местить его сияние и благодать. Около 
каждого селения выбирались одинокие холмы и утесы. Вершины их первыми 


встречали утренние солнечные лучи и поэтому посвящались могущественному 
Солнцу. 

Лучшими, самыми угодными Солнцу жертвами считались мальчики, 
которых доставали далеко на востоке у чужих племен. Называли их «моха» или 
«гуеса» — бездомными. Неутомимые торговцы покупали шести-семилетних гуеса 
и так почитали их, что переносили на своих плечах, не разрешая им касаться 
грешной земли. Они стоили очень дорого: только правители сильных и больших 
племен могли приобрести такого мальчика, чтобы вымолить у Солнца 
расположение к своему народу. Лишь немногие правители, такие, как сипы 
Боготы, покупали сразу двух или трех «солнечных мальчиков». 

Они жили в святилищах, где им воздавали божеские почести. Индейцы 
считали, что гуеса умели беседовать с Солнцем и передавать ему просьбы жрецов, 
молившихся о благе людей. Одной из главных обязанностей мальчиков было петь 
священные гимны. Когда начинали звучать их высокие, чистые голоса, индейцы 
плакали. По утрам жрецы носили гуеса на руках к источнику или на речку, чтобы 
они могли омыть лицо и тело. Их необычайно нежили, и никто, даже сам 
правитель, не мог есть с ними из одного блюда. Но если жрецы узнавали, что кто-
нибудь из гуеса познал женщину, его изгоняли из святилища и он становился 
таким же юношей, как и все прочие. 

Но вот приходила пятнадцатая весна, и гуеса достигал возраста, когда 
великий Суа призывал его к себе, чтобы обрести в его невинной крови и плоти 
свою бескрайнюю силу и могущество. Наступал у людей великий праздник. 
Лучшими благовониями и маслами умащивали тело солнечного юноши, наряжая 
его в богатые одежды. Длинная процессия жрецов, подняв гуеса высоко над 
головой, медленно и торжественно несла его в последний путь к священному 
холму. И бывало это в дни, когда боги очищали небо от самых легких облаков, 
чтобы ничто не мешало великому Солнцу принять к себе желанную жертву. На 
роскошный плащ опускали гуеса. Тягучие, грустные звуки флейт оглашали 
окрестности. И знали все, что жрецы, облаченные во все черное, рассекают в эти 
минуты грудь жертвы и извлекают из нее еще живое, бьющееся сердце! Теперь 
сердце «Поместят в священный сосуд, кровью же окропят все выступы 
Солнечного холма. Тело юноши хоронили с почетом в пещере или оставляли 
непогребенным на вершине. Жрецы возвращались Несколько дней спустя и, если 
не находили останков, радовались, считая, что Солнце удовлетворено и будет и 
впредь давать людям свет, тепло и обильную жизнь. Повинуясь этому обычаю, 
индейцы бросали к ногам христиан тела мальчиков, ибо приняли они поначалу 
христиан за сыновей Солнца. И хотя оспаривать заветы богов считается 
непростительным грехом у нас, муисков, но должен признать я, что сомнение 
давано поселилось в моем сердце. Теперь, когда многое прожито и недалеко 
свидание с самим Гуахайоке, демоном смерти, сдается мне, что жрецы напрасно 
проливали кровь в честь великого Суа. Ведь от гнева всесильных христиан он так 
и не смог нас спасти. Да и от засухи, и от недородов слишком часто страдали 
наши земли. Поэтому повелел я своему народу заменить кровь людей на кровь 
священных попугаев. И стали жрецы приносить в жертву Солнцу попугаев по 
100—200 штук за один раз. Но прежде птиц обучали говорить на нашем языке, 
чтобы Солнце думало, что и они люди. 


Но Суа принимал с благосклонностью и другие жертвы. В его честь 
сжигали в жертвенном огне изумруды. Чем могущественнее был правитель, тем 
больше и лучшего качества камни бросал он в пламя, посвященное Солнцу. 

У муисков было множество храмов в больших и малых селениях, вдоль 
дорог, на берегах рек, озер, на священных холмах. Это были обычные дома или 
хижины. Пол был покрыт мягкой плетенкой и уставлен скамейками. На них 
лежали различные фигуры из золота, меди, дерева, глины, из нитей хлопчатника 
и воска, изображавшие богов. Эти фигуры мы приносили всегда парами— 
женский идол вместе с мужским, и служили они символами плодородия. Дворцы 
правителей и ворота храмов соединяли ровные дороги с валами по обеим 
сторонам. 

Жрецы «ехчки», или, как называли их христиане, «хеке», считались людьми 
святыми и непорочными. Сан жреца переходил по материнской линии от дяди к 
племяннику, сыну его старшей сестры. Хеке — высшие жрецы — молились за 
целые племена и народы. Каждая община выделяла лучшие земли, чтобы 
кормить жреца, женскую прислугу и всех его помощников. Ведь не могли жрецы 
марать себя простой земной работой, так как они разговаривали с великими 
богами. 

В особых зда