них, вести «все торговые дела, 
переговоры и операции». 

В течение долгих семи лет он не имел права отказаться от службы, а вот 
Вельзеры могли прогнать его в любой момент, даже «если бы на это не было 
никакой причины». В таком случае Федерману запрещалось впредь заниматься 
каким-либо торговым делом. 

Ему надлежало выполнять любые — письменные и устные приказы хозяев, 
представлять отчеты в любое время, когда от него это потребуют, воздерживаться 
от азартных игр, в которых он мог бы потерять деньги, и сторониться общества 
«дурных женщин». После смерти Федермана его наследники должны были 
принять окончательный расчет, представленный компанией, без права требовать 
каких-либо объяснений. 

Поистине красноречивый документ, поистине кабальный, откровенно 
хищнический договор! Семейство Вельзеров выжимало все соки из тех, кто 
нанимался к ним на службу. В этом скоро убедился не один только Федерман. 
Расчет, граничащий с грабежом, цинизм, переходящий в жестокость, посулы 
райской жизни, которые обернулись предательством,— все это испытали на себе 


не только индейцы, но и соотечественники Вельзеров — немецкие рудокопы. 

Большая часть рудокопов была законтрактована Вельзерами в Силезии. 
Открытие залежей серебра в Силезии в конце XV в. вызвало прилив туда крестьян 
и ремесленников, но скоро рабочих рук стало слишком много. Вельзеры 
воспользовались безработицей и нищетой силезских горняков. Первый договор 
был подписан в июле 1528 г. 14 рудокопов обязались выехать в Санто-Доминго на 
«свой счет и риск» по морю или по суше. Им не обещали ни твердого заработка, 
ни иных гарантий, лишь выдали небольшую сумму на проезд до пункта 
назначения. Чуть позже к первой партии присоединились и другие добровольцы. 

Продав свое имущество, люди отправились в далекий путь. Сначала они 
плыли по Эльбе до Гамбурга, затем добрались морем до Амстердама и к концу 
1528 г. оказались в Севилье. 

На севильских улицах только и было что разговору о богатствах заморских 
земель. Уповая на лучезарное будущее, рудокопы подписали дополнительное 
соглашение. Вельзеры гарантировали им питание в течение первых трех месяцев 
жизни в Америке, обещано было и твердое жалованье. С рудокопов взяли слово 
не работать ни на себя, ни на третьих лиц, а также не сообщать посторонним 
каких-либо сведений об Индиях без разрешения на то компании. «Если же через 
год кто-нибудь из рудокопов заболеет из-за климата или условий жизни,— елейно 
вещал текст соглашения,— тот будет немедленно за счет торгового дома 
перевезен в Европу». 

В 1529 г. в Санто-Доминго собралось 80 немецких рудокопов. Однако то, что 
ждало их на венесуэльской земле, оказалось страшнее всех мук ада. Вельзеры не 
выполнили ни одного своего обещания. С первых же дней заболели почти все 
рудокопы, и ни один не получил ни еды, ни питья. Не нашлось ни одного 
человека, который взялся бы помочь им. 

«С нами обращались как с собаками, а не как с христианами, запрещали, 
чтобы на-лечили и снабжали припасами».— «Да и залежей мы никаких не 
нашли, хоть и искали, ибо почвы здесь совсем иные, и, чтобы найти что-либо, 
надо родиться в Индиях».— «Жара была столь велика, что туземцы ходили 
обнаженными, без всякого стыда. После девяти утра ни один немец не мог 
появиться на солнце, не теряя при этом сознания. Земля вредна для здоровья, 
есть 
и пить на ней нечего, кроме гнилой воды, кореньев, да трав» — вот выдержки из 
жалоб тех немногих счастливцев, которым удалось возвратиться в Европу. Да и то 
только потому, что их пожалел капитан корабля: а между тем у него был строгий 
приказ Вельзеров — бросить несчастных на африканском берегу. 

Федерман знал, на что шел, когда подписывал сей кабальный контракт. Но 
он надеялся на удачу и в 1534 г. отправился в Венесуэлу. У него были свои планы,
 
свой ключ к успеху. Федерман полагал, что знает дорогу в Эльдорадо. 

Первым ее обозначил Эрнандо Писарро, который вез золото Атауальпы в 
Испанию и остановился проездом на Антилах. На настойчивые вопросы, где 
находится «Дорадо», он отвечал, что искать его надо по прямой линии, если вести 

ее на юг между островами Эспаньола и Сан-Хуан, другими словами, где-то в 
Венесуэле. Эрнандо Писарро дал заведомо неправильный адрес, чтобы сбить с 
толку всех, кто рвался в Перу. 

Однако его слова были приняты как должное именно потому, что задолго 
до появления старшего Писарро в Санто-Доминго там уже ходили слухи о 
золотой стране где-то в глубине карибского побережья. Виновником их был 


Амбросио Альфингер, котор