строительстве и украшении своих частных церквей, предназначенных для 
использования их общиной. Сульпиций Север говорит, что он был окружен «толпой 
монахов» (turba monachorum), а в своих «Диалогах» он изображает сцену, в 
которой его друг Постуманий, недавно вернувшийся после своей жизни с одним 
отшельником в североафриканской пустыне, рассказывает о своих впечатлених 
внимательным слушателям. Новое видение христианства, порожденное восточным 
мистицизмом и аскетизмом, пришло к св. Паулину как откровение ослепительной 
славы, властный зов оставить мир и передать свое достояние и все свое имущество 
— свои regпа, как называет их Августин,— Христу. Следуя этому зову, Паулин 
основал частный монастырь в Ноле, в Кампании, где он жил со своей 
женой-испанкой Тсрасией отныне как брат и сестра. Он называет свою общину 
топаsterium 18, а о его немногих избранных насельниках говорит как о 
«монашеском братстве» (fraternitas monacha)19. Его переписка со старым другом и 
наставником Авсонием является красноречивеишим свидетельством той непреодолимой 
силы, с которой новый аскетический идеал взорвал спокойную официальность 
галльского христианства.
   Великим зачинателем монашеского движения на Западе был св. Мартин, епископ 
Тура20. Он родился скрее всего в 316 г., а умер в 397-м. В прежней жизни он был 
солдатом римской армии в Паннонии — современной Венгрии — вблизи Дуная, однако, 
обратившись в христианство, он искал и обрел освобождение от военных властей, 
когда войско находилось в Вормсе; но точная дата неизвестна. Он провел 
некоторое время в отшельнической келье в Милане; однако все это происходило 
именно в тот период, когда достиг своей кульминации арианский спор, и Мартин, 
очевидно, уже тогда глубоко восхищался Иларием Пуатьеским, духовная жизнь 
которого, как и его собственная, большей частью сформировалась под влиянием 
греческой церкви. После возвращения Илария в Рим из изгнания Мартин искал 
встречи с ним, а затем последовал за ним в Галлию. Там он поселился под 
покровительством [202]Илария, начав жизнь аскета с несколькими монахами в 
пещерах и деревянных кельях в Лигюже, а позднее основав свой magnum monasterium,
 «большой монастырь», Мармутье в окрестностях Тура. Лигюже был первым 
монастырем в Галлии, а Мартин — первым епископом-монахом. Эта фигура была 
характерна исключительно для «кельтской церкви», что стало ее отличительной 
чертой на протяжении нескольких последующих столетий.
   В своей деятельности Мартин предстает перед нами одновременно организатором 
и мистиком, и эти качества в соединении с епископским патронажем великого 
Илария дали ему возможность стать основателем традиционного западного 
монашества. Иларий, конечно же, оказал на его жизнь огромное влияние, и не 
подлежит сомнению, что труды Мартина на протяжении всей его жизни вдохновлялись 
и направлялись самим Иларием. Сложно сказать, до какой степени Мартин обязан 
столь быстрым ростом своего авторитета, сначала в Галлии, а затем и в Британии, 
своему ученику Сульпицию Северу, посвятившему значительную часть своей жизни и 
литературной деятельности созданию образа учителя. Мартин не оставил после себя 
собственных произведений, но привлекательность сочинений Севера и 
непосредственность нарисованной им картины неотделимы от вдохновлявшего их 
святого.
   Примечательно, что западное монашество, вдохновляемое и поддерживаемое 
Иларием, столпом западного православия, стало предметом активного осуждения со 
стороны галльских епископов. Это может показаться странным, но таковы факты. Об 
этом постоянно говорится в переписке между Сульпицием Севером и св. Паулином 
Ноланским. Демократическая система, всегда преобладавшая в монашеских общинах, 
была совершенно чужда церковной иерархии, основанной на системе римской 
гражданской администрации. Растущая вражда между епископами и монахами в Галлии 
стала особенно очевидной в начале V века, а епископское осуждение в особенности 
относилось к назначениям монахов на вакантные епископские кафедры. Недовольство 
этой практикой недвусмысленно выражалось и папским престолом и было озвучено в 
знаменитом письме Cuperemus quidem, обращенном в 428 г. Целестином, епископом 
Римским, к епископам Вьенна и Нарбонна по случаю епископских выборов на 
Арльскую кафедру. Папа протестует против избрания «странников и чужестранцев» 
(peregrini et extranei) на епископские кресла через голову местного клира, 
известного своей пастве и имеющему право на продвижение по службе в тех районах,
 где они трудились. Он открыто выражает свою неприязнь к епископам-монахам. 
[203]
    Те, кто не возрос в Церкви, поступают противоположно обычаям Церкви, ...
придя от других обычаев, они принесли с собой свои традиционные способы... 
одетые в плащи и препоясав чресла... Такое обыкновение, может быть, и могут 
соблюдать... те, кто обитает в отдаленных местах и ведут свою жизнь вдали от 
других людей. Но почему должны они одеваться так в церквах Божиих, изменяя 
обыкновения стольких лет, таких великих прелатов, на другие обычаи?»21
    Мы остановились на раннем христианстве Галлии, поскольку современные тексты 
являются относительно полными и аутентичными. У нас нет современных местных 
свидетельств об истории ранней церкви в Британии, за исключением нескольких 
надписей на камнях, найденных в западной части острова22. Местные литературные 
тексты в Британии появляются не ранее VI века, а в Ирландии, где письменность 
была введена, по всей вероятности, в V веке, во времена св. Патрика, нашими 
единственными подлинными документами столь раннего времени являются его 
собственные произведения. Поэтому в наших сведениях о начальном этапе 
христианства в Британии мы главным образом основываемся на современных 
континентальных авторах, а наши самые полные источники информации по этому 
вопросу происходят из Галлии.
   Наши первые непосредственные данные о христианстве в Британии тем не менее