крепиться на чужих землях в форме системы 
форпостов, портов, торговых колоний и кварталов, но и взять в свои руки всю 
местную торговлю, а то и практически все хозяйство прилегающих районов и 
навязать местным жителям, порой целым странам свою волю, свой принцип свободных 
рыночных связей, в которых решающую роль играл материальный интерес. Со 
временем, но не слишком быстро, эта форма колониализма могла перерасти и в иную,
 обрести вид политического господства. И наконец, вариант четвертый, для 
Востока наиболее типичный. Это те многочисленные случаи, когда колонизаторы 
попадали в страны с развитой многовековой культурой и богатой традицией 
государственности. Здесь большую роль играли различные обстоятельства: и 
представления европейцев о богатстве той или иной страны Востока, например 
Индии, и реальная сила колонизуемой страны,
    т. е. крепость ее государственной власти, и традиционные формы той или иной 
восточной цивилизации с их нормами и принципами, и многое другое, в том числе 
случай, всегда игравший важную роль в истории. Конкретно обо всем этом будет 
идти речь впереди. Пока же стоит заметить, что англичане сумели укрепиться и 
овладеть Индией в немалой степени потому, что этому способствовала исторически 
сложившаяся социально-политическая система этой страны с ее слабой политической 
властью. Но, пока те или иные страны Востока, о которых идет речь, еще не стали 
политически подчиненными метрополии (что следует датировать лишь XIX веком), 
характерным для четвертого варианта колонизации следует считать то, что 
колонизаторы в таких странах были меньшинством, которое действовало в условиях 
достаточно развитого колонизуемого общества, управляемого местными правителями 
и живущего по собственным порядкам. В рамках четвертого варианта колонизаторы 
не могли ни создать структуру по европейской модели (как в первом), ни создать 
гибридную структуру (как во втором), ни просто придавить своей мощью и 
направить целиком по желаемому пути жизнь отсталого местного населения, как то 
было в Африке, на островах пряностей и т. п. (вариант третий). Здесь можно было 
лишь активно развивать торговлю и за счет рыночного обмена получать выгоду. Но 
при этом — что весьма существенно — европейцы, за редкими исключениями, должны 
были платить наличными, золотом и серебром. Хотя в качестве платы принималось 
также европейское оружие и кое-что еще, восточный рынок тем не менее не 
нуждался в тех товарах, которые европейцы до XIX в. могли ему предложить. Нужна 
была наличность. И вот здесь-то самое время ограничить изложение проб лемы 
колонизации и колониализма в широком смысле слова (как великого всемирного 
феномена, связанного с процессом генезиса капитализма, бывшего в некотором 
смысле территориальной базой его вскармливания и возмужания) и обратиться к 
колониализму в узком, так сказать, в собственном смысле этого слова — в том 
самом, в каком он звучит сегодня повсеместно и имеет почти однозначнук 
негативную оценку.
    Колониализм на Востоке
     Конкретно речь теперь пойдет о том, что же такое колониализм с точки 
зрения народов, подвергшихся колонизации. Это, разумеется, касается и тех 
аборигенов, которые были объектом оттеснения с их земель, уничтожения и 
подчинения колонистами в случаях, имевших отношение к первому и второму 
вариантам колонизации (Америка, Австралия, Ноная Исландия и ДР.). Ill) 
ирецмущситисшю иш i.>il>ii.iuj третьего и особенно четвертого вариантов 
колонизации, т. е. тех
    19
    
    случаев, когда речь идет не о массовых переселениях и об освоении 
слабозаселенных земель новой общностью, а о бесцеремонном вторжении 
своекорыстного и опирающегося на силу меньшинства с целью извлечь выгоду из 
рыночного обмена и заставить работать на себя местное население, не говоря уже 
о таких бесчеловечных явлениях, как работорговля. Снова оговоримся, что и 
транзитная .торговля с погоней за выгодой, и эксплуатация местного населения, и 
работорговля не были придуманы колонизаторами-европейцами. Все это существовало 
и ранее, до них и независимо от них. Порой торговали и самими попавшими в плен 
европейцами, становившимися рабами турок или арабов, монголов или персов. 
Поэтому имеется в виду лишь характеристика феномена, связанного с выходом на 
авансцену ранне-капиталистической Европы, представители которой в странах, 
послуживших объектами колониальной экспансии, действовали, по существу, 
традиционными методами, но зато с энергией и целеустремленностью, присущими 
новому, поднимающемуся капиталистическому строю. Именно это и стало 
колониализмом в привычном ныне значении слова, во всяком случае на начальном 
этапе. Начальный этап, как упоминалось, был связан с деятельностью прежде всего 
португальцев (испанцев на Востоке, за исключением Филиппин, практически не 
было; Филиппины же развивались во многом по латиноамериканской модели, о чем 
уже говорилось), и в количественном отношении эта деятельность была связана 
едва ли не прежде всего с африканской работорговлей, хотя португальцы 
одновременно активно интересовались пряностями и раритетами и. именно им 
принадлежали первые европейские торговые фактории в Индии, Индонезии, на 
Цейлоне, китайском побережье и т. п. Португальский колониализм в Африке и Азии 
( в отличие от Америки) был по характеру торговым (третий и четвертый варианты 
колонизации), что, собственно, в немалой мере и определило со временем 
афро-азиатские варианты европейской колонизации до XIX в. Но торговля с 
Востоком, даже с Африкой (где в качестве эквивалента обмена нередко шли в дело 
стеклянные бусы, дешевые лоскуты, не говоря уже о спиртном), требовало средств. 
Пряности стоили дорого, доставка их — еще дороже. Дае ружья, которые шли в 
обмен за товары вместо серебра, тоже стоили денег, того же серебра. Где было 
взять прагоценный металл? Вопрос этот не стоило бы и поднимать — ответ на него 
общеизве-сген. Собс