м, что варново-кастовая система при любых политических 
пертурбациях весьма успешно сохраняла незыблемый статус-кво в нижних этажах 
общества. Конечно, обществу не было безразлично, идут войны или нет; от них 
индийские низы, как и везде, немало страдали. И речь не о том, что общество 
благоденствовало, когда государства вели друг с другом вооруженную борьбу за 
власть. Имеется в виду нечто иное: эта борьба не вела к кризису в социальной 
структуре и не совпадала с чем-то в этом роде. А верхушечная политическая 
борьба за власть заметно не отражалась на основной массе индийцев. И здесь 
играла свою важную роль не только варново-кастовая система, но и традиционная 
индийская община, построенная на основе этой же системы.
    Общинная форма организации земледельцев универсальна. Спецификой же Индии 
был не сам факт существования там общины, пусть даже и крепкой, а то место, 
какое эта община благодаря существованию варново-кастовой системы заняла в 
социальной и экономической структуре общества. В определенном смысле можно 
сказать, что структура индийской общины и ее внутренние связи были нерушимым 
микрокосмом индийского общества, которое, в свою очередь, как макрокосм 
копировало эту структуру. К чему же сводилась эта ячейка?
    Традиционная индийская община в ее средневековой модификации являла собой, 
особенно на юге, сложное социальное образование. Территориально оно обычно 
включало в себя несколько соседних деревень, иногда целый округ, организационно 
объединенные в нечто единое целое. В каждой из деревень были свой староста, 
часто и общинный совет (панчаят), а представители каждой деревни, старосты и 
члены панчаята, входили в общинный совет всей большой общины. На севере страны, 
где общины были более мелкими, они могли состоять из одного крупного села и 
прилегающих к нему нескольких соседних небольших деревень и иметь одного 
старосту и один общинный совет. Возглавлявшаяся советом, избранным нередко из 
числа земледельцев одной, доминирующей в данной местности касты, община 
представляла собой некий саморегулирующийся механизм или, точнее, социальный 
организм, практически почти не нуждающийся в контактах с внешним миром. 
Внутренняя жизнь общины, строго регулировавшаяся нормами общинного распорядка и 
кастовых взаимосвязей, подчинялась все тому же принципу джаджмани, изученному 
специалистами сравнительно недавно на примере уже достаточно поздней индийской 
общины, но явно уходящему корнями в глубь веков. Суть его сводилась к жестко 
обязательному реципрокному обмену, к строго и четко отрегулированному веками 
порядку во взаимообмене продуктами и услугами, необходимыми каждому в замкнутых 
рамках общины — в обязательном соответствии с нормами варново-кастовой иерархии.

    Доминировали в общине полноправные ее члены, земледельцы-общинники, 
владевшие общинными наделами и имевшие наследственное право на них. Наделы 
могли быть и бывали разные. Каждая семья, большая или малая, вела хозяйство 
индивидуально на своем участке, который можно было иногда даже отчуждать, хотя 
и под контролем общины. Не все землевладельцы в общине сами обрабатывали свои 
участки. Наиболее зажиточные семьи, чаще всего брахманские, использовали труд 
малоземельных соседей, давая им в аренду свою землю. Использовался для этого 
также и труд неполноправных членов общины, батраков-наемников (кармакары) и т.п.
 Излишне говорить, что бедные и неполноправные, арендаторы и тем более батраки 
чаще всего принадлежали к низшим кастам. Больше того, вся кастовая система 
обязательного реципрокного взаимообмена (джаджмани) сводилась прежде всего к 
тому, чтобы освятить и узаконить социальное и имущественное неравенство в 
общине, как и в обществе в целом. Представители высших каст имели, согласно 
сложившимся нормам, неоспоримое право пользоваться буквально за гроши услугами 
выходцев из низших каст и тем более неприкасаемых, к которым следовало при этом 
еще и относиться с презрением. И что характерно: такое право никем и никогда не 
подвергалось и тени сомнения. Так нужно, это норма жизни, закон жизни. Это твоя 
судьба, такова твоя карма — с таким сознанием жили и кастовые верхи общины, и 
кастовые и внекастовые низы ее.
    На практике принцип джаджмани означал, что каждый член общины — будь он 
земледельцем, батраком, богатым брахманом, ремесленником, презираемым убойщиком 
скота или мусорщиком, прачкой и т.п. — словом, каждый на своем месте и в 
строгом соответствии со своим кастовым положением должен был не только четко 
знать свое место, права и обязанности, но и неукоснительно выполнять все то, 
что вправе ожидать от него другие. Собственно, именно это делало общину 
саморегулирующейся и жизнеспособной, почти не зависящей от контактов с внешним 
миром. При этом принцип джаджмани вовсе не означал, что каждый, пользующийся 
трудом, продуктами и услугами других, сам за это эквивалентно расплачивается — 
тем более именно с теми, кто ему что-либо дал или сделал. Чаще всего дело 
обстояло как раз наоборот: каждый исполнял свои обязанности, обслуживая всех 
остальных, давая другим то, что он должен был дать, и получая при этом 
необходимые для его жизни (в соответствии с обусловленным кастой качеством его 
жизни) продукты и услуги. Вне системы джаджмани в общине были только 
частноправовые сделки типа аренды или найма батрака. Все остальное было туго 
завязано этой традиционной системой взаимообязательств в строгом соответствии с 
кастовыми обязанностями и положением каждого из тех, кто жил в общине.
    Руководил всей сложной системой внутренних связей общинный совет, который 
разбирал также и жалобы, вершил суд, выносил приговоры, т.е. был одновременно и 
руководящим органом корпорации (общины), и органом власти на местах. Немалую 
роль в совете играл староста, престиж которого был высок, да и доход обычно 
тоже. Для внешнего мира, и в частности для административно-политической и 
фискальной системы государства, именно староста был и представителем об