— Давай поборемся!" — „Я не дотянусь до твоего пояса",— сказал мальчик. Мальчик 
взобрался на два камня, и он трижды столкнул Кухулина с места. И мальчик не 
сдвинул ни одной ноги с камней, и его ноги вошли в камни по лодыжку. Следы его 
ног до сих пор видны там. Отюда название Берег Следа в Ульстере.
    Затем они вошли в море, пытаясь утопить друг друга, и мальчик дважды поверг 
Кухулина. Он вышел против мальчика на мелководье и нанес ему обманный удар га 
болга (§ае Ьо1$а). Ибо Скатах научила использовать га болга? одного лишь 
Кухулина. Он так ударил мальчика, что его кишки вылезли наружу. „Вот чему не 
научила меня Скатах! — сказал мальчик.— Будь проклят ты, ранивший меня!"
    „Это правда,— сказал Кухулин. Он поднял мальчика на руки и унес его, и 
бросил его перед уладами.— Вот вам мой сын, улады!" — сказал он».
    В другой саге рассказывается, почему в событиях, описываемых в «Похищении», 
принял участие Фроэх, сын Фидаха. Это повесть о любви, о сватовстве героя к 
Финдабайр, дочери Айлиля и Медб. В одном отрывке с особенной яркостью 
проявляется чувство формы и цвета, столь часто восхищающее нас в ирландской 
поэзии и прозе. Фроэха послали через реку за ветвью рябины:
    «Снова вошел в реку Фроэх, сорвал на другом берегу ветку рябины и, держа ее 
над собой, воротился обратно. С той поры и говорила всегда Финдабайр, что ни 
одно из чудес света не сравнится с обликом Фроэха, переплывающего реку Дублинд,
— с белизной его тела, красотою волос, прелестью лица, цветом серо-голубых глаз,
 безупречностью юного стана, широким сверху и узким внизу лицом, когда он, 
стройный и прекрасный, переплывал реку Дублинд с алой ветвью рябины между 
горлом и белым лицом. И всякий раз говорила Финдабайр, что хоть наполовину или 
на треть не сравниться ничему с обликом Фроэха»??. [298]
   Те же черты мы видим и в описании Этайн, моющейся у ручья. Этайн была 
внучкой Этайн, жены Мидира (см. выше с. 289), и была смертной женщиной. В 
начале саги «Разрушение дома Да Дерга» ее видит король:
    «Как-то однажды отправился он на луг у Бри Лейт и увидел там у источника 
женщину с серебряным гребнем, украшенным золотом, что умывалась водой из 
серебряного сосуда, на котором были четыре птицы из чистого золота и по краю 
маленькие красные самоцветы.
    Красный волнистый плащ с серебряной бахромой был на той женщине и чудесное 
платье, а в плаще золотая заколка. Белая рубаха с длинным капюшоном была на ней,
 гладкая и прочная, с узорами красного золота. На груди и плечах с каждой 
стороны скрепляли рубаху золотые и серебряные пряжки с диковинными ликами 
зверей. Солнце освещало женщину, и всякий мог видеть блеск золота на зеленом 
шелке. Две косы цвета золота лежали на ее голове, и в каждой было по четыре 
пряди с бусинами на концах. Цвета ириса в летнюю пору или красного золота были 
ее волосы.
    Так стояла она, распустив волосы для мытья и продев руки в вырезы платья. 
Белее снега, выпавшего в одну ночь, мягкими и гладкими были ее руки, а щеки 
женщины краснели ярче наперстянки. Чернее спинки жука были ее брови, белыми, 
словно жемчужный поток, были ее гладкие зубы, голубыми, словно колокольчики, 
были ее глаза. Краснее красного были ее губы. Высоки были ровные, нежные, белые 
плечи той женщины. Были бока ее как пена волны, длинные, стройные, нежные и 
мягкие, будто шерсть. Теплыми и нежными были ее белые бедра. Маленькими и 
белоснежными были ее прямые голени. Гладкими были прекрасные пятки. Случись 
смерить ее ступни, ни одна не была бы длиннее другой, если б не раздалась на 
них кожа. Блеском ясной луны светилось лицо женщины. Гордый изгиб был у тонких 
ее бровей, свет невесты излучали ее королевские очи. Ямочки были на ее щеках с 
пятнышками цвета оленьей крови и снежной белизны. Мягким и женственным был ее 
голос, величавой и твердой ее королевская поступь. Воистину была она желанней, 
милей и прекрасней всех прочих женщин, сколько ни искать по всему свету. Сразу 
подумалось им, что вышла она из сидов. Отсюда повелось говорить: „Каждая хороша,
 пока не сравнишь с Этайн, каждая мила, пока не сравнишь с Этайн"»?.
   Королевский цикл начинается с повестей, которые представляют весьма древнюю 
традицию. Они принадлежат к тому же жанру, что и римские истории о Ромуле и 
Реме или греческие предания об Афине и Посейдоне при основании Афин. Одна из 
них заслуживает особого упоминания, так как в ней присутствует мотив Железного 
Дома, который, [299]как мы увидим, был позднее заимствован в валлийской повести 
о Бранвен (см. ниже с. 330). Она называется «Разрушение Динн Риг» и повествует 
о Лабрайде Лоингсехе, боге — предке лейнстерцев. Это повесть о мести; 
датируется IX веком.
    Кобтах Коэл, король Бреги, убил своего брата, Лоэгайре Лорка, короля 
Ирландии, и его сына Айлиля Айне, короля Лейнстера. Сын Айлиля, Лабрайд, был 
отправлен в изгнание. Позднее он вернулся с войском мунстерцев, захватил Динн 
Риг и стал королем Лейнстера.
    Лабрайд был в мире с Кобтахом. Он пригласил Кобтаха навестить его и 
построил для него дом. Этот дом был очень крепок, ибо его стены, и пол, и двери 
были сделаны из железа. Лейнстерцы строили его целый год, и отец не говорил со 
своим сыном, а мать с дочерью; отсюда и пошла поговорка: «У каждого лейнстерца 
есть своя тайна». Кобтах прибыл с тридцатью королями, и всех их сожгли в 
железном доме.
    Многие саги рассказывают о королях исторического периода, и одна из них 
называется «Убийство Ронаном родича». В дошедшем до нас виде этот текст 
датируется X веком. Это история о Федре и Ипполите в ирландском варианте. 
Трагическая тема звучит в первом же диалоге и повторяется, когда юноша 
встречает королеву. Напряжение не ослабевает на всем протяжении повествования.
   Ронан был королем Лейнстера в VII веке и умер около 624 г. В саге его сын 
Маэл Фотартайг — самый знаменитый юноша Лейнстера. Вокруг него всегда толпились