ой 
регламентацией жизни. Однако при всем том они были и ощущали себя именно 
гражданами, т.е. индивидами, имевшими неотъемлемые права и обязанности, свободу 
и достоинство.
    Гражданская община в архаической Греции практически слилась с государством, 
которым здесь управляли не причастные к власти верхи общества, не 
профессиональная административно-бюрократическая элита, а сами полноправные 
граждане при посредстве демократических процедур (принцип подчинения 
меньшинства большинству в ходе выборов или голосования; правоспособность 
каждого члена полиса вне зависимости от его имущественного положения или 
родовых связей и т.п.). В Греции иным, нежели на Востоке, было и рабство: 
бесправность раба на фоне прав гражданина была очевидной и громадной. Впрочем, 
это далеко не означало, что только рабы или хотя бы преимущественно они были 
производителями и что именно за счет рабов процветал полис. Конечно, 
эксплуатация рабского труда способствовала процветанию полиса и граждан, но это 
процветание прежде всего обеспечивалось трудом самих греков и опиралось на те 
формы социально-экономических частнособственнических связей, которые столь 
разительно отличались от господствовавших вне Греции отношений. Олицетворением 
этих отношений для архаических греков как раз и была персидская империя 
Ахеменидов, чья граница все ближе подходила к зоне обитания греков, к их 
полисам.
    Как известно, военные успехи Дария 1 прекратились именно тогда, когда он 
столкнулся со свободолюбивыми греками. Греко-персидские войны, столь красочно 
описанные античными авторами, в частности Геродотом и Фукидидом, продолжались 
долгие десятилетия и при преемниках Дария. Несмотря на некоторые успехи Ксеркса 
в сухопутных сражениях (битва при Фермопилах с героической гибелью спартанского 
царя Леонида), на море персы неизменно терпели поражения, кульминацией которых 
был знаменитый Саламинский бой 480 г. до н.э. Политическая раздробленность 
греческого мира и острые внутренние разногласия, даже соперничество, особенно 
между Афинами и Спартой, казалось бы, были на руку персам. Но великая империя 
так и не смогла воспользоваться своими преимуществами и в конечном счете 
вынуждена была отказаться от планов порабощения Эллады.
    Успехи греков привели к тому, что в середине V в. до н.э. персы вынуждены 
были отступить и очистить не только собственно Грецию, но и греческую Малую 
Азию (не держать своих войск ближе, чем в трех днях пути от западного побережья 
Малой Азии). Следствием этой неудачи для великой империи был ряд антиперсидских 
восстаний в крупных сатрапиях — в Египте, Сирии, Лидии. И хотя восстания были 
подавлены, они знаменовали постепенное ослабление могущества персов. Рубеж V—IV 
вв. до н.э. прошел под знаком сильных междоусобиц между претендентами на 
персидский трон, а вышедший из них победителем Артаксеркс II попытался было 
упрочить свои позиции активным вмешательством в междоусобную борьбу греков, 
особенно Афин и Спарты. На некоторое время это способствовало стабилизации его 
власти, но ненадолго. К концу его царствования от империи отпали Кипр, затем 
Киликия, Лидия; при его сыне разгорелись новые восстания, сопровождавшиеся 
дворцовыми интригами. И пока персы с трудом боролись за сохранение равновесия 
внутри империи, в далекой северо-греческой Македонии укреплялись позиции нового 
грозного соперника персов.
    Дело в том, что развитие греческих полисов на рубеже V—IV вв. привело их не 
только к политическим междоусобицам, о которых уже упоминалось, но и к 
социально-политическому и экономическому кризису. В рамках полисов обострялись 
взаимоотношения между богатыми и бедными, демосом и аристократами. Метеки 
(неполноправные из числа свободных греков, живших в чужом полисе) и 
вольноотпущенники из числа удачливых и выбившихся в богатей вчерашних рабов 
занимали все более весомые экономические позиции, что не могло не влиять на 
статус и настроения граждан. Возникали требования перемен, находившие свое 
отражение, в частности, в различных утопических проектах, от комедий Аристофана 
до трактатов Платона. В политической борьбе это проявлялось в претензиях то 
одного, то другого из усиливавшихся время от времени государств (Афины, Спаржа, 
фивы и др.) на гегемонию в Элладе, на создание союза греческих городов. В 
междоусобной борьбе попеременно лидировали разные полисы, чаще всего Афины. Но 
с середины IV в. до н.э. центр тяжести борьбы за власть в Элладе стал 
перемещаться на север, в Македонию.
    Политический строй Македонии отличался от греческих полисов: это была 
наследственная монархия, хотя и несколько ограниченная собранием воинов, 
советом знати. В экономическом плане Македония также отставала от остальной 
Греции, но уже в V в. до н.э. тесные связи с греками и заимствование их 
культуры привели к преодолению отставания. Ослабление полисной Греции в IV в. 
до н.э. совпало по времени с укреплением политического могущества Македонии, 
которая стала играть первостепенную роль во внутригреческих делах. Македонский 
царь Филипп II, умный и энергичный правитель, проведший свою молодость в Фивах 
в качестве политического заложника и немало полезного усвоивший там, не только 
реорганизовал и усилил армию, когда оказался у власти (359 — 336 гг. до н.э.), 
но и начал активно вмешиваться в междоусобные войны полисов. В 338 г. до н.э., 
разбив противостоявшую ему армию греков, Филипп объединил под своей властью 
большинство полисов Эллады и стал фактически главнокомандующим всегреческой 
армии, готов ее к походу на восток, против Ахеменидов. Вскоре, однако, Филипп 
пал жертвой заговора, а верховная власть в Македонии оказалась в руках его сына,
 двадцатилетнего Александра, воспитанника знаменитого Аристотеля.
    Александр в 334 г. выступил против персов во главе армии в 30 тыс. пехоты, 
5 тыс. конницы и 160 боевых кораблей. Войско было оснащено саперной техникой и 
имело хорошо подобранный штаб, включая и разведку. И хотя его соперник Дарий 
III мог выставить значительно более сильную и многочисленную армию, военный 
гений Александра сыграл свою роль. Выиграв первые сражения в Малой Азии, 
Александр подчинил себе затем