уктуры в кардинально отличную от нее античную. Трудно 
сказать, что явилось причиной архаической революции, которую смело можно 
уподобить своего рода социальной мутации, ибо во всей истории человечества она 
была единственной и потому уникальной по характеру и результатам. Одно 
несомненно: главным итогом трансформации структуры был выход на передний план 
почти неизвестных или по крайней мере слаборазвитых в то время во всем 
остальном мире частнособственнических отношений, особенно в сочетании с 
господством частного товарного производства, ориентированного преимущественно 
на рынок, с эксплуатацией частных рабов при отсутствии сильной централизованной 
власти и при самоуправлении общины, города-государства (полиса). После реформ 
Солона (начало VI в. до н. э.) в античной Греции возникла структура, 
опирающаяся на частную собственность, чего не было более нигде в мире. 
Господство частной собственности вызвало к жизни свойственные ей и 
обслуживавшие ее нужды политические, правовые и иные институты — систему 
демократического самоуправления с правом и обязанностью каждого полноправного 
гражданина, члена полиса, принимать участие в общественных делах (римский 
термин res publica как раз и означает «общественное дело»), в управлении 
полисом; систему частноправовых гарантий с защитой интересов каждого гражданина,
 с признанием его личного достоинства, прав и свобод, а также систему 
социокультурных принципов, способствовавших расцвету личности, развитию 
творческих потенций индивида, не говоря уже о его энергии, инициативе, 
предприимчивости и т. п. Словом, в античном мире были заложены основы так 
называемого гражданского общества, послужившего идейно-институциональным 
фундаментом быстрого развития античной рыночно-частнособственнической структуры.
 Всем этим античное общество стало принципиально отличаться от всех других, 
прежде всего восточных, включая и финикийское, где ницу и следовало изучить, 
понять и объяснить.
    Собственно, в этом и заключался конечный смысл той гигантской работы, 
которая была вслед за тем проделана несколькими поколениями европейских 
востоковедов, терпеливо вскрывавших один за другим пласты истории и культуры 
обществ Востока, включая давно исчезнувшие и забытые. Этой работе помогли 
археологи, обнаружившие не только развалины древних поселений, но также и целые 
архивы древних надписей. Несколько поколений ученых лингвистов расшифровывали 
эти надписи, время от времени, подобно великому египтологу Ж. Ф. Шампольону, 
открывая для науки письмена того или иного из древних народов. Немалое значение 
имели и полевые обследования антропологов, чье близкое знакомство с многими 
отсталыми племенами Африки, Америки, Австралии, Океании и некоторых других 
районов мира, прежде всего отдаленных и изолированных, позволяло сопоставить 
полученные ими данные с материалами о древних культурах, об исчезнувших народах.

    Несколько позже свой весомый вклад в анализ накопленных знаний о Востоке 
стали вносить политэкономы и философы. Знаменитый А. Смит, объяснивший разницу 
между рентой собственника и налогом государства, обратил внимание на отсутствие 
на Востоке различий между этими политэкономическими категориями и пришел к 
выводу, что там суверен относится к земле одновременно как собственник и как 
субъект власти. Свой вклад в анализ восточных обществ внесли на рубеже 
XVIII—XIX вв. философские труды Гегеля, лучше других вскрывшего основы 
восточного деспотизма, полнее и глубже своих предшественников 
проанализировавшего структуру азиатских обществ, обратившего внимание на 
механизм власти и феномен всеобщего бесправия, на высшие 
регулирующе-контролирующие функции государства и всей системы администрации в 
разных районах Азии, вплоть до Китая.
    Складывавшееся параллельно с философским осмыслением проблемы европейское 
востоковедение, а также иные науки, стремившиеся осмыслить накопленные им 
данные,— философия, политэкономия, социология, антропология, культурология, 
историософия и др.— на протяжении XIX и тем более XX вв. достигли немалого. 
Были не только хорошо изучены современные народы Востока, включая их религию, 
культуру, историю, экономические связи, социальную структуру, формы 
администрации, налогообложения, организации военного дела и т.д., но и многое 
сделано для изучения давно исчезнувших восточных народов и государств. Все эти 
материалы были собраны воедино, подвергнуты сравнительному анализу, причем 
достигнутые результаты были сопоставлены с материалами палевых обследований 
антропологов. Полученные сведения специалисты в свою очередь сравнивали с 
аналогичными сведениями из истории европейских стран и народов. Словом, сделано 
было немало. Вопрос теперь Сводился к тому, чтобы умело и наиболее близко к 
реалиям интерпретировать весь гигантский материал и создать своего рода 
генеральную сводку, которая сумела бы непротиворечиво охватить и объяснить все, 
историю всех народов мира, с древности до сегодняшнего дня.
    Факт и его интерпретация — основы, на которых стоит наука, причем одно 
зависит от другого: накопление определенного количества фактов неудержимо и 
властно требует их интерпретации; интерпретация позволяет лучше усваивать новые 
факты, вписывающиеся в созданную схему. Здесь есть своя логика и своя динамика: 
факты постоянно прибавляются; возрастающая сумма все более разнообразных, порой 
противоречащих друг другу фактов рано или поздно неизбежно приходит в 
противоречие с ранее сложившейся схемой и требует ее трансформации, иногда 
принятия иной схемы, в рамках которой можно дать новую непротиворечивую 
интерпретацию увеличившейся суммы разнообразных данных. По-новому трактуются 
свежие и старые факты, учитываются разночтения и отклонения, с тем чтобы все 
это на некоторое время стало основой для дальнейшего накопления и осмысления 
последующих данных... Приведенный элементарный эвристический алгоритм едва ли 
нуждается в развернутой аргументации: описание его говорит само за себя. В 
общую схему вписывается и история, в том числе история Востока.
    В мировой науке создано несколько концепций, ав