| |
етко обозначилась
ассоциативно-коррелятивная связь античности с рабовладением, раздробленности с
феодализмом, а нового времени с буржуазным развитием, в результате чего схема в
ее модифицированном виде стала выглядеть как «рабовладение — феодализм —
капитализм».
Итак, античное рабовладение, средневековый феодализм и современный
капитализм. Все было четко, ясно и до предела понятно любому грамотному
европейцу еще два столетия назад. Одно не вписывалось в эту стройную схему —
история всего остального, неевропейского мира. Для многих в Европе, включая
Гегеля и Маркса, о чем шла речь в вводной части работы, Восток был особым
феноменом. Однако 'в XX в. проблема традиционного Востока стала решаться
по-разному, причем в принятой у нас истматовской схеме его история начала
уподобляться европейской — то же рабовладение и тот же феодализм.
Проблема феодализма на Востоке
О том, как пытался истмат постулировать наличие рабовладельческой формации
на Востоке, речь уже шла. Нечто подобное произошло и с феодальной формацией.
Более того, поиски феодализма оказались даже более легкими, чем то было с
рабовладением. Дело в том, что система отношений которая возникла в
постантичной варварской Европе, прежде всего среди полупервобытных германских
племен, и которая со временем стала именоваться феодализмом, в сущности весьма
близка к командно-административной структуре Востока, особенно на начальном
этапе ее становления либо в периоды политической децентрализации. Здесь нет
ничего странного: выходцы из великой индоевропейской общности, близкие
родственники хеттов и иранцев, индийских ариев и доантичных греков, германские
племена до оседания их на территории Европы находились на той же стадии
развития и обладали той же протогосударственной структурой, что и все остальные
неевропейские общества. Они не были знакомы с частной собственностью, зато
феномен власти-собственности, централизованной редистрибуции и контроль
государства над обществом уже явно формировался в их среде.
Сосуществуя на протяжении веков рядом с античной Европой и активно
контактируя с Римской империей, втягиваясь постепенно в орбиту ее
хозяйственно-культурного влияния, германцы не могли не воспринять кое-чего из
античного наследия. В результате та система отношений, которая возникла в
Европе после падения Рима на смешанной германо-романской основе и со временем
стала именоваться феодализмом, не была уже стопроцентно традиционно-восточной.
Суть отличий сводилась к тому, что в раннем европейском феодализме укоренились
и продолжали существовать, даже развиваться многие структурно существенные
черты и признаки европейской античности. И хотя частично эти признаки были
отсеяны христианством, сам факт христианизации феодальной Европы тоже немало
значил с точки зрения преемственности структуры. Практически, как о том не раз
писали специалисты, шел процесс синтеза классической античной и варварской
германской (восточной по типу) структур. В этом синтезе со временем все большую
силу набирали элементы античной структуры с ее приматом частнособственнического
производства.
Почему строй жизни средневековой Европы и вообще постантичный этап
европейской истории стал со временем именоваться феодальным? Феод —
наследственное владение аристократа, вассала правителя протогосударства или
раннего государства. Это нечто очень близкое к раннечжоуским уделам в Китае.
Система феодов (или уделов), игравшая немалую роль в молодых государствах, в
периоды политической раздробленности (а в раннесредневековой Европе это было
едва ли не постоянной нормой, что не было характерно для Востока с его
явственной тенденцией к централизации), не просто выходила на авансцену
политической жизни, но и определяла многие ее основные параметры. Ей
сопутствовали тесно связанные с ней институты — иерархия и вассалитет,
междоусобицы и местничество, рыцарская этика, сословное чванство и т.п. Все эти
институты важны для характеристики системы в целом. Поэтому, когда в позднем
европейском средневековье они стали исчезать или замещаться централизованным
абсолютизмом, то это по сути означало дефеодализацию средневековой Европы.
Итак, перед нами период от ранних феодов до дефеодализации — период
феодализма, как он уже достаточно давно именовался. Марксизм придал привычному
термину, как упоминалось, новое содержание, поставив вопрос о феодальном
способе производства и феодальной формации в средневековой Европе. Феодализм
стал восприниматься представителями различных историографических и
идеологических направлений по-разному с точки зрения сущности явления (акцент
на социально-политический феномен или социально-экономические отношения), хотя
подчас одни и те же авторы, в том числе марксисты, включая самого Маркса,
использовали этот термин и в том, и в другом смысле, в зависимости от контекста.
Таким образом, феодализм как явление был осознан в европейской
историографии. Европейский феодализм совпал по времени с периодом средневековья
и на протяжении веков заметно эволюционировал. Феодальная Европа постепенно все
более ощутимо отрывалась от ее восточных корней и сближалась с возрождавшимся
античным способом производства (апогей этого процесса — период Возрождения),
что было особенно заметно в городах, где заново складывалось многие элементы
гражданского общества. Как известно, это сыграло свою роль в процессе
дефеодализации. В связи со сказанным встает законный вопрос: а был ли подобного
типа этап феодализма где-либо еще, кроме Европы? Иными словами, можно ли и
правильно ли говорить о «феодализме на Востоке» или «восточном феодализме»?
Вопрос может показаться наивным: хорошо известно, что понятие «феодализм»
широко, подчас даже безбрежно используется применительно к неевропейским
обществам — более того, чаще всего даже преимущественно по отношению к ним:
ведь они сравнительно отсталы, стало быть, у них мешают развитию именно
«пережитки феодализма»,
|
|
