Акру, а султан подошел к Триполи".

В последний час было предпринято отчаянное усилие укрепить город. Киприоты и 
госпитальеры привели отряды рыцарей и сержантов; орден Храма послал маршала 
Жоффруа де Вандака, командора Акры, Педро де Монкаду (магистра Испании в 
1279-1282), брата Редкёра и часть монастыря. Даже венецианцы, которые 
спровоцировали катастрофу, приняли участие в обороне Триполи.

Осада началась 17 марта 1289 г. Гарнизон, разобщенный и смешанный, защищался 
без особого рвения.

Город был очень сильным, и с крепкими каменными стенами, но султан велел 
наступать и стремительно атаковать самое слабое место - Древнюю башню, которая 
действительно была очень старой; и по ней так били машины, что вся она 
развалилась на части, также и башня Госпиталя, которая была крепкой и новой, 
тоже была пробита [так], что свободно могла пройти лошадь, у султана было столь 
великое число людей, что двадцать сарацинских лучников так целились в каждого 
[нашего], что ни один из наших арбалетчиков не осмеливался выглянуть оттуда, 
чтобы выстрелить, и были [они] скоро разбиты <...>

Венецианцы и пизанцы дали сигнал спасаться, кто может, выходя в открытое море 
на своих судах; вслед за ними гарнизон очистил место, потеря которого казалась 
неизбежной. "Маршал ордена Храма и командор Госпиталя с предводителями 
киприотов ускользнули <...>, и пал в битве де Монкада, командор ордена Храма, и 
Гийом де Кардона, брат ордена Храма, и был взят живым брат Редкёр, и брат Гуго, 
сын графа Ампурийского <...>

Потеря Триполи ознаменовалась новым перемирием между иерусалимским королем и 
султаном. Это поражение имело отзвуки на Западе. Папа отправил двадцать 
спасательных галер христианам Акры. Крестоносцы, сопровождавшие их, шли 
навстречу последней трагедии Святой Земли.

Когда эти люди были в Акре, перемирие, которое король заключил с султаном, 
хорошо поддерживалось обеими сторонами, и бедные простые сарацины вошли в Акру 
и принесли на продажу свое добро, как они уже делали. Волею Дьявола, который 
охотно изыскивает дурные дела среди добрых людей, произошло так, что эти 
крестоносцы, которые прибыли, чтобы творить добро и ради своей души, на помощь 
городу Акре, способствовали его уничтожению, ибо они промчались по земле Акры и 
предали мечу всех бедных крестьян, которые несли на продажу в Акру свое добро, 
пшеницу и прочие вещи, и которые были сарацинами из обнесенных изгородями хижин 
Акры; и точно так же убили многих сирийцев, которые носили бороды, а были 
греческой веры, и которых убили за их бороды, принимая за сарацин; каковое дело 
было очень скверным поступком, и это стало причиной взятия Акры сарацинами, как 
вы услышите. [496]

Султан сохранил перемирие, но письменно обратился к главам города, потребовав 
наказать виновных. На собрании совета, рассматривавшего это требование, магистр 
ордена Храма предложил решение, которое отличалось находчивостью. Пусть в 
городских темницах отыщут всех осужденных за разные преступления к смерти по 
городскому праву и казнят их публично, уверив султана, что это убийцы 
мусульманских крестьян. "И таким образом, - сказал он, - будет считаться, что 
султану заплатили, и мы избежим его мести, и свершим правосудие над ними, 
поскольку они все равно должны умереть". Но совет показал себя неспособным 
принять решение даже по столь неотложному вопросу и направил расплывчатые 
извинения султану, который решил покончить с христианами Акры.

Смерть султана Килавуна, которому безоговорочно наследовал его сын, не 
остановила приготовлений. "И эмир Салах, [497] эмир, который был другом 
магистра ордена Храма, дал знать оттуда названному магистру, что султан всеми 
способами собирается идти на осаду Акры, что магистр, ордена Храма довел до 
всех сеньоров Акры, а они не пожелали верить этому". Добровольное ослепление, 
однако, должно было зайти еще дальше.

Престиж Гийома де Боже внушал столь сильное уважение даже туркам, что султан 
написал ему письмо, чтобы сообщить о своем прибытии. Корреспонденция попала в 
руки хрониста:

<...> Султан направил послания магистру ордена Храма, которые были ответными на 
послания сарацинские и французские, написанные моей рукой, каковое ответное 
письмо я носил и показывал монсеньеру магистру, и всем сеньорам Акры, то есть 
патриарху, легату, магистру Госпиталя <...> и командору Немцев <...> и я 
показывал его консулу Пизы, и бальи Венеции, но никто не пожелал удостовериться,
 что султан приходит, покуда он не приблизился <...>

Послание было изложено в следующих словах:

Султан султанов, царь царей, повелитель повелителей, Малек ал-Эссераф; 
могущественный, грозный, каратель мятежников, победитель франков, и татар, и 
армян, вырывающий крепости из рук неверных <...> вам, Магистру, благородному 
магистру ордена Храма, истинному и мудрому, привет и наша добрая воля.