|
Скакали по полю кони,
как вихрь, неслись колесницы;
король отличал наградой
того, кто первым примчится!..
Уж тело мое иного
устало взыскует крова;
по знаку Божьего Сына
в дорогу оно готово.
Взгляните на эти руки,
корявые, словно сучья:
нехудо они умели
ласкать героев могучих.
Корявые, словно сучья, —
увы! им теперь негоже
по-прежнему обвиваться
вокруг молодцов пригожих.
Осталась от пива горечь,
от пира — одни объедки,
уныл мой охрипший голос,
и космы седые редки.
Пристало
им нищее покрывало —
взамен цветного убора
в иную, лучшую пору.
Я слышу, море бушует,
холодная буря дует;
ни знатного,ни бродягу
сегодня к себе не жду я.
За волнами всплески весел,
плывут они мимо, мимо...
Шумят камыши Атх-Альма
сурово и нелюдимо.
Увы мне! —
дрожу я в гавани зимней;
не плыть мне по теплым волнам,
в край юности нет пути мне. [307]
О, время люто и злобно! —
в одежде и то ознобно;
такая стужа на сердце —
и в полдень не обогреться.
Такая на сердце холодь!
я словно гниющий желудь;
о, после утехи брачной
очнуться в часовне мрачной!
Ценою правого ока
я вечный надел купила;
ценою левого ока
я свой договор скрепила.
Бывало, я мед пивала
в пиру королей прекрасных;
пью ныне пустую пахту
среди старух безобразных.
Взгляните, на что похожа:
парша, лишаи по коже,
волосья седые — вроде
как мох на сухой колоде.
Прихлынет
прибой — и назад уйдет;
так все, что прилив приносит,
отлив с собой унесет.
Прихлынет
прибой — и отхлынет вспять;
я все повидала в мире,
мне нечего больше ждать.
Прихлынет
прибой — и вновь тишина;
я жажду тьмы и покоя,
насытилась всем сполна.
Когда бы знал сын Марии,
где ложе ему готовлю! —
немало гостей входило
под эту щедрую кровлю.
Сколь жалок
тварь бедная — человек!
он зрит лишь волну прилива,
отлива не зрит вовек. [308]
Блаженна скала морская:
прилив ее приласкает,
|
|