как знать, 
она могла бы стать иной, если бы союзники Тискесусы выступили против 
завоевателей. Однако после разгрома под Субой подвластные ему племена 
приняли сторону Кесады. Путь в столицу был свободен. 

21 апреля отряд испанцев вступил в желанную Боготу. Окруженная горами 
и холмами, она лежала как бы на дне естественной чаши. В ней, как уверяют 
хронисты, было около 20 тысяч домов. 

Муиски не использовали камень для своих построек. Они жили в круглых 
хижинах с соломенными коническими крышами. Стены возводили из глины, 
смешанной с измельченным тростником. Снаружи и изнутри каркас обшивали 
матами из выбеленной и окрашенной в разные цвета осоки. Пол был земляной. 
Эти своеобразные, легкие и изящные постройки привели испанцев в восторг. 
Кесада писал, что нигде прежде ему не доводилось видеть такие красивые и 
оригинальные здания. 

Но к сожалению, расписные дома пустовали, безлюдно было и во дворце 
самого сипы. Испанцы дважды обыскали огромный двор, заключенный в 
двойную ограду из мощных бревен. Но тщетно. Никого не нашли они и в других 


двухстах домах, что стояли за этими стенами. Захватив с собой все> ценное — 
утварь, украшения, великий Тискесуса бежал вместе с многочисленными женами, 
придворными и слугами в неизвестном направлении. 

Покинутый город производил унылое впечатление. Крайнее раздражение 
и разочарование воцарились среди завоевателей. Уплыли сокровища Тискесусы, а 
о них столь подробно и обстоятельно рассказывали покорившиеся вожди. Правда, 
хвала святому Яго, теперь солдатам не приходилось умирать от голода: 
покоренные индейцы ежедневно присылали горы провизии. В день иногда 
скапливалось до 150 оленей, почти по одному на брата, сотни любопытных 
животных — «фуко», мясо их напоминало по вкусу кроликов, бессчетное число 
всякой птицы, не говоря о рыбе. 

Однако недолго наслаждались покоем завоеватели. В Боготе начались 
пожары. Поджигателями оказались индейцы, подданные великого сипы. Обмотав 
концы стрел и дротиков хлопком, пропитанным какой-то быстро 
воспламеняющейся смесью, они забрасывали улицы этими своеобразными 
летающими свечками. Не успевали испанцы потушить один дом, занимался 
другой. Вскоре соломенная Богота заполыхала жарким пламенем. Пришлось 
испанцам выставить вокруг города заслоны, чтобы держать индейских воинов 
подальше от Боготы. 

Таков был ответ Тискесусы на предложение мира, с которым не раз уже 
обращались к нему завоеватели. Кесада не мог примириться с мыслью, что 
великий сипа ускользнул от него и в то же время скрывался где-то поблизости. Но 

где? Тщательные расспросы, попытки подкупить местных жителей полотняными 
рубахами и стеклянными безделушками ничего не дали. 

А между тем Боготу ежедневно наполняла толпа любопытных индейцев. 
Они приходили посмотреть на незваных пришельцев. Завязывались первые 
беседы, обильно сдобренные жестами. Индейцы оказались весьма способными 
учениками и быстро перенимали испанские слова. Особенно их интересовали 
лошади. 

В один из майских дней перед Кесадой явился атлетического вида индеец в 
узорном плаще, который волочился по земле — признак аристократического 
происхождения владельца. Голову его венчала сверкающая диадема с пышными 
перьями. Он бросил испанцам смелый вызов: «Дайте мне самого быстрого вашего 
оленя (индейцы считали лошадей оленями, но только особого вида) — и я обгоню 
его!» Выяснилось: перед Кесадой стоял знаменитый бегун, быстрыми ногами он 
не только прославил себя среди своих собратьев, но и снискал ореол великого 
праведника. 

Ласаро Фонте, лучший наездник в отряде (по иронии судьбы он прежде 
был профессиональным моряком!), принял вызов. По сигналу и всадник, и почти 
обнаженный индеец бросились вперед. Индеец бежал стремительно, казалось, не 
касаясь ногами земли. Ласаро Фонте шел легким галопом и с удивлением вдруг 
заметил, что с трудом поспевает за соперником. Индейские болельщики 
восторженными гортанными криками подбадривали своего любимца. 
Раздраженный испанец пришпорил коня и на всем ходу сбил с ног индейца. В 
конце концов он был посланцем самого Солнца, и негоже ему было терпеть 
поражение на глазах у этих «дикарей». Так отважным местным жителям был 
преподан еще один урок испанского «кодекса чести». 

Через день, 20 мая 1537 г., Кесада покинул Боготу и пошел на север. К тому 


времени в крепком, окованном медью сундучке лежало уже 527 изумрудов. Пока 
не было найдено золотых рудников, но почему бы не пуститься на розыски 
изумрудных копей? Отряд передвигался сп