существующей и о крушении ее, 
о гибели соответствующего государства, об уходе с исторической арены 
соответствующего социума, а то и вообще данного народа. В то же время с точки 
зрения устойчивости и стабильности сложного и развитого социума и государства 
частнопредпринимательская активность, этот второй и, в отличие от первого, 
государственного, необычайно активный, тесно связанный с рынком и 
товарно-денежными отношениями сектор хозяйства всегда был жизненно важным, 
необходимым. Почему?
    Потомучто это своего рода антично-капиталистический механизм в миниатюре. 
Без прав и свобод, без демократии и конституции, без гарантий и даже в условиях 
жесткого контроля и повседневного надзора властей частный сектор и в условиях 
традиционного Востока делал примерно то, что он с несравненно большим успехом 
делал и делает в античной и капиталистической Европе. Он способствовал 
нормальному функционированию экономически развитого гигантского социального 
организма, наполнял его разветвленные кровеносные сосуды, всю систему 
кровообращения свежей, незастоявшейся кровью. Конечно, чрезмерная активность 
этого сектора могла привести, как только что упоминалось, к кризису и гибели 
традиционной структуры —своего рода апоплексическому удару. Примеры тому в 
немалом количестве даются самой историей, и об этом уже шла речь, особенно в 
связи с династийными циклами в Китае. Но чрезмерное ослабление рыночного 
сектора и тем более насильственная его ликвидация чреваты не менее серьезными 
кризисами и последствиями, что опять-таки показала история на примере того же 
Китая, правда, в несколько иные времена и при других обстоятельствах, но тем не 
менее в структурно аналогичной ситуации (речь об экспериментах Мао, 
попытавшегося было в годы «большого скачка» отменить товарно-денежные
    отношения).
    Сказанное означает, что, помимо общности фундамента, есть и еще нечто общее 
в структуре Востока и Запада — частный сектор в экономике. Но, если этот сектор 
на традиционном Востоке исполнял функции, аналогичные тем, которые он 
осуществлял в Европе со времен античности и до капитализма, то в чем же 
разница? Разница "сть, и щ»""уи"ияттт.няя. Однако она заключена не столько в 
струк-туре, хотя в ней несходство кардинальное, сколько в характере и
    
    иерархии типовых связей, соединяющих между собой различные элементы и тем 
придающих структуре тот или иной облик.
    Типовыми связями господствующего типа для антично-капиталистической Европы 
являются рыночные, которые соединяют основные элементы структуры (собственников 
и производителей, свободных и зависимых, общество и государство) при наличии 
соответствующих прав, свобод и гарантий как фундамента этих связей, явно 
господствующих. Есть, конечно, и иные — семейные, клановые, сословные, властные 
связи, причем временами, особенно на первом этапе феодализма в Европе, они 
весьма давали о себе знать, порой даже выходя на передний план. И все же в 
целом для антично-капиталистической Европы была всегда характерна именно только 
что описанная иерархия связей: на первом плане рыночные, опосредованные частной 
собственностью, на втором — все остальные.
    Совершенно иная иерархия связей на традиционном Востоке. Связи рыночные, 
опосредованные не только и даже не столько частной собственностью в ее 
привычной для Европы форме (недаром Маркс считал отсутствие таковой «ключом к 
восточному небу»), сколько многочисленными иными нормами привычных 
взаимоотношений, на Востоке в любом случае вторичны и второстепенны, при всей 
их жизненной важности для структуры в целом. На первом месте в иерархии типовых 
связей здесь находятся иные — те, что опосредованы государством, 
властью-собственностью и просто властью, господством административного аппарата 
или аналогичного ему аппарата военно-административного, т. е. системой 
централизованной редистрибуции. Речь идет о традиционных типовых связях между 
социальными низами (производителями) и правящими верхами, независимо от 
конкретных форм их, вплоть до таких, которые имеют облик варново-кастовых. 
Второй важный тип связи, характерный для традиционного Востока, это связи 
корпоративные, сила которых вполне ощутима на протяжении всей его истории, 
вплоть до наших дней. Сущность таких связей сводится прежде всего к 
вертикальным патронажно-клиентным связям, жизненно необходимым для выживания 
небольших социумов в условиях произвола власти и отсутствия прав, свобод и 
гарантий. Этот тип связей тесно переплетается как с первым (официальным, 
государственным, административным), так и с третьим, опосредованным 
частнособственническими отношениями. Таким образом, на традиционном Востоке 
можно зафиксировать определенную иерархию переплетающихся типовых связей. 
Высшее место занимают официальные, государственные, второе — корпоративные 
патронажно-клиертные, тесно переплетенные с официальными, а третье — рыночные, 
тоже, к слову; далеко не свибидные, как на Западе, но, нанротип, опутопимс 
связями двух других типов.
    
    При всей кажущейся усложненности общая схема здесь предельно проста, как и 
в Европе. Только там она ясна и сравнительно чиста, стройна, ибо рыночные связи 
лишь в очень незначительной степени сплетаются и тем более обусловливаются 
чем-то привходящим, будь то связи других типов (семейно-клановые, сословные, 
властные, патронажно-клиентные) или вообще любые формализованные и неформальные 
контакты. Решения диктуются обычно или, во всяком случае, прежде всего жестким 
законом прибыли, перед которым любые иные расчеты, связи, контакты, интересы и 
т. п. отходят на задний план, а то и исключаются вовсе. Что же касается 
традиционного Востока, то именно рынок и прибыль здесь не то чтобы мал