койно, без особых 
предосторожностей; жители встречных селений не оказывали ему никакого 
сопротивления, осыпали испанцев дарами и снабжали их провизией. 

В местечке Гуаска их ждал сюрприз. В палатку Кесады ворвались 
возбужденные капитаны и буквально вытащили его наружу. Перед входом в 
окружении любопытной толпы стояли два разряженных индейца. У каждого в 
руке... по золотой короне. Красоте и изяществу корон мог бы позавидовать сам 
Карл I. Индейцы бросились в ноги к Кесаде и, не поднимая глаз, быстро 
заговорили. Местные индейцы объяснили: «О великий суачиа! Перед тобой в 
пыли кеме — посланники великого Гуатавиты, правителя долины и народа того 
же имени. Ты видишь эти короны? Это знак того, что кеме пришли по 
приказанию своего повелителя». 

«А что им нужно?» — нетерпеливо прервал индейца Кесада. «Они говорят, 
что великий Гуатавита идет тебе навстречу, чтобы с миром приветствовать 
посланца великих богов». И не успел Кесада подобающим образом ответить 
послам, как из-за поворота холма показалась многолюдная процессия. Ее 
возглавляли четверо индейцев в коротких пурпурных плащах-накидках. Не 
сбавляя быстрого шага, они трубили в огромные морские раковины. Следом шли 
люди в одних лишь набедренных повязках: одни очищали дорогу от камней и 
мусора, другие засыпали ее цветущими ветками. А вот и пестрая, разряженная 
толпа придворных. Над ней, словно плывя по воздуху, парила фигура человека в 
сверкающих золотом носилках. Гордый вид и царственная поза — все говорило о 
том, что это и есть сам Гуатавита. 

Приблизившись к испанцам, вся свита распростерлась на земле. Так и не 
покинув носилок, Гуатавита, индеец средних лет, заговорил. Его спокойный 
голос, открытое загорелое лицо, фигура атлета приятно поразили Кесаду. 
Правитель явно не испытывал страха перед чужеземцами. Он сказал: «Гуаска 
Тикисоке приветствует тебя, о великий! Могучие владыки неба — вечные Суа и 
Чиа послали тебя, чтобы ты избавил наш народ от гнета грозного Тискесусы. Так 
знай же: хвостатые олени и огненные копья твоих воинов совершили святую 
месть. Много лет назад дядя Тискесусы вырезал весь мой род и стал властителем 
этих гор и долин. Но я, Парящий орел, возлюбленный богами, остался жив. 
Отныне я и мои подданные — друзья и братья посланцев богов. В трех переходах 
отсюда лежит благодатная долина, там дом моих предков. Я жду тебя и твоих 
воинов, чтобы воздать должное за радость, которую вы принесли нашим 
сердцам». Закончив, Гуатавита сделал знак рукой. Свита поднялась и, окружив 
повелителя, тронулась в обратный путь. 

Так Кесада осознал, что он и его солдаты попали в мир людей, которых 
раздирали междоусобная борьба, кровная месть и личная обида. Генерал не стал 
откладывать визит к Гуатавите. Выяснилось, что Гуатавита не уступал по своей 
знатности самому сипе Тискесусе и был, наверно, так же, как и он, богат. К тому 

же все окрестные индейцы в один голос твердили, что в его владениях 
расположено озеро, священное для всех муисков, и что у них есть обычай бросать 
в воды озера золотые украшения, камни и плащи. И что самое невероятное: будто 
бы сам Гуатавита имеет обыкновение пудриться золотым порошком и купаться в 
озерных водах. Разговоры об этих чудесах ходили среди индейцев так упорно, что 


было бы досадным упущением не проверить, насколько это соответствует 
действительности. В конце июня 1537 г. испанский отряд с постоянной свитой из 
простых и знатных индейцев двинулся к владениям Гуаски Тикисоке. 

Испанцы прибыли как нельзя вовремя. Гуатавитяне готовились к 
празднику благодарения. В честь великих богов устраивались состязания по бегу. 
К великому удивлению испанцев, соревновались в скорости не юноши, а 
девушки. С почетом принятые в «ка» или «серкадо» («ограду»), они вскоре были 
приглашены на берег Гуатавиты. По дороге, которая была выложена смесью 
глины, соломы и мелкого камня, они двинулись к озеру. Испанцев немало 
поразило искусство, с которым была проложена эта дорога: пересекая холмы и 
овраги на протяжении лиги, она не отклонилась ни на один шаг в сторону. 

Озеро явилось неожиданно. Словно голубое зеркало, застыло оно внизу в 
обрамлении лесистых склонов. Со всех сторон к нему, словно ручейки, сбегались 
большие и малые тропинки. Берега озера и окрестные холмы были усеяны 
толпами празднично одетых индейцев. По знаку Гуатавиты группа молодых 
девушек бросилась бежать вокруг озера. Двигались они легко и стремительно. 
«По силам ли этим юным созданиям такой большой путь?» — спросил у 
Гуатавиты Кесада. «О, конечно! Этому искусству они обучаются с детства,— 
последовал ответ.— Для наших богов нет зрелища более приятного, чем 
наблюдать за тем, как лучшие из лучших равняются в скорости орлу и оленю». 
Вот наконец одна из девушек сумела вырваться вперед и первой подбежала к 
подножию холма, на котором сидел Гуатавита в окружении свиты