хотя и не слишком глубокими. Колофон греческими буквами на рукописи греческого 
Псалтыря, хранящейся ныне в Париже, гласит: «Я, Седулий Скотт, написал» 
(Sidulos Scottos ego egrapsa) 102.
   Сочинения Седулия сами собой свидетельствуют о его владении всеми 
литературными жанрами того времени. В Collectaneum он собрал извлечения из 
самых известных произведений античных авторов, а в то [237]время, когда книги и 
библиотеки были сравнительно редки, такие сборники имели практическое значение. 
Эта форма достигла своего классического развития в Аdages Эразма. «Книга о 
христианских правителях» (Liber de Rectoribus Christians)103, написанная прозой 
со стихотворными вкраплениями, которые в основном подытоживают предшествующие 
прозаические отрывки, представляет собой ранний пример исследования в области 
политической теории и главным образом посвящена обязанностям правителей. Эта 
книга получила признание во всей Европе от России до Исландии и известна под 
названием «Зерцало Князей». Важно отметить, что в этой работе Седулий, очевидно,
 испытал влияние главы о «Неправедном царе» из анонимного ирландского трактата 
De Duodecim abusivis saeculi, написанного в начале VIII в. Он разделял живой 
интерес своего времени к грамматическим изысканиям и написал комментарии к 
Евтихию, Присциану и Донату, а также внес свой вклад в современную литературу 
по библейской экзегезе своим «Собранием комментариев к Евангелию от Матфея» 
(Collectaneum in Matthaeum) и «Собранием комментариев ко всем Посланиям 
апостола Павла» (Collectaneum in omnes beati Pauli Epistolas). Последнее 
произведение представляет для нас особый интерес, поскольку оно принадлежит к 
числу комментариев на послания апостола Павла, которые почти все напрямую 
происходят из Ирландии. На этом основании, как отмечает Кении104, можно 
предположить, что Седулий либо написал свой Collectaneum в Ирландии, либо 
использовал книги, привезенные оттуда.
   Сегодня с наибольшим удовольствием мы вспоминаем Седулия за его 
стихотворения105, всего их дошло 83; ибо при всей своей учености он сохранил 
живость ума и богатство воображения, свойственные его землякам, и хотя для 
своего времени Седулий был уникальным человеком по разнообразию и правильности 
своих лирических метров, он обладал легкостью пера, что доказывает его талант. 
Именно с этой яркостью написаны стихотворения, обращенные к Хартгару, епископу 
Льежа (840-854 гг.), с просьбой о принятии в его школу и с просьбой, 
одновременно серьезной и шутливой, о помощи себе и своим товарищам-ученым — о 
предоставлении вина, мяса, меда и лучшего жилища. Та же легкость и такт, с 
которыми он обращается к Хартгару, не нанеся ему обиды, позволили Седулию 
обратиться с приветствием к преемнику Хартгара, епископу Франко. Подобно 
современному поэту-лауреату, Седулий был мастером торжественного стихосложения, 
значительная часть его поэм, написанных в величавом стиле, посвящена 
общественным событиям современной ему эпохи, будь то смерть епископа Хартгара 
(nо. XVII) или вступление на кафедру его преемника [238]Франко (XVIII, XIX, 
LХVI). Многие поэмы адресованы членам королевской семьи — самому королю Карлу 
Лысому, императору Лотарю, его супруге Эрменгарде и их сыновьям Людовику и 
Карлу (XII-XXVII et alia). Три стихотворения на современные ему события, по 
всей вероятности, опять связывают его с двором Северного Уэльса. Одно из них, 
носящее название «О поражении норманнов» (De Strage Normannorum) (ХLV), на 
самом деле представляет собой благодарственный гимн в честь победы над 
норвежцами — этим «враждебным родом» (gens inimica), этими «презренными людьми» 
(homines viles) — и, вероятно, было вдохновлено битвой, в которой был убит 
предводитель викингов Горм (см. выше с. 146). Другое стихотворение (ХLУП), по 
всей видимости, посвящено «алтарю», воздвигнутому королем Рориком, несомненно, 
Родри Великим, королем Северного Уэльса. Вполне возможно, что эти три 
стихотворения были сочинены до прибытия Седулия на континент; впрочем, в это 
время Карл был так напуган набегами норвежцев, что смерть их предводителя, 
конечно, могла стать поводом для веселья в Льеже, и для Седулия было бы вполне 
естественно запечатлеть это великое событие.
   Может быть, именно юмор Седулия в шуточных стихотворениях выделяет его среди 
современников, отличавшихся более мрачным взглядом на мир, столь свойственным 
для Средневековья. Так, он обращается к своему другу Роберту, склоняя по 
падежам его имя (LУШ).
    
Славный муж Роберт, 
Возрастают хвалы Роберта. 
Христос, будь милостив к Роберту, 
Продли годы жизни Роберта...
    
    Его дар утонченного юмора наиболее полно проявился в пародийной героической 
поэме из 140 строк на смерть барана, разорванного на куски собакой (ХLI). Эта 
поэма завершается эпитафией. Баран, находясь в безвыходном положении, устрашает 
собак — всех, кроме одной,— героической речью в десять строк, составленной в 
традиционно высоком ключе, а после героической смерти барана Седулий с дерзким 
легкомыслием произносит хвалебную речь в возвышенном стиле античного эпоса:
    
    «Был он лишен недостатков и не говорил пустых слов, Баа и Бее были 
таинственные звуки, которые он произносил. Когда агнец воцарился высоко, чтобы 
спасти грешников, Сын самого Господа испытал горькую смерть. Идя по пути смерти,
 разорван жестокими псами, так, славный баран, ты погиб за непокаявшегося вора. 
Как овен был принесен в жертву вместо Исаака, так и ты — жертва вместо 
бедняги»106. [239]
    Поэтический талант Седулия более всего виден в его произведениях,