иных зонах, в странах с более умеренным климатом.
    Но вызванный поиском дороги к пряностям импульс был лишь начальным толчком 
к колониальным захватам. «Аппетит приходит во время еды» — этот афоризм вполне 
применим к колониализму как феномену. Колонизаторы в осваиваемых ими странах 
жадно тянулись ко всему, что может дать выгоду, будь то добыча золота или 
торговля невольниками. Вполне логично предположить, что это обстоятельство • 
уже само по себе безбрежно расширяло зону поиска колоний. И если в XVI—XVIII вв.
 фактическому увеличению этой зоны в пределах
    
    Старого Света мешали объективные причины, то с XIX в. именно объективные 
факторы (потребности развитой капиталистической экономики в рынках сбыта и 
источниках сырья) сделали желанными и даже жизненно необходимыми широкие 
колониальные захваты. И здесь снова встает все тот же вопрос: почему такого 
рода захваты были ограничены преимущественно югом Азии и Африкой? Или, иначе, 
что именно помогло колонизаторам сравнительно легко и быстро укрепиться в этих 
регионах и что затрудняло, мешало им добиться аналогичных результатов в других 
неевропейских регионах Старого Света?
    Некоторые акценты, позволяющие наметить контуры решения проблемы, были уже 
сделаны в связи с анализом религиозно-цивилизационной основы и трансформации 
традиционной структуры под воздействием колониализма на юге Азии. Теперь нечто 
аналогичное необходимо сделать по отношению к Африке, после чего можно будет 
попытаться сформулировать хотя бы предварительные соображения по интересующему 
нас вопросу.
    * Традиционные общества Африки
    Об общей отсталости африканских традиционных обществ, особенно в зоне 
Тропической Африки, уже шла речь, включая попытки объяснить эту отсталость. 
Здесь же стоит вспомнить о том, что зоны первобытной периферии были весьма 
обширны и на юге Азии: она преобладала на островах Индонезии (кроме Явы и 
Суматры), на Филиппинах, бла представлена огромными анклавами в окраинных, 
особенно горных, районах Индокитая, наличествовала и в Индии, и на Цейлоне. 
Правда, на фоне блестящих завоеваний многотысячелетней цивилизации той же Индии 
или менее длительной, но весьма впечатляющей цивилизации Индокитая и Индонезии 
первобытная периферия отступала на второй план. Но мощь ее тем не менее была 
огромной, быть может, наиболее весомой по сравнению со всеми остальными 
регионами Старого Света. Со всеми, кроме Африки.
    В Африке первобытная периферия практически не была периферией. Она была 
рервобытным океаном, тем генеральным фоном, на котором анклавами выделялись 
территории, которые можно отнести к зоне цивилизации и государственности. Да и 
здесь нужны оговорки: если Северная Африка со времен Арабского халифата была 
решительно и бесповоротно включена в зону устойчивого цивилизационного развития 
— хотя и там было немало первобытных
    «
    Колонизация стоит немалых средств и оправдана лишь тогда, ко1да вложенные в 
нее средства могут окупиться. Длл 31810 ид», минимум была нцибкидима Солее или 
менее развитая капиталистическая промышленность в метрополии — до того вполне 
достаточно было колониальной торговли, опирающейся на сеть прибрежных торговых 
форпостов.
    
    анклавов, правда, наряду с такими древними центрами высокой культуры, как 
Египет,— то остальная часть континента являла собой именно океан первобытности, 
волны которого то и дело захлестывали небольшие острова цивилизованности, 
причем захлестывали именно потому, что острова были небольшими, а уровень их 
едва возвышался над уровнем океана.
    Оставив пока в стороне Северную Африку, о которой пойдет речь особо, стоит 
заметить, что представленная в основном первобытными и — реже — 
полупервобытными традиционными обществами, к тому же разделенными бесчисленными 
языковыми и этнокультурными барьерами, Тропическая Африка вплоть до начала ее 
энергичного колониального освоения в XIX в. находилась в состоянии стагнации. 
Имеется в виду не абсолютная неподвижность, но именно то, о чем только что шла 
речь в связи с метафорой о первобытном океане. Пример городов-государств 
(точнее, разросшихся общин) йоруба, на долгие века как бы застывших во все том 
же полупервобытном состоянии, равно как и печальная судьба многочисленных 
прото- и раннегосударственных образований типа Конго, Мономотапы, да и многих 
политических структур суданского пояса, включая и исламизированные образования 
типа султанатов и эмиратов,— все это убедительно свидетельствует именно о 
стагнации, об отсутствии устойчивых и последовательно целенаправленных 
импульсов в сторону поступательного развития.
    В чем причины этого? Почему Тропическая Африка не имела весомых потенций 
для движения по пути развития? Почему здесь древние государства подчас 
предстают как свидетельства утраченных достижений, пусть даже не слишком 
высоких? Почему первобытный океан с его мощными волнами оказался столь 
необоримой силой? Конечно, ответы на все эти вопросы есть, хотя далеко не 
всегда африканисты четко осознают саму проблему и правильно ставят такие 
вопросы. Однако имеются серьезные исследования, вплотную подходящие к решению 
проблемы. Речь идет прежде всего об изучении африканской общины.
    Исследование различных типов и конкретных форм африканской первобытной и 
полупервобытной общины свидетельствует об ее исключительной внутренней 
прочности, устойчивости, нерушимости, что может быть объяснено комплексом 
различных причин. Специалисты обращают особое внимание на коллективный характер 
труда, отсутствие собственности на землю, на корпоративность общины как формы 
социальн