ины, и 
агентом власти на местах, ответственным за выплату налогов и порядок.
    Своего рода вариантом общинно-кастовой системы была и организация индийских 
городов. В городах касты играли, пожалуй, еще большую роль, чем в общинной 
деревне — по крайней мере в том плане, что общины здесь обычно были 
однокастовыми, т.е. целиком совпадали с кастами, будь то цех представителей 
какого-либо ремесла или гильдия торговцев. Все ремесленники и торговцы, все 
трудовое население города строго членилось на касты (касты ткачей, оружейников, 
красильщиков, торговцев растительным маслом, фруктами и т.п.), причем 
представители родственных или связанных друг с другом каст я профессий нередко 
соединялись в более крупные специализированные корпорации-шрени, также 
возглавлявшиеся советами и руководителями, ответственными перед властями. 
Индийское ремесло — ткацкое, ювелирное и др.— славилось на весь мир. Торговые 
связи соединяли индийские города с многими странами. И во всех этих связях 
огромной, решающей была роль каст и корпораций городских ремесленников и 
торговцев, решавших все вопросы и регулировавших всю жизнь их членов, от 
нормирования и качества продукции до судебных разбирательств и пожертвований в 
пользу храмов.
    
   Государство и община в Индии
    В специфическом варново-кастово-общинном обществе средневековой Индии 
необычно складывались и отношения между производителями и государством. Быть 
может, эта необычность не слишком велика, но, по сравнению, например, с 
элементарной простотой в этом плане в исламских странах, она была все же 
заметной и уже поэтому заслуживает специального внимания.
    Начнем с того, что в структурно слабых индийских государствах не было 
четкого юридического определения права государства или государя на всю землю, 
как то было в странах ислама или в Китае, т.е. права только центра 
распоряжаться ресурсами страны. Это и неудивительно: существование многих 
государственных образований, с калейдоскопической скоростью сменявших друг 
друга и озабоченных лишь тем, чтобы удержать власть, но не уделявших внимания 
ни теоретической разработке практики администрации, ни вообще идеологической 
доктрине, которая освящала бы в первую очередь именно государство как систему, 
логично соответствовало отсутствию такого рода формального права. Но значит ли 
это, что государство в Индии принципиально было чем-то иным, нежели на Ближнем 
и Дальнем Востоке?
    Частично об этом уже шла речь в первой части работы. Стоит, однако, еще раз 
заметить, что, несмотря на всю несомненную специфику индийского государства и 
соответствующую этому еще большую специфику индийского общинно-кастового 
общества, государство здесь в принципе было таким же, что и в остальных странах 
неевропейского мира. Во-первых, имеющий власть всегда обладал неписаным правом 
распоряжаться подчиненной ему территорией на правах собственника (институт 
власти-собственности). Практически это означало, что правители индийских 
государств, как и владетельные наследственные князья, были субъектами 
власти-собственности, совпадавшей с суверенитетом. Материальным выражением 
этого были рента-налог и различные повинности с подданных. Во-вторых, имеющие 
наследственную власть правители и князья были верховными субъектами 
централизованной редистрибуции: доходы казны они использовали по своему 
усмотрению как на собственные нужды, так и на содержание воинов и чиновников, 
на поддержание храмов и обслуживавших их жрецов-брахманов. Другими словами, 
государства в Индии были такими же, что и в других странах Востока, а 
причастные к власти исполняли те же функции господствующего класса.
    Теперь несколько слов о норме эксплуатации в Индии. Эта норма была 
сравнительно низкой, может быть, наиболее низкой по сравнению с другими 
обществами развитой цивилизации. Прежде всего была достаточно низка ставка 
налога: общины платили государству традиционную 1/6 урожая, соответственными 
были и пошлины с городского населения, ремесленников и торговцев. Если сравнить 
эту ставку с китайской (обычно десятая часть урожая) и с исламской 
(десятина-ушр для мусульман), то все покажется совсем иным: окажется, что 
индийцы платили в казну больше. Но стоит взглянуть на всю проблему более 
внимательно.
    В Китае и на мусульманском Ближнем Востоке не было такой социальной 
стабильности, как в Индии. Там земледельцы не избегали участия в войнах, а 
любые военные и политические катаклизмы неизбежно отражались на них. Конечно, и 
индийцев, случалось, грабили завоеватели, тот же Тамерлан. Тем не менее, войны 
в Индии происходили обычно как бы на ином уровне, на уровне стремящихся к 
власти правителей и их воинов-профессионалов. Общины в ходе этих войн были 
чем-то нейтральным, добычей для победителя. И их /6 урожая была именно такого 
рода добычей. Больше они ничем никому обязаны не были. В то же время в 
мусульманских странах, как правило, дело одной только десятиной для 
налогоплательщиков никогда не ограничивалось. Десятину платили лишь владельцы 
мульков — и это было их привилегией. Остальные так или иначе обычно платили 
больше, особенно немусульмане. Примерно так же обстояло дело и в Китае, где 
тяжелые повинности и многочисленные поборы резко увеличивали формально 
небольшой объем налога. Еще важный фактор — алчность сборщиков налога, 
различного рода посредников, что неизбежно влекло за собой возрастание объема 
поборов с крестьян и на Ближнем Востоке с его откупщиками-мультазимами, и в 
Китае с его разветвленным бюрократическим аппаратом администрации.
    Если поставить вопрос, почему же в Индии власть имущие не выжимали из 
общины такой же максимум, который стремились всегда иметь от своих подданных 
правители мусульманского Востока и Китая, то ответ окажется на удивление прост: 
шестой части урожая и соответствующих пошлин и налогов с ремесленников и 
торговцев в Индии вполне хватало. И не только хватало для престижного 
потребления власть имущих, для содержания их чиновников и воинов, но также и 
для многочисленных храм