|
говорит о том, что своими
навыками в сфере зернового земледелия и тем более практикой росписи и формами
орнамента на керамике культура Яншао обязана более ранним западным вариантам
единой серии культур расписной керамики Евразии.
Специальное изучение проблем генезиса китайской цивилизации показало, что и
последующие кардинальные нововведения в сфере материальной культуры были
связаны, по меньшей мере частично, с инфильтрациями извне. Речь идет не о
миграциях в массовом масштабе; миграции были, видимо, минимальными. Хорошо
известно, что преобладающим расовым типом на древнекитайской равнине издревле
были монголоиды (вкрапления европеоидно-австралоидных расовых типов единичны),
и именно это весьма существенно отличает древнекитайский очаг цивилизации от
всех остальных, по крайней мере в Старом Свете. Но, несмотря на это,
воздействия извне играли едва ли не решающую роль как в процессе трансформации
культуры Яншао в неолит черно-серой керамики луншаньско-луншаноидного типа, для
которого были характерны ближневосточные виды злаков (пшеница, ячмень) и породы
домашнего скота (корова, овца, коза), гончарный круг и иные нововведения, к
тому времени (II тысячелетие до н. э.) уже хорошо известные к западу от Китая,
так и при переходе от неолита к эпохе бронзы.
Бронзовый век в Китае зафиксирован археологами с середины II тысячелетия до
н. э., причем как темпы его появления и расцвета, так и высокий уровень
бронзолитейного дела в сочетании с рядом иных важных нововведений, как,
например, письменность, практика строительства пышных дворцов и сооружения
гробниц, искусство резьбы по камню, высококачественная отделка утвари,
украшений, оружия и многие иные аксессуары развитой урбанизации, позволяют
предполагать, что цивилизация бронзового века в Китае (эпоха Шан-Инь) очень
многим обязана культурным влияниям извне. Если учесть, что иньцы были
монголоидами, трудно опять-таки говорить о миграциях в сколько-нибудь
существенных размерах наподобие, скажем, арийской в 'Северной Индии. Но
несомненно, что в какой-то степени такого рода миграции все же имели место. Об
этом наиболее убедительно свидетельствуют иньские боевые колесницы, запряженные
лошадьми. Ни лошадей, ни колесниц доиньский Китай не знал, но зато и то, и
другое было хорошо известно в ближневосточной древности, о чем уже упоминалось.
Идентичность иньских колесниц индоевропейским ныне уже совершенно очевидна для
специалистов, и это, в сочетании с данными некоторых лингвистических
исследований о наличии в древнекитайской лексике определенного количества
индоевропейских корней, позволяет с немалой долей уверенности предполагать, что
мигрировавшие в сторону Средней Азии в середине II тысячелетия до н. э.
индоевропейские племена могли сыграть определенную роль в процессе генезиса
китайской цивилизации, предстающей ныне перед наукой в виде раскопанного
археологами иньского городища в Аньяне (XIII—XI вв. до н.э.) и всей династии
Шан-Инь.
Династия Шан-Инь и проблема Ся
Древнекитайская историографическая традиция начинает историю Китая с
описания периода правления пяти легендарных императоров, эра владычества
которых воспринимается как золотой век мудрости, справедливости и добродетели.
Мудрец Яо передал свой престол способному и добродетельному Шуню, а тот —
великому Юю, начиная с правления которого власть стала передаваться по
наследству. Юй считается основателем первой в китайской традиции династии Ся.
В общих чертах это предание вполне вписывается в закономерность
трансформации избираемого на основе принципа меритократии правителя в
наследственного монарха, о чем уже шла речь. Но вопрос об историчности династии
Ся вызывает, тем не менее, определенные сомнения. Китайская историографическая
традиция считает, что эта династия правила Китаем на протяжении ряда веков в
конце III и начале II тысячелетия до н.э., пока ее последний недобродетельный
представитель Цзе не растерял свой авторитет и не лишился поэтому морального
права управлять Поднебесной, тогда он и был побежден добродетельным иньским Чэн
Таном, основавшим новую династию. Это предание со всеми его деталями — важность
авторитета и добродетельности для сохранения и приобретения права на власть —
тоже вполне соответствует реально существовавшей норме. Так в чем же сомнения?
Следует заметить, что аутентичные иньские источники, надписи на гадательных
костях и черепашьих панцирях, ничего не говорят о подобного рода преданиях.
Более того, вообще не упоминают о Ся, не используют этого знака для обозначения
государства либо династии и не содержат никаких данных о том, что такого рода
государство (или династия) когда-либо существовало в Китае до Шан-Инь, даже под
иным именем. При всем том, что иньские надписи содержат весьма много сведений о
соседних народах и взаимоотношениях с ними на протяжении ряда веков, такое
умолчание красноречиво. Конечно, не исключено, что иньцы до оседания их в
бассейне Хуанхэ и тем более в районе Аньяна, где они оказались не сразу, имели
столкновения с иными обитавшими в этом регионе народами, может быть даже и
протогосударствами. Возможно, эти столкновения привели к гибели какие-то более
или менее известные и даже достаточно долго существовавшие протополитические и
политические структуры, воспоминания о которых впоследствии легли в предание о
Ся. И далеко не случайно китайские археологи почти каждую из вновь
обнаруживаемых в бассейне Хуанхэ ранних бронзовых стоянок или промежуточных
между Луншань и Шан-Инь культур рассматривают в качестве возможных кандидатов
на отождествление с Ся. Но, во-первых, доказать это практически невозможно,
пока не обнаружены надписи, которые позволили бы уверенно отождествить что
|
|