индейцев в католичество (History of Latin American 
civilisation, v. I. London, 1969, p. 149).
     Распоряжение 1573 г. содержало целую программу "мирного" покорения 
аборигенов. Корона советовала предварить евангели-зацию основанием города, 
обитаемого испанцами, в местности, принадлежащей индейцам, собрать всю 
возможную информацию о последних, их языках, обычаях, вождях, завязать с ними 
торговлю или обмен различными продуктами, дарить им различные безделушки, чтобы 
вызвать у аборигенов чувство благодарности. "Не проявляя какой-либо жадности к 
индейской собственности, – говорится в цитируемом документе, – следует 
установить мирные связи дружбы и сотрудничества с индейскими вождями и 
"дворянами", которые могут, по всей вероятности, быть полезными при пацификации 
страны" (Ibid., p. 150).
     Расположив к себе индейцев, миссионеры могли приступать к пропаганде 
христианства. В отличие от прошлых лет король советует впредь не порицать 
индейцев за их "извращения" и "идолопоклонство", не отбирать у них женщин и 
идолов, дабы не вызвать отвращения к христианству, а сначала убедить их в 
святости христианских доктрин с тем, чтобы добиться добровольного отказа от 
всего того, что "противоречит нашей святой католической вере и евангельской 
доктрине".
     Король советовал миссионерам соблюдать большую осторожность, такт и 
осмотрительность при посещении индейских селений, не оскорблять ни словом, ни 
жестом аборигенов, не проявлять опасений и страха, ибо все "это могло вызвать 
враждебную реакцию со стороны индейцев,". "Трудностей можно будет избежать, – 
говорится в распоряжении, – если детей касиков и благородных индейцев 
доставлять в испанские поселения и задерживать там в качестве заложников под 
видом гостеприимства и приучения их к ношению одежды" (Ibid., p. 151).
     Но вот миссионеры добиваются всеми правдами и неправдами доверия индейцев 
и обращают их в христианство. Что же происходит дальше?
     А дальше происходит то, что происходило и при конкисте. Корона приказывала 
"замиренных" индейцев распределять среди энкомендеро и требовать от них уплаты 
налога как в пользу самого энкомендеро, так и короны (Ibid., p. 151-152).
     Таким образом, цели колонизаторов оставались прежними, менялись только 
методы. Они становились более утонченными и поэтому более коварными. Теперь 
волк рядился в овечью шкуру, но от этого не менялась его звериная сущность. 
Испанская колониальная система не превращалась в свою противоположность в 
результате распоряжения 1573 г., как заверяют ее сторонники, она продолжала 
оставаться тем, чем всегда была, – системой закабаления индейского населения.
     Королевская власть принимала немалые усилия и для того, чтобы не допустить 
обогащения миссионеров за счет прямого ограбления или закабаления индейцев, 
считая, что такое обогащение может оттолкнуть аборигенов от католичества, 
принизить авторитет церковников, поколебать авторитет королевской власти. 
Миссионерам запрещалось собирать десятину с индейцев, требовать оплаты за 
церковные обряды, кушать с золотых или серебряных блюд, пьянствовать и т. д. Но 
никакие распоряжения и наказания не могли удержать миссионеров от стремления 
"сделать Америку" – обогатиться в колониях. Об этом говорят многочисленные 
донесения местных властей на протяжении всего колониального периода. Историк 
Висенте Д. Сьерра, весьма положительно оценивающий деятельность церковников в 
этот период, сводит обвинения в их адрес к соперничеству светских властей с 
церковными. "В колониальной переписке, – утверждает он, – столь же трудно найти 
письмо церковника, в котором он был бы согласен с действиями и поведением 
гражданских или военных властей, как письмо чиновника или военного, в котором 
не отмечались бы недостатки клириков" (Sierra V. D. Op. cit., p. 147).
     Стремясь во что бы то ни стало оправдать далеко не христианское поведение 
миссионеров, Сьерра перекладывает ответственность за это на индейцев, якобы 
повинных в умственной отсталости и прочих "слабостях", а также на то 
обстоятельство, что католическое духовенство в метрополии было отнюдь не 
праведнее миссионеров, действовавших в колониях, это, конечно, соответствовало 
действительности (Ibid., p. 150).
     Церковным апологетам приходится прибегать к различного рода фокусам и 
подтасовкам, чтобы, с одной стороны, представить христианизацию индейцев как 
своего рода эпохальный подвиг миссионеров, а с другой – оправдать и превознести 
в глазах современников миссионеров, которых документы разоблачают как 
пособников колонизаторов.
     "К несчастью, – не без меланхолии отмечает францисканец Педро Боргес, – 
покорение Индий было предприятием смешанным по своему характеру. Поэтому 
христианство представало перед аборигенами как религия, о которой следовало 
судить не только по ее учению и проповедям ее священников, но и по поведению 
христиан. В Индиях христианами были испанцы, которые безусловно не являлись 
лучшими пропагандистами своей религии. Не потому, что все они были порочными, а 
потому, что к: их порочному поведению приплюсовывался весь комплекс враждебных 
по отношению к индейцам обстоятельств, которые, учитывая характер завоевания 
Америки, порождали в аборигенах отвращение к христианской вере независимо от 
лнчных достоинств или пороков испанцев, хотя их пороки, несомненпо, осложняли 
положение" (Borges P. Op. cit, p. 189-190).
     Педро Боргес приводит многочисленные свидетельства миссионеров XVI в. об 
отказе индейцев принять христианство из-за преступлений колонизаторов. В 1539 г.
 доминиканцы в письме к; Карлу V докладывали из Мексики, что индейцы, 
возмущенные зверствами конкистадоров, предпочитают смерть под пытками переходу 
в христианство. Доминиканец Лоайса писал в 1580 г. из: Чили, что местные 
аборигены "не желают идти на небо, если туда же идут испанцы, они предпочли бы 
общаться с демонами; в аду, чем с испанцами в раю. А те, кто