искусство»: «По моему мнению, все кельтское искусство представляет собой 
единство. Это — творение одного народа, кельтов»'.
    Кельтское искусство справедливо названо первым крупным вкладом варваров в 
европейское искусство (Jacobsthal, р. 163). Истоки кельтского искусства 
неизвестны, хотя до недавнего времени господствовало представление, согласно 
которому оно в древнейший период развилось из одной школы; но где, когда и как? 
Что послужило причиной его возникновения? Ответ на эти вопросы скрыт от нас. 
Высказанная недавно точка зрения2 избегает прямого ответа, представляя развитие 
кельтского искусства постепенным и весьма сложным процессом, протекавшим под 
воздействием различных условий и различных мест. И все же это — особое 
национальное искусство. В своих самых ярких чертах кельтское искусство 
отличается от искусств других народов: финикийцев и иберов, этрусков и греков. 
Тем не менее кельтское искусство не было изолированным явлением, а его история 
свидетельствует о многочисленных контактах с некельтскими народами. Они сыграли 
большую роль в его развитии в разных аспектах и в разные периоды и позволяют 
нам составить какое-то представление о его хронологии.
   Каковы же основные черты кельтского искусства, благодаря которым мы можем 
безошибочно идентифицировать его образцы, где бы они ни были обнаружены? 
Возможно, самым показательным является его оригинальность, выбор и сочетание 
мотивов, берущих начало из мира природы, мира животных и растений, с небольшими 
вкраплениями антропоморфных элементов,— а все эти мотивы вместе образуют 
фантастическое творение воображения, чрезвычайно далекое от действительности. 
Неизменной остается утонченность композиции. Эта утонченность выражается в 
изысканности линий, безошибочном художественном [340]вкусе в применении данного 
орнамента к данному изделию.
   Художественным результатом становится достижение совершенства и изящества в 
разработке орнаментальных мотивов. Кельтские художники интуитивно осознавали 
важность плавной линии и обладали твердой рукой при ее начертании. Они любили 
схематизм. Для них природа была источником вдохновения, источником 
орнаментальных мотивов, которые воспринимались не как отражение предметной 
реальности, не как символ (мы настаиваем на этом), но как нечто, подвластное 
лишь чутью и умению самого художника. У кельтских мастеров было врожденное 
чувство орнамента, сочетавшееся с безошибочным чувством формы, особенно 
заметным в их монетах (см. илл. 15; Уага§пас, рр. 193-208). Их богатый и даже 
избыточный запас орнаментов, создающий впечатление почти что ужаса перед 
пустотой (horror vacui), щедро использовался при создании произведений 
искусства из любого материала. Кельтское искусство по своей сути скорее 
образное, чем репрезентативное. В кельтском растительном орнаменте едва ли 
возможно идентифицировать виды листьев. Когда кельтские художники используют 
образы из растительного или животного мира, то это скорее стилизация, чем 
прямое воспроизведение, а их смешение приводит к появлению фантастических 
образов, напоминающих поздне-античные бестиарии. Эти достижения кельтского 
искусства наложили свой отпечаток и придали характерные черты всей его долгой 
истории. Они не были утеряны во время миграций и войн кельтских народов, и в 
период существования великой галльской нации до римского завоевания. Мы 
прослеживаем черты кельтского орнамента в прекрасных изгибах стилизованного 
растительного орнамента на керамике Марны, сохранившейся, например, в Музее 
Сен-Брие (St Brieuc) в Бретани, и в искусстве орнаментальных рисунков на полях 
ирландских манускриптов, появившемся несколькими веками позднее, и, возможно,— 
хотя в данном случае сложнее определить промежуточные этапы развития — в 
пиктских надгробных плитах.
   Эта основная форма кельтского искусства достигла пика своего развития в 
период владычества Римской империи. Кельтское искусство, укорененное в 
гальштаттском периоде в первой половине первого тысячелетия до н. э., было не 
узко национальным явлением, а частью интернационального искусства Евразии, 
отразившегося в соответствующем стиле греческого «геометрического периода». Его 
общие черты — стилизация всех природных объектов в линейных, в особенности 
ломаных, геометрических формах и бесконечные повторения полученных таким 
образом мотивов. Типичные мотивы — наложенные друг [341]на друга ряды лошадей и 
водяных птиц. Это — массовое искусство, так как подобные орнаменты могли с 
равным успехом воспроизводиться и на металлических изделиях, и на керамике.
   К VIII веку до н. э. искусство Греции и Италии стало испытывать воздействие 
более богатой и более разнообразной восточной культуры. Этот период известен 
античным археологам как период ориента-лизации. Три столетия спустя сходный 
стиль появился в Галлии, что повлекло за собой трансформацию старого 
геометрического стиля. Игра творческого воображения стала более богатой, полной 
и свободной. Появился насыщенный и по своей сути фантастический стиль, что в 
сочетании с прежними традициями привело к возникновению совершенно нового и 
своеобразного искусства. Культурное развитие Галлии, вместе с развитием 
Северной Европы в целом, отставало от стран Восточного Средиземноморья, и 
свежие веяния нового искусства пришли в Галлию не напрямую с Востока, но с 
запозданием, обходными путями, через Грецию в Италию, а из Италии в Центральную 
Европу, а также, возможно, через Кавказ, хотя источником вдохновения в конечном 
итоге все же был Восток.
   Этот период искусства, который мы определяем как подлинно кельтский, 
воплощается в своем высшем проявлении в фантастических сочетаниях животных и 
растительных мотивов, причудливых и неестественных образах природных объектов, 
восточной флоры и фауны, лотосов, пальм, львов и диких зверей пустыни; 
отделившихся от своих реальных прототипов и подвергшихся трансформации в чуждом 
окружении, иногда полностью, иногда лишь частично. Самой поразительной чертой