том и драгоценными камнями! 

В день, когда испанские солдаты внимали советам своего генерала, они еще 
не подозревали, какой чудодейственной силой обладают. В этом они убедились 
очень скоро, как только двинулись на юг. 

Вот что написал о впечатлениях первых дней уже знакомый нам Хуан 
Кастельянос. «Удивление и ужас индейцев при виде испанских всадников были 
столь велики, что они замирали как бы пораженные громом. Странное 
оцепенение сковывало их — индейцы не в состоянии были ни двинуться с места, 
ни побежать, язык их немел. Закрыв лицо руками, они бросались на землю. И 
сколь ни увещевали мы их, сколь ни грозили им, пиная и толкая их при этом, 
индейцы, казалось, предпочитали смерть столь кошмарному видению». Так на 
собственном опыте участники экспедиции Кесады удостоверились, сколь 
могучим, поистине чудесным союзником в их деле были обычные лошади. Как 
хорошо, что они не съели их. И как прав был генерал, когда во время скитаний по 

Магдалене упорно боролся за жизнь лошадей. 

Впрочем, не преувеличил ли Кастельянос? Нисколько. Конкистадор 
Робледо, действовавший много западнее, в долине реки Каука, почти повторяет 
Кастельяноса: «При виде нас туземцы душили себя собственными юбками и 
плащами. Когда мы, пытаясь спасти индейцев, обрезали сии самодельные 
веревки, они знаками давали понять, что лица, жесты, весь внешний вид христиан 
внушал им непреодолимое отвращение к жизни. И было оно так велико, что 
индейцы предпочитали умереть, лишь бы не видеть нас». 

Вскоре после первого же знакомства с нравами обитателей Нового Света 
испанцы поняли, что в тропиках им ни к чему стальные латы и шлемы. Сталь 
раскалялась на солнце и не спасала от отравленных стрел. И тогда на вооружение 
были взяты воинские доспехи самих индейцев. Из простеганного, сложенного в 
несколько слоев хлопка толщиной в три-четыре пальца сшивались плотные 
попоны. Ими покрывали и лошадей, и собак так, чтобы животные могли 
передвигаться. Впереди прорезались отверстия для глаз и ноздрей. Причем у 


собак отверстия для пасти были больше — специально для того, чтобы они могли 
хватать бегущих от них индейцев. 

Солдаты, пешие и конные, так же тщательно прикрывали себя этими 
«хлопчатыми латами»: своеобразные чувяки закрывали ступни, «гетры» 
защищали ноги до колен, такие же прокладки предназначались и для бедер, 
корпуса и рук. Венчало, наконец, сей диковинный костюм некое подобие шлема-
капюшона. Этот головной убор закрывал затылок, шею и лицо. Для глаз, носа и 
рта делались узкие прорези. При этом предусматривались даже некоторые 
удобства: во время трапезы лицевая часть шлема откидывалась. Все детали плотно 
соединялись друг с другом, как рыбьи чешуйки. У этого громоздкого облачения 
было одно важное преимущество: оно не пропускало индейские стрелы — они 
прочно застревали в толще хлопка. 

Конкистадоры практически не снимали с себя своих «лат», ведь они 
постоянно находились в состоянии войны; никому и в голову не приходило 
стирать «доспехи», и скоро они превращались в грязно-коричневую рогожу, 
которая издавала острый гнилостный запах. По этой причине на них слетались 
мириады мух и прочих насекомых. В такой одежде завоеватели были похожи на 
чудовищ, на сверхъестественные существа. 

И вот совсем уж неожиданный для конкистадоров поворот судьбы. Никто 
из них не мог и предполагать, что они станут в глазах индейцев посланцами 
языческого божества! 

Предоставим же слово наиболее авторитетному свидетелю — Гонсало 
Хименесу де Кесаде. «Когда христиане появились в этой стране, они были 
приняты всем народом с великим страхом. Среди индейцев распространился 
слух, что испанцы явились к ним как сыновья Солнца и Луны, которым они 
поклонялись, и что небо послало своих сыновей, чтобы наказать индейцев за 
грехи. Первое же индейское селение оказалось пустым. Все жители его спрятались 
в крепости на скале. Как только мы приблизились, индейцы сбросили к нашим 
ногам несколько грудных детей, чтобы смирить тем гнев своих богов. Они были 
уверены при этом, что мы — суачиас12, питаемся человеческим мясом и кровью. 
Испанцев окуривали ядовитым вонючим Моке13, как если бы они были идолами. 
В некоторых же местах для нас оставляли на выбор связанных стариков, женщин, 
малых детей или жирных оленей. И клали их рядом с пылающими кострами». 

Всего этого было достаточно, чтобы испанцы поняли: пусть они истощены, 
пусть на счету последние крохи пороха, пусть страна, лежащая перед ними, 
огромна и неизвестна,— они сильны. И сила их — в слабости и диковинных 
суевериях местных жителей. 

В этих гористых местах дни становились все прохладнее, тропическая жара, 
истомившая солдат, постепенно сошла на нет. Дышалось легко и свободно, почти 
как в родной Испании. 

Вскоре