Востока очень различными. 
Во многом это зависело от исторических судеб, от внешних факторов, от уровня 
развития, но более всего — при прочих сравнительно равных условиях — от 
религиозно-цивилизационного фундамента, т.е. от тех норм, принципов жизни, 
ценностных приянтяпий и г-гсрмупптгт тгпвРдРниу, упторЫС формировались на базе 
упомянутого фундамента, отливались по его матрицам.
    187
    
    Так, англичане довольно легко и при минимальных для себя потерях укрепились 
в Индии не столько благодаря испытанной тактике «разделяй и властвуй», но едва 
ли не в первую очередь потому, что задававшая тон в стране индуистская традиция 
была безразлична к политической власти и весьма терпима к инакомыслию. В 
Тропической Африке или на островах Юго-Восточной Азии колонизаторы сравнительно 
легко подчиняли себе слабые полупервобытные социально-политические образования, 
опиравшиеся на очень тонкий пласт религиозно-цивилизационного фундамента, к 
тому же разнородного по типу, плюралистического по характеру. Иное дело — мир 
ислама. Здесь европейцы столкнулись с более или менее сильными государствами и 
с мощным, активно функционирующим в весьма определенном ключе 
религиозно-цивилизационным фундаментом. Привычная тактика «разделяй и властвуй» 
в этих условиях почти не срабатывала. Неудивительно, что и формы колониальной 
зависимости оказались в большинстве случаев иными, хотя они и варьировали в 
зависимости от обстоятельств.
    Как о том уже шла речь, даже в тех странах, которые по статусу были близки 
к колониям, считались протекторатами, далеко не вся власть принадлежала 
представителям колониальной державы. Колонизаторы были вынуждены считаться с 
традициями и действовать преимущественно иными, экономическими методами. Лишь 
там, ще население было малочисленным и власть сравнительно слабой, играла 
определенную роль военная сила держав (это касается и войн, и содержания войск 
типа Арабского легиона, и военных экспедиций типа суданской в конце XIX в.). Ну 
и, конечно, по мере укрепления держав в той или иной стране многое начинало 
зависеть от хода событий. Здесь можно было бы выделить несколько различных 
моделей-вариантов развития.
    Первый из них — египетский. Будучи при Мухаммеде Али едва ли не наиболее 
могущественной и экономически развитой страной ислама, Египет во второй 
половине XIX в. был вынужден расплачиваться за чрезмерное экономическое 
напряжение, позволявшее Мухаммеду Али поддерживать мощь страны. Банкротство 
Египта в 1876 г. дало возможность англичанам резко усилить свои экономические 
позиции в этой стфане, интерес к которой стимулировался еще и стратегически 
важным для Англии Суэцким каналом. Вскоре в связи с мятежом Ораби англичане 
ввели в Египет свои войска, которые надолго там остались (не говоря уже об 
охранявшейся ими зоне канала). Но, хотя англичане и вели себя в стране как 
хозяева, в полном смысле слова колонией Египет все же не стал, да англичане и 
не могли лишить эту страну независимости, ибо формально она Адда частью 
Османской империи. В то же время с автономией хедива и его властью колонизаторы 
считались.
    
    Египетский вариант в некотором смысле можно считать оптимальным — с точки 
зрения успеха исламской страны, приспосабливающейся к изменившимся 
обстоятельствам. Несмотря. на стойкое сопротивление традиционной структуры и 
считаясь с этим сопротивлением, англичане, не слишком форсируя перемены, все же 
способствовали развитию страны. На смену экономически неэффективной 
государственной экономике Мухаммеда Али пришла частнопредпринимательская 
деятельность, причем не только сами предприниматели, но и половина занятых на 
производстве рабочих были иностранцами, преимущественно европейскими 
колонистами. Колонизация Египта сопровождалась его европеизацией и 
модернизацией также и в сфере политических институтов, образования и культуры, 
городского строительства, даже быта городского населения. Став к 1923 г. 
независимой конституционной монархией, Египет к этому времени достиг на пути 
трансформации традиционной структуры достаточно многого, хотя сопротивление 
нововведениям не утихало. И все же, несмотря на сопротивление, традиционные 
институты постепенно сдавали свои позиции, а европеизированные нормы жизни 
завоевывали их.
    Казалось бы, процесс внутренней трансформации и приспособления внутренней 
структуры к изменившимся обстоятельствам необратим. Однако все не так просто. 
Уход англичан из Египта (вывод войск в 1936 г. и национализация Суэцкого канала 
в 1956 г.) создал здесь новую обстановку. На передний план вышли силы, отнюдь 
не безразличные к традиции, после декомонизации вновь начавшей активно 
стремиться к восстановлению утраченных ею позиций. Усиленный курс на 
огосударствление экономики, а затем явственно проявившиеся тенденции к 
ограничению частнопредпринимательской деятельности и к усилению роли 
государства и вообще аппарата власти в жизни страны и общества — весьма 
ощутимое проявление силы приспособившейся, но отнюдь не ушедшей в прошлое 
традиции. Силу традиции демонстрируют и многочисленные группы исламских 
фундаменталистов («братья-мусульмане» и др.), выступающие против преобразований 
и даже в наши дни не теряющие, порой увеличивающие свое влияние.
    Турция — второй вариант развития, в чем-то близкий египетскому. Близость в 
том, что Турция, длительное время находившаяся под энергичным воздействием со 
стороны европейских стандартов и прошедшая через серию реформ, революций и 
радикальных преобразований, за последние два века сильно изменилась. В стране 
наряду с сильным государственным сектором в экономике заметно развивается 
частнопредпринимательская деятельность. Укрепились, особенно после 
преобразований Кемаля, правовые .нормы гражданского общества. Как ни в одной из 
других исламских стран, здесь потеснен со своих привычных позиций ислам как 
религия, ставший теперь отде-
    
    ленным от государства, частным делом граждан.