чудесным образом - анафемы; его 
правоверие никогда не ставилось под сомнение при его жизни, невзирая на 
посягательство, совершенное в Ананьи. Но его спасение целиком зависело от 
милости Филиппа, и он изо всех сил старался услужить королю. Союз, который 
мало-помалу оформился между Гийомом Парижским и Гийомом де Ногаре, был логичен, 
поскольку один завидовал духовным привилегиям ордена Храма, а второй желал 
обратить материальные средства ордена на пользу короне.

В течение лета финансы Филиппа Красивого настиг новый кризис. Банкиры короля, 
семейство Франчези, исчерпали все возможности и находились на грани разорения, 
и тогда Ногаре осенила идея захватить имущество евреев, поселившихся во Франции,
 как уже поступили с ломбардцами в 1292 г. Он сам отправился в Тулузу, чтобы 
наблюдать, как для этого расставляются сети, идея была осуществлена 22 июля. 
Чиновники короля конфисковали все имущество евреев, оставив тем только 
незначительные средства для того, чтобы покинуть страну. [519] Из собранных 
таким образом ценных металлов монетный двор начеканил новые монеты, между тем 
как объявили переоценку старых. [520] Результатом этого было великое 
недовольство; в сентябре в Париже разразился бунт, и Филиппу пришлось укрыться 
в командорстве ордена Храма. Мятеж вскоре подавили, вожаков повесили, но 
денежный кризис так и не был разрешен. После ломбардцев - евреи, после евреев?..


В апреле 1307 г. в Пуатье Филипп встретился с Папой. Климент все еще 
отказывался принять Ногаре, но не мог помещать ему сопровождать короля. Чтобы 
добиться осуждения Бонифация и в связи с этим - собственного оправдания, 
которым он дорожил, как самой жизнью (что зависела от него), легист противился 
искусственному продолжению конфликта, и так сильно мешавшего отношениям 
французского двора и Святого престола: он проделал это с большой ловкостью, яо, 
несомненно, неожиданная твердость Климента побудила Ногаре взяться за 
исполнение уже разработанного плана против тамплиеров.

Во время пребывания в Лионе Филипп сообщил Папе о некоторых подозрениях, что он 
испытывает в отношении ордена Храма; Климент, однако, выразил свое полное 
недоверие. На последовавшей встрече в Пуатье, во время прощания, когда Папа и 
король вместе шли через большой дворцовый зал, Филипп вернулся к этой теме, но 
не сразу и не без смущения. По словам Климента, один из секретарей короля 
изложил суть дела, но Папа снова счел обвинения невероятными. [521]

Как зародились подобные подозрения? Прежде всего, их распространял некий Эскиус 
из Флуарака, что в диоцезе Ажен, именовавший себя слугой французского короля и 
игравший роль осведомителя то при арагонском дворе, то при дворе французском.

Именно около 1300 г., в Лериде, в покоях короля Иакова II Арагонского он 
поделился некоторыми секретами, которые, по его утверждению, выманил у 
тамплиеров, а именно, что они отрекались от Бога во время своего вступления в 
орден и поклонялись идолу на своих капитулах. Информатор старался 
воспользоваться кратковременной ссорой между Иаковом II и магистром Испании и 
получил от Иакова ответ (иронический?) - "Ежели это будет доказано, я дам вам 
тысячу ливров ренты и три тысячи ливров из имущества ордена". Выставленный 
королем Арагонским, Эскиус отправился попытать счастья в Париже подле своего 
соотечественника Гийома де Ногаре, который тут же понял, какую выгоду он может 
извлечь из подобного обвинения. [522]

Не вызывает сомнений, что дело тамплиеров, как и дело Бонифация VIII, было 
взращено Ногаре: именно он велел разыскать и собрать свидетелей, которые были 
необходимы, чтобы обосновать публичную диффамацию и начать процесс по обвинению 
в ереси без санкции полномочного обвинителя. Хронист Иоанн Сен-Викторский 
рассудительно утверждает: "Дело тамплиеров было раскрыто задолго до этого 
некоторыми командорами и некоторыми людьми, благородными и простолюдинами, 
которые были тамплиерами и находились в темницах в различных частях королевства,
 которых Гийом де Ногаре велел собрать как свидетелей и в большой секретности 
стеречь в темнице Корбей; брат Эмбер, доминиканец и исповедник короля, был их 
стражем и мог располагать их особами". Не призывает ли нас каноник Сен-Виктора 
догадаться о его мысли, которую он не может выразить яснее? [523]

Призванный в Курию, чтобы встретить там послов монгольского хана, Жак де Моле