галлы не оставили никаких записей о них.
    На самом деле существует один драгоценный документ, который можно связать с 
учением друидов, а именно Календарь из Колиньи; ибо одной из их обязанностей 
было, вероятно, соблюдение порядка Календаря с его благоприятными и 
неблагоприятными днями. Календарь из Колиньи - самый большой цельный документ 
на галльском, открытый [30] до сих пор, и содержит около 60 различных слов, 
некоторые из которых повторяются несколько раз. Он был обнаружен в 1897 г. в 
винограднике в Колиньи (Эйн), и это открытие породило новую эпоху в изучении 
галльского языка и кельтской культуры. Он датируется I веком н. э. 
    Было откопано несколько бронзовых пластин, оказавшихся календарем, 
рассчитанным на 62 последовательных месяца, приблизительно равных пяти 
солнечным годам. В месяце 30 или 29 дней, месяцы разделяются на две половины 
(15 + 15 или 15 + 14). Месяцы из 30 дней (кроме EQUOS) отмечены как 
благоприятные (МАТ.), а месяцы из 29 дней как неблагоприятные (ANM.). Однако 
определенные дни в благоприятном месяце несчастливые, а некоторые дни в 
неблагоприятном месяце счастливые. Вторая половина месяца имеет заголовок 
ATENOUX ("возвращающаяся ночь") (?), так что, по всей видимости, перед нами 
разделение на светлую часть и темную часть. Мак-Нейлл показала, что седьмой, 
восьмой и девятый дни месяца были днями полной луны [42]. Лунный год из 
двенадцати месяцев был адаптирован к солнечному году путем добавления 
дополнительного месяца из 30 дней в каждый третий год. Таким образом, в этом 
году было 13 месяцев, двенадцать из которых сохраняли свои собственные названия,
 и один дополнительный месяц из 30 дней, дни которого поочередно получали 
названия по одному из двенадцати месяцев. В дополнительном месяце не было 
собственных дней, и он был вставлен для того, чтобы привести в приблизительное 
соответствие лунный и солнечный циклы.
    Существовала тщательно продуманная система переносов, согласно которой 
обозначения, свойственные дням в данном месяце, переносились на соответствующие 
даты предшествующего месяца или чередовались между двумя последовательными 
месяцами предположительно, в ритуальных целях [43]. Мы не будем вдаваться в 
детали, но Календарь из Колиньи является свидетельством высокого уровня 
астрономических познаний и может отражать ученость друидов. Более того, в 
разделении месяца на светлую и темную половины, в месяце из тридцати дней с 
трехлетним циклом, в конце которого добавлялся дополнительный месяц, этот 
галльский календарь напоминает индийский [44].
    По всей видимости, в Галлии процветала ученость, хотя мы и не располагаем о 
ней сколь-нибудь обширными сведениями45. О галльском искусстве мы знаем 
значительно больше благодаря сохранившимся каменным и металлическим изделиям. 
Это искусство, собственно Кельтское, то есть изобретенное самими кельтами, 
относится к периоду Позднего железного века, известного под названием Ла Тен. 
Из-за того, [31] что оно долгое время было оттеснено на второй план греческим и 
римским искусством и архитектурой, лишь недавно и постепенно к нам пришло 
осознание его действительного вклада в западную культуру. Оно контрастирует с 
реализмом и естественной красотой античного искусства; это кельтское искусство 
очень образно, даже дико, проявляясь скорее в символах и схемах, чем в прямой 
репрезентации. Оно скорее сродни скифским и ближневосточным, чем 
средиземноморским формам. Частично оно происходит также от абстрактных 
декоративных мотивов бронзового века, даже от времен палеолита [46].
    "Для греков спираль - это спираль, а лицо - это лицо, и всегда ясно, где 
кончается одно и начинается другое, в то время как кельты "видят" лица в 
спиралях или завитках: неоднозначность-свойство кельтского искусства... Это 
механизм снов, когда контуры предметов размываются и одни вещи плавно 
перетекают в другие" [47].
    Прекрасный пример этого преклонения перед схематизмом представляет собой 
скульптурный столп из Санкт-Гоара [илл. 14], на котором человеческая голова - 
только одна черта во всем поле спиралей, ромбов и завитков. Другой пример - 
бронзовое кольцо с колесницы, где голова становится частью спирального мотива 
(Jacobsthal, Imagery, pi. 66). Лучшие качества кельтского ремесла проявляются в 
металлических изделиях, и в знаменитом котле из Гундеструпа мы видим комбинацию 
орнамента и образов. На самом деле его нельзя назвать типично латенским, так 
как он демонстрирует архаическое греческое и восточное влияние, но, несмотря на 
это, считается произведением ремесленника-кельта [илл. 5]. Крышка сундука из 
Овер-сюр-Уаза (Powell, Prehistoric Art, pi. 181) и позолоченный шлем из 
Амфревилля [илл. 9] являются хорошими образчиками чисто декоративного искусства.
 Бриттские ожерелье и торквес [илл. 12, 13] иллюстрируют любовь к орнаменту, 
которую приписывают галлам Подибий и Посидоний [48]. [32] [33] [34] [35]
    Хотя кельты Галлии и многое заимствовали от греческих и римских моделей, в 
монетах они также проявляли свой дар воображения и оригинальность. Монета 
Верцингеторига [илл. 15, VII] интересна по большей части именем, но монеты с 
колесничим и скачущими лошадьми [илл. 15, I, V и VI] и две другие, выбранные 
нами, в которых головы сливаются с орнаментом,- чисто кельтские по изображению. 
[36]
    Кельты поражали античных историков своей пылкостью и бесстрашием в битве, 
раздражительностью и сильным чувством чести, надменностью при победе и 
отчаянием, приводившим к самоубийствам, при поражении, любовью к орнаменту, 
праздникам, поэзии, admodum dedita religionibus, "преданностью религии". 
Аристотель в "Этике Никомахо-вой" говорит: "У нас нет слова для обозначения 
чрезмерно бесстрашного человека; может быть, такого можно назвать безумным или 
бесчувственным, который ничего не боится: ни землетрясения, ни волн, как 
говорят о кельтах" (III 7.7.). И Страбон цитирует историю из Птолемея о