вая Гранада. В двух последних районах их продвижение сталкивалось с 
интересами иезуитского ордена. В Парагвае им преграждали путь иезуитские 
редукции, на Амазонке мешали собственные иезуиты, считавшие эту зону своей 
вотчиной и оказывавшие сопротивление продвижению поселенцев, которых 
поддерживали колониальные власти.
     Договор о границах 1750 г. означал мирное решение этих пограничных 
вопросов с немалым уроном для интересов иезуитского ордена. Этот договор 
предусматривал: уступку колонии Сакраменто Испании, отход португальцев со всего 
восточного берега Ла-Платы вплоть до Риу-Гранди-ду-Сул и признание права 
испанцев на контроль судоходства в районе устья р. Ла-Плата; передачу 
португальцам территории, лежащей по правую сторону р. Уругвай к северу от ее 
притока Ибикуй и к востоку от р. Гуапаре, по которой проходит нынешняя 
боливийско-бразильская граница; передачу испанцам территорий, расположенных по 
соседству с Перу – между Амазонкой и ее притоком Жапурой.
     Учитывая, что в районе рек Уругвай и Ибикуй были расположены семь 
иезуитских редукций с населением 29191 гуарани (См. текст договора в кн.: Kratz 
G. El tratado hispanoportugues de limites 1750 у sus sonsecuencias. Estudio 
sobre la abolition de la Compania de Jesus. Roma, 1954, p. 251-253), договор 
предусматривал их эвакуацию в течение года на испанскую территорию (на левый 
берег р. Уругвай) и последующий обмен этого района на форпост Сакраменто. 
Годичный срок несколько раз продлевался, ибо уполномоченные по установлению 
границ обоих государств могли прибыть на место только в начале 1752 г. Испания 
назначила своим главным уполномоченным Гаспара де Миниве, маркиза Вальделириос, 
а Португалия – генерала Гомеса Фрейри ди Андраде, губернатора Рио-де-Жанейро. 
Одним из его заместителей по сектору Мараньон был Франсиско Ксавьер де Мендоса, 
брат уже тогда влиятельного министра иностранных дел Португалии Себастьяна Жозе 
де Карвальо-и-Мельо, будущего главы правительства маркиза Помбала, сторонника 
просвещенного абсолютизма и ярого противника иезуитов (Себастьян Жозе де 
Карвало-и-Мельо, маркиз де Помбал (1699-1782), ученик иезуитов, в 40-х годах 
XVIII в. служил в португальском посольстве в Лондоне и Вене, где стал 
сторонником просвещенного абсолютизма. В 1750 г. в связи со вступлением на 
престол короля Жозе I Помбал стал первым министром, оставаясь на этом посту 
около 30 лет. Талантливый и смелый реформатор, Помбал ограничил власть 
церковников, подчинил инквизицию контролю правительства, способствовал развитию 
промышленности и внешней торговли, осуществил реформу просвещения, создал 
научные учреждения).
     Почему договор предусматривал эвакуацию только населения иезуитских 
редукций, а не населения Сакраменто и других территорий, подлежавших обмену? 
По-видимому, потому, что португальцы, убежденные во враждебности к ним гуарани 
и не располагавшие военными силами для их усмирения, считали более 
целесообразным их эвакуацию.
     Подписание Договора о границах вызвало разноречивые отклики как в 
Португалии, так и в Испании. Португальские торговые круги считали, что обмен 
Сакраменто на территорию иезуитских миссий по правую сторону р. Уругвай не 
эквивалентен, ибо менялась исключительно выгодная стратегическая позиция, 
контролировавшая устье р. Ла-Платы, на труднодоступные миссии в Парагвае. 
Сторонники договора утверждали, что Сакраменто португальцам все равно не 
удержать, а иезуиты из Парагвая за их спиной проложили бы себе путь к 
Риу-Гранди-ду-Сул. Приобретение же иезуитских территорий приблизило бы Бразилию 
к Перу и его несметным сокровищам, всегда манившим португальских колонизаторов.
     В Испании также имелись сторонники и противники договора. Первые 
утверждали, что владение Сакраменто закрывало на "испанский ключ" устье 
Ла-Платы и тем самым преграждало португальцам путь вглубь континента, в то 
время как иезуитские редукции особой пользы испанской короне не приносили. 
Вторые доказывали, что, наоборот, именно иезуитские редукции представляли 
надежный заслон для проникновения португальцев вглубь материка, а Сакраменто 
может быть захвачено без больших потерь "силой оружия", как это случалось 
неоднократно в прошлом. Замена Сакраменто на редукции позволяла португальцам 
создать новый контрабандный центр на подступах к Перу. Испанские критики 
договора предупреждали, что эвакуация населения редукций вызовет сопротивление 
гуарани и даже их восстание, а оно может перекинуться на другие племена. 
Наконец, отмечалось, что осуществление договора натолкнется на сопротивление 
могущественного иезуитского ордена, который воспользуется им для отделения 
своих владений от испанской короны и создания на их основе независимого 
государства. Последнее соответствовало бы его великодержавным устремлениям, о 
которых столько говорили и писали тогда противники иезуитов.
     Опасения такого рода разделяли придворные круги Мадрида и Лиссабона. 17 
января оба монарха подписали добавочную к договору секретную конвенцию, 
согласно которой обязались в случае сопротивления со стороны "индейцев и 
жителей" этого района эвакуировать их силой. В соответствии с этим в секретных 
инструкциях Вальделириосу было предписано, что в случае сопротивления он 
призовет на помощь войска португальцев и губернатора Буэнос-Айреса и при их 
поддержке заставит эвакуировать иезуитов редукции (Kratz G. Op. tit, p. 53).
     Когда содержание договора и секретной конвенции стало известным в 
Асунсьоне, Буэнос-Айресе и Лиме, местные колониальные и церковные власти 
засыпали Мадрид просьбами не отдавать португальцам иезуитские редукции. При 
этом указывалось, что эвакуация 30 тыс. индейского населения и свыше 1 млн. 
голов скота (Ibid., p. 60), имевшихся в этих редукциях, практически 
неосуществима в годичный срок и может вызвать восстание индейцев; что местным 
жител