Социальная структура Египта Позднего царства (период 1 тысячелетия до н.э.) 
не оставалась неизменной — напротив, она энергично трансформировалась. 
Изменения в сфере производства (с помощью ассирийцев и греков египтяне 
познакомились с металлургией железа), а также заметный рост товарного хозяйства,
 внутренней и внешней торговли, денежного обращения оказали воздействие на 
укрепление частнособственнического хозяйства. Начали широко практиковаться мало 
известные до того отдача земель в залог, продажа земельных наделов, а затем и 
самопродажа бедняков в рабство. Ростовщичество стало, как то было тысячелетием 
раньше в Вавилонии, бичом общества, что вызывало тревогу власть имущих. Так, 
обеспокоенный далеко зашедшим процессом разорения земледельцев и обогащения 
собственников, результатом чего было оскудение и без того уже не слишком полной 
государственной казны, фараон 24-й династии Бок-хорис (721 — 715) провел в 
стране ряд важных реформ, суть которых сводилась к ограничению произвола 
собственников и, в частности, к запрету порабощения за долги. Реформы и 
личность Бокхориса надолго запечатлелись в памяти людей, а впоследствии даже 
обросли легендами. Существует предание, что реформы Солона в Афинах 
ориентировались в качестве эталона на реформы Бокхориса.
    Важной новой особенностью социальной структуры Египта Позднего царства 
становится усиление корпоративности. Суть этого явления, знакомого уже и Новому 
царству, сводилась ко все большей обособленности социальных слоев, будь то 
жрецы, воины или ремесленники различных специальностей. Наследственность 
занятий способствовала замкнутости соответствующих корпораций, внутренние связи 
и взаимопомощь в среде которых были особенно важны в условиях развивающихся 
товарно-денежных отношений при явном ослаблении централизованной администрации. 
По-прежнему существовали и имели немалую силу храмовые хозяйства, но теперь они 
все явственнее становились хозяйствами жреческо-культовых учреждений и тем 
самым исключались из сферы государственного хозяйства и соответственно большой 
политики.
    В целом, несмотря на некоторый экономический и политический упадок, Египет 
в 1 тысячелетии до н.э. оставался одной из богатейших стран мира. В период 
персидского завоевания он выплачивал в казну ахеменидских царей наибольшую дань.
 Экономически процветал Египет и в годы эллинизма, под властью Птолемеев, 
которые сохранили унаследованную с древности социально-экономическую структуру: 
обрабатывавшие «царские земли» (т.е. основной земельный фонд страны за вычетом 
культово-храмовых и пожалованных знати владений) «царские земледельцы», лаой, 
были наследственными арендаторами, личный статус которых варьировал от 
свободного до зависимого, что зависело от того, где работал земледелец и кем он 
был. Государственное («царское») хозяйство по-прежнему было весьма развитым и 
многообразным. Встречалась уже и практика откупа доходов с отдельных его частей 
богатыми собственниками. Есть данные о том, что некоторые отрасли экономики, 
как, например, изготовление и продажа растительного масла, были государственной 
монополией. Владельцы дарственных земель, сановники и знать, как и храмы, 
по-прежнему использовали свои земли преимущественно в виде арендных наделов, 
обрабатывавшихся теми же лаой, но обычно с большей степенью личной зависимости, 
отражавшейся в юридическом статусе земледельца. Рабов было немного, и стоили 
они дорого.
    Для государственного аппарата эллинистического Египта было характерно 
сочетание традиций фараоновской администрации с греко-македонскими принципами. 
За исключением нескольких полисов типа Александрии, вся остальная страна 
традиционно делилась на номы, управлявшиеся чиновниками-стратегами. Номы 
подразделялись на топархии, а те—на поселения, комы. Во главе администрации 
стоял министр-диойкет, ведавший хозяйством и казной. Именно ему подчинялись 
упомянутые провинциальные администраторы. Судебная система была реорганизована 
в соответствии с нормами греческого права, но вне больших городов и полисов, 
где это право преобладало, на территории хоры, т.е. в основных районах 
расселения египтян, греческое право уступало обычному древнеегипетскому.
    
    Итак, древнеегипетский вариант становления и развития государственности 
заметно отличался от месопотамского. Здесь очень рано и бесследно исчезла 
община со всеми ее традициями коллективного землепользования. Поглотившее ее 
государственное хозяйство в период Древнего царства господствовало едва ли не 
абсолютно, причем документы свидетельствуют о том, что рабочие отряды 
функционировали и даже перемещались с места на место по мере надобности без 
всяких церемоний, что свидетельствует о казарменно-коммунистическом строе жизни 
и соответствующих экономических отношениях. Эта казарменно-командная система 
здесь, в отличие от третьей династии Ура, распространялась, видимо, на все 
население.
    Ситуация начала меняться лишь с периода Среднего царства, когда стал 
заметным процесс приватизации, формирования рынка и появились неджес. Как и в 
Вавилонии времен Хаммурапи, процесс приватизации сдержать было уже нельзя, 
важно было поставить его под контроль. Но если в Вавилонии для этого 
понадобилась серия судебников, которую венчали законы Хаммурапи, то в Египте 
отлично обошлись без этого (существуют даже сомнения по поводу того, что здесь 
вообще когда-либо существовали судебники,— это касается, в частности, и 
упоминавшихся 40 кожаных свитков). Законопослушный или, точнее, послушный 
администрации и привыкший повиноваться палке надсмотрщика египетский 
производитель и без того был в полном подчинении власти, в первую очередь 
жрецов-чиновников в системе царско-храмовых хозяйств.
    Период Нового царства был отмечен заметным экономическим и 
внешнеполитическим развитием страны. Египет превратился за счет успешных войн в 
империю. Внутриполитические реформы привели к превращению провинций из 
полуавтономных храмовых це