о отличие Турции от Египта 
не только в том, что эта страна никоща не была ни колонией, ни протекторатом, 
ни даже политически зависимой. Более важное отличие, пожалуй, состоит в том, 
что, не будучи колонией и не имея соответствующего экономического давления, 
Турция в аналогичных условиях постепенных преобразований в чем-то оказалась 
более зависимой от традиции, С исламом как религией Кемаль поступил круто. Но 
ислам как традиция остался. И в этом смысле исламская традиция сильно 
сказывается. По уровню промышленного развития Турция не уступает Египту, даже 
превосходит его, но тип развития отличен и вплоть до недавнего времени был 
более близок к нормам традиционной структуры с ее ведущей ролью государства, со 
всеми ее проблемами, от экономической неэффективности до политической 
нестабильности. Впрочем, события последних одного-двух десятилетий в чем-то, 
похоже, существенно изменили турецкий вариант развития, о чем будет сказано в 
последней части книги.
    Третий вариант — Иран. Будучи, как Турция и Египет, крупной исламской 
страной с большим населением и древними культурными традициями, с немалыми 
политическими амбициями, Иран в то же время отличается от остальных 
мусульманских стран прежде всего тем, что здесь абсолютно господствует шиитский 
ислам, т.е. ислам в его наиболее крайней, активной, сектантской форме. Влияние 
шиизма на структуру общества двояко. С одной стороны, он десакрализует власть и 
тем как бы ослабляет политическую администрацию, силу государства. Но, с другой 
— это ослабление (чем-то похожее на ситуацию с кастами и общинами в Индии) с 
лихвой компенсируется мощными социальными интегрирующими силами, сплачивающими 
шиитское население страны в нечто единое и цельное, возглавляемое духовенством. 
Роль воинствующего шиитского духовенства — это то, что отличает иранский социум 
от индийского. Непримиримость шиитского духовенства и ведомого им народа к 
переменам и нововведениям, угрожающим позициям ислама,— наиболее сильный 
импульс в Иране. Слабость власти, неспособной последовательно и успешно 
провести необходимые реформы, причем сделать это в нужном для страны темпе,— 
еще один сильный импульс, объективно умножающий мощь первого, т.е. ислама. 
Консервация отсталости, связанная с силой обоих импульсов и восходящая к мощи 
исламской традиции в ее шиитском варианте, воинственность духовенства и 
слабость той опоры, которая в иных обстоятельствах могла бы служить базой для 
развития и формирования новых социальных, экономических и политических сил в 
стране,— вот в самых общих чертах те факторы, которые предопределили судьбы 
современного Ирана, а косвенно также и ислама в его наиболее реакционной 
фундаментальной модификации.
    
    Вариант четвертый — периферийные арабские страны. Это страны Магриба (кроме 
Ливии) и Западной Азии (кроме тех, кто имеет выход к нефтеносным промыслам 
Персидского залива). Общее для всех них — существенная роль вмешательства 
колониальных держав и их капитала при ограниченности внутренних ресурсов (как 
природных, так и людских), сравнительно невысоком уровне развития и 
стратегически важном, как правило, расположении. Во всем остальном это 
достаточно пестрая группа небольших государств, весьма отличных друг от друга 
даже в пределах своего региона (Марокко, Тунис и Алжир в Магрибе; Ливан и Сирия,
 а также Палестина в Леванте; Иордания и Йемен в Аравии). Колониальная политика 
держав и европейский капитал способствовали некоторому развитию указанных стран,
 хотя сопротивление их иностранному вторжению ощущалось постоянно. Формально ни 
одна из перечисленных стран не была лишена независимости, ибо и не имела ее — 
все они являлись частью Османской империи. Но фактически колониальное вторжение 
воспринималось как болезненная ломка привычных условий жизни и вызывало 
яростное сопротивление.
    После крушения Османской империи все страны активно стремились к 
независимости и деколонизации, освобождению от иностранной опеки. Впрочем, 
колониализм содействовал модернизации и трансформации этих государств, правда, 
в различной степени. Наиболее заметно экономическое развитие и модернизация 
реализовывались в Леванте. Но и в других странах имели место европеизация 
политических институтов (включая нормы демократической процедуры), изменения в 
сфере культуры, быта, инфраструктуры и т.п. Что касается влияния исламской 
традиции, то она совершенно очевидно уступала свои позиции в более развитых из 
этих стран, хотя это и не был однозначный процесс: сложная религиозная 
обстановка в Ливане и Палестине привела со временем, как известно, не только к 
возрождению силы ислама, но и к превращению религиозной розни в один из главных 
элементов внутриполитической нестабильности на Ближнем Востоке.
    Вариант пятый — Ливия и страны района Персидского залива с его 
нефтересурсами. Как правило, это едва ли не самые отсталые в прошлом страны 
арабо-исламского мира. Вмешательство колониализма здесь, кроме разве что Ливии, 
было ограничено политическими интригами и экономическими проектами, 
направленными на разработку ресурсов, организацию добычи и первичной обработки 
нефти. Как известно, именно нефть сказочно обогатила эти страны после их 
деколонизации. Экономика стран этой группы развивается ныне весьма ускоренными 
темпами, соответственно быстро идет и городское строительство, создание 
инфраструктуры (включая грандиозные проекты, связанные с опреснением воды и 
озеленением прежде безжизненных территорий Аравийской пустыни),
    
    современной системы образования, подготовки кадров и т. п. Но в том, что 
касается развития политических институтов, элементов •гражданского общества и 
всего с этим связанного, в том числе и культуры повседневного труда (т. е. 
именно того, формирование чего требует длительных и напряженных усилий, 
немалого времени и постоянного воздействия со стороны внешних цивилизационных 
факторов) , эти страны отстают. Характерно, что не собственными силами с