через Северн в Корнуолл. Ножницы и гребень достались воинам, а кабан бежал в 
море.
    После этого выполняется еще одно задание, и Килох с торжеством возвращается 
ко двору великана со всеми трофеями. Великана обезглавили, «и той ночью Килох 
спал вместе с Олвен, и она оставалась его единственной женой, пока он был жив. 
А воины Артура разошлись, каждый в свою страну».
    Из пяти валлийских повестей, главным героем которых является Артур, «Килох 
и Олвен» — самая интересная. Здесь именно Артур принимает героя и ведет охоту 
на Турха Труйта. Воины, выполняющие другие задания, находятся на его службе. Он 
оказывается не только королем Британии, но и правителем Франции, Бретани и 
Нормандии; а одним из главных отрывков в повести является длинный и 
утомительный список его воинов. Но он не стоит в центре действия. Центральными 
фигурами являются Килох и Исбаддаден, и о самом Артуре мы узнаем совсем немного.
 Уже знамениты его меч Каледвулх, его щит и копье, и его корабль, Придвен 
(который также упоминается в древней поэме «Добыча Аннувна» (Preideu Annwfn).
    Другая артуровская повесть — «Видение Ронабви», странная и 
непоследовательная история, в которой Артур оказывается довольно блеклой 
фигурой. Его обрызгивает лошадь, скачущая через брод, и один из его людей бьет 
лошадь ножнами. Затем он увлечен игрой с Оуэном, который отказывается выполнить 
его требование, и обращается с ним как с равным. Но и здесь он великий 
император, и на службе у него армия норвежцев. Когда Ронабви спрашивает, не 
побежит ли это войско, ему говорят: «Император Артур никогда не бежал, и если 
услышат, как ты говоришь такое, ты пропал». Кроме того, все это происходит во 
сне, когда Ронабви спит на своей желтой телячьей шкуре.
    Три другие артуровские повести, «Герайнт», «Оуэн» и «Передур», испытали 
сильнейшее влияние норманно-французской литературной традиции. Отношения между 
ними и французскими романами, «Эреком», «Ивеином» и «Персевалем» Кретьена де 
Труа, еще не до конца прояснены. Они не представляют собой прямого перевода с 
французского, но считаются адаптацией французских романов, которые сами 
происходят из ранних валлийских источников26. Обсуждение этих вопросов выходит 
за рамки этой книги.
    Эти романы в прозе завершают традицию и не имеют продолжения в литературе. 
В Уэльсе, как и в Ирландии, изначально они представляли устную традицию и 
читались при дворе короля или в домах знати [337]рассказчиками (cyfarwydd) и в 
более грубой форме, несомненно, рассказывались у любого очага. В обеих странах 
под норманнским влиянием возникли новые литературные стили и жанры, и будущее 
принадлежало переводам, сначала с латыни, а позже с французского. «Осада Трои», 
«Энеида», «Фиваида» и истории Александра, Карла Великого. Марко Поло и сэра 
Джона Мандевилля приобрели популярность в высших кругах, а местные легенды 
сохранились прежде всего в сказках, рассказываемых в сельских хижинах, как они 
и существуют до сих пор в некоторых частях Ирландии. Позднее в Уэльсе пышным 
цветом расцвела поэзия. [338]
    
   ГЛАВА 12
   Кельтское искусство

    Из предшествующих глав явствует, что с середины первого тысячелетия до н. э.
 кельты были самым могучим и самым самобытным народом Европы за пределами стран 
Средиземноморья. Эти кельтские племена, первоначально широко рассеявшиеся по 
Центральной Европе, постепенно сконцентрировались на западе, образовав более 
однородный в политическом отношении народ галлов. Хотя они оставили после себя 
лишь скудные записи, по большей части в форме надписей (см. выше с. 15-16, 252),
 мы располагаем обширным материалом об их истории и их институтах из 
произведений античных авторов. Все более важным источником сведений об их 
материальной культуре и образе жизни становится археология. Мы кое-что знаем о 
том, как они жили и умирали; как они сражались и какое оружие использовали; у 
нас есть сведения об их религии и мифологии, но из-за низкого уровня письменной 
культуры в то время у нас нет письменных свидетельств самих галлов об их 
духовной и повседневной жизни.
    Тем не менее ключом к пониманию этих сторон жизни кельтов может служить их 
искусство. С древнейших времен до последнего подъема в окраинных островных 
государствах Запада в первые века христианства кельтское искусство предстает 
перед нами как в высшей степени самобытное явление, испытывавшее различные 
влияния и изменявшееся под воздействием восточных и западных культур, но так 
никогда до конца не растворившееся в них и даже не подвергшееся сколь-нибудь 
серьезной трансформации. Его отличала фундаментальная и ни на что не похожая 
кельтская своеобычность, сохраняющая свой характер на протяжении всей истории 
кельтских народов, где бы они ни находились. Своими корнями искусство кельтов 
глубоко уходит в гальштаттскую [339]культуру первой половины первого 
тысячелетия до н. э. Однако искусство, которое мы определили бы как безусловно 
кельтское, совпадает со «вторым» железным веком, латенским периодом 
приблизительно с 500 г. до н. э. по 100 г. н. э. Это искусство Галлии до 
римского завоевания, находящееся на вершине своего развития. Впрочем, это 
искусство продолжало процветать в островных кельтских странах Е течение первых 
веков христианской эры. На периферии кельтского мира оно пережило римское 
завоевание, а в Ирландии, куда не добрались римские легионы, это первоначальное 
кельтское искусство жило и развивалось до Средних веков, лишь незначительно 
видоизменившись под влиянием новых мотивов эпохи викингов. Выдающийся 
исследователь искусства континентальных кельтов, ныне покойный профессор 
Якобсталь, обобщил свои впечатления, подытоживая свою книгу «Раннекельтское