* * *
Ветер веет, 
листья плещут,
шелестят; 
струйным звоном 
вторит в тон им
водопад!?
    Эта хвалебная песнь состоит из 32 четверостиший, и Гуайре отвечает, что он 
отдал бы королевство и все свое наследство, чтобы разделить с Марбаном это 
счастье.
    Вниманием к форме, цвету, звуку, подчеркиванием нюансов отличаются «Песни о 
лете», получившие известность благодаря Куно Майери56.
МАЙСКИЙ ДЕНЬ
        Майский дивный день,
    лета лучший дар, 
    на рассвете — звень
первых птичьих пар.

Праздник трав и древ
    славит славок хор, 
    стихли вихри вьюг,
когда бел был бор. [283]

Высоко в скалах
     водный гром гремит, 
     трости ив трещат,
коростель скрипит.

В слабом сердце — дрожь,
     в сильном — славы звон: 
     «Майский дивный день!» —
     распевает он?.
    Песни были написаны в IX веке. Нам показалось уместным привести эти отрывки,
 так как ирландская поэзия о природе занимает уникальное место в европейской 
литературе и недостаточно хорошо известна широкому читателю.
    Этот же мотив слышится и в валлийской поэзии, но время ее создания 
невозможно определить из-за отсутствия грамматических критериев, и ученые 
вынуждены опираться на орфографию и рифму. Валлийские стихотворения о природе, 
по нашему мнению, были вдохновлены ирландской поэзией, но постепенно тема 
природы перешла в гномическую поэзию, где утратила свое своебразие и 
превратилась в набор стандартных формул. Один отрывок из Черной Книги из 
Кармартена (XIII век) поражает своим сходством с ирландским стихотворением о 
мае и кажется заимствованием:
МАЙСКАЯ ПОРА
Май, лучшая пора,
      громко поют птицы, свежа молодая трава,
плуги в пашне, быки под ярмом,
море зелено, поля пестры.
Когда кукушки поют в прекрасных деревьях,
я становлюсь печальнее;
дым кусает, моя печаль понятна,
ибо мои родичи умерли.
На холме, на равнине и на островах в море,
какому пути ни пойдешь,
все равно не минуешь благословенного Христа. [284]
   Другая последовательность энглинов начинается строками, описывающими зиму:
ЗИМА
Резок ветер, гол холм, нелегко найти убежище;
грязен брод, замерзло озеро;
человек может стоять на замерзшем стебле тростника.
Волна за волной накрывают берег;
громко завывает ветер на горных вершинах;
едва ли возможно выйти из дома.
На озере холодно в зимнюю бурю,
сух тростник, стебли сломаны,
ужасен ветер, дрова заготовлены.
Ложе рыб холодно подо льдом,
олень отощал, тростник остист;
вечер короток, деревья склонились.
    В следующий период стихи становятся довольно мрачными и претенциозными, из 
них начинает исчезать сама поэзия. Написание подобных энглинов, должно быть, 
вошло в моду, так как некоторые из них объединяются по преимуществу начальной 
формулой («Падает снег», «Горный снег»), что является несомненным признаком 
упадка. Отрывок, процитированный нами, возможно, восходит к X веку, в 
дальнейшем поэты, скорее всего, добавляли все новые и новые энгли-ны, что 
привело к образованию той бессвязной последовательности, которую мы наблюдаем в 
рукописи. Однако Глин Дэвис предполагает, возможно справедливо, что на эти 
страницы, как и на многие другие в Черной Книге была занесена беспорядочная 
мешанина из строф, обломки поэзии, пересказанные писцу тем, кто смог вспомнить 
лишь фрагменты цельных стихотворений57.