ультуре черты и признаки, в немалой мере 
способствовали успехам хуацяо в разных странах Юго-Восточной Азии вплоть до 
Цейлона и Филиппин. И наконец, католицизм. За три-четыре века энергичного 
проникновения и активной деятельности миссионеров эта европейская религия 
достигла в Юго-Восточной Азии немалого, а на Филиппинах стала практически 
господствующей, во многом определившей здесь цивилизационный фундамент и 
оказавшей немалое воздействие на характер и формы сопротивления этой 
латинизированной традиционной азиатской структуры колониализму (ориентированная 
на европейский стандарт борьба за республику).
    Цивилизационный фундамент и общество
     Итак, общая картина достаточно ясна. Первичным цивили-зационным 
фундаментом в Южной и Юго-Восточной Азии был индо-буддизм, но практически нигде 
в своем первозданном состоянии он не сохранился. Напластование новых 
религиозно-культурных традиций и цивилизационных слоев на те или иные общества 
привело к возникновению ряда вариантов цивилизационного развития, что не могло 
не оказать своего воздействия на характер, облик и особенности развития 
традиционных структур, не говоря уже о том, что сами эти культуры в их 
первозданном виде не были равноценными хотя бы потому, что одни из них уходили 
корнями в глубокую древнюю цивилизацию, а другие до недавнего времени 
оставались первобытными либо полупервобытными. Естественно, что в такой 
ситуации важно определить, как именно тот или иной вариант цивилизационного 
фундамента сказался на судьбах давноп) общества или, точнее, каким было это 
общество в момент соприкосновения его
     с колониализмом и особенно в годы его колонизации, насколько прочной и 
пригодной, готовой для сопротивления колониализму была его традиционная 
структура и как эта степень прочности и готовности определялась цивилизационным 
фундаментом, комплексом религиозно-культурных традиций. Вариант первый — Индия. 
Здесь первичный индуистский фунда мент оказался, как не раз отмечалось, 
необычайно прочным с точки зрения социальной общинно-кастовой его структуры. 
Зато система политической администрации была традиционно ослабленной. Правда, 
некоторые изменения в сторону усиления государства произошли после исламизации 
Индии. Однако, поскольку исламизация так и не сумела всерьез затронуть 
глубинные индуистские цивилизационные основы, она оказалась достаточно 
поверхностной и потому лишенной адекватной социальной опоры. Создалась ситуация 
политической ослабленности государства и системы политической администрации, 
причем к моменту начала колонизации Индии эта ситуация усу губилась кризисом и 
фактическим распадом империи Великих Мого- лов, породившим феномен 
политического полицентризма и ожесточенные усобицы претендентов на всеиндийский 
трон. Вот почему Индия оказалась сравнительно легкой добычей англичан, быстрыми 
темпами упрочивавших свое политическое господство. Но одно дело — политическая 
власть и администрация, по отношению к которым индуистская общинно-кастовая 
структура была традиционно индифферентной, и совсем другое — прочность самой 
этой структуры, ее опирающаяся на мощный многотысячелетний фундамент внутрен 
няя сила и пассивное сопротивление давлению извне, будь то мусуль манские 
падишахи или англичане. Резюмируя, можно заключить, что в индийском варианте 
перед нами предстает общество, опирающееся на мощную традиционную 
цивилизационную основу. Это общество было бы еще более внутренне прочным и 
цельным, если бы не факт насильственного отторжения от него значительной его 
части, приняв шей ислам. И хотя сам по себе ислам отнюдь не менее внутренне 
прочен, а политически даже много более крепок, чем индуизм, сам факт 
индуистско-мусульманского симбиоза не мог не ослабить традиционной структуры 
Индии. Вариант второй — Индонезия и Малайя. Формально его можно было бы 
приравнять к первому либо считать его подвариантом. Но по сути это именно 
особый вариант, о чем уже упоминалось. Ин дуистская цивилизационная основа 
здесь была резко ослаблена отсутствием каст, а буддийская отнюдь не могла 
компенсировать этого. Скорее напротив, она была мало способна создать прочную 
социальную структуру, да и мало заинтересована в этом. Рыхлость традиционной 
структуры здесь весьма способствовала той легкости, с _какой ислам перекроил 
Малайю и Индонезию на свой лад. За счет исламизации внутренняя структура стала 
много прочнее, как сильнее
    
     стали и опиравшиеся на нее мусульманские султанаты. Однако до конца 
слабость структуры преодолена не была, как не стала слишком заметной и 
политическая сила многочисленных мелких султанатов, за редкими исключениями 
типа Аче. Практически это означало, что, сломив политическое сопротивление, 
колонизаторы оказались здесь лицом к лицу со сравнительно слабой структурой, 
несколько усилен ной за счет ее опять-таки внешнего, но весьма структурно для 
нее существенного китайско-конфуцианского компонента. Сопротивление такой 
структуры колонизации было небольшим, ибо внутренне сравнительно непрочная 
структура была склонна к более активной трансформации, нежели то было в случае 
с Индией. Однако этой объективной возможности для трансформации противостоял 
недоста точный уровень развития общества (за исключением его китайского 
компонента), что, впрочем, оказалось вполне благоприятной почвой для вызревания 
в недрах такого общества, особенно в Индонезии, тенденций к радикальному 
социальному переустройству — тенденций, обычных для мира ислама, но активно 
проявляющихся там лишь в условиях ослабленной политической администрации, что и 
имело место в колониальных Малайе и Индонезии. Вариант третий — страны с 
преобладанием буддийской цивилизационной основы (Цейлон, Бирма, Сиам, Лаос, 
Камбоджа). Внутренняя структура этих стран прочна более за счет близости ее в 
ряде случаев к недавней первобытности, чем за счет буддизма как 
религиозно-цивилизационной основы. За исключением Цейлона, где века 
высокопрестижного господства буддизма, да еще в сочетании с индуизмом и 
индуистскими кастами, способствовали бол