| |
ь не только
функциональное, но до известной степени также и сущностное, а
административно-политическая слабость системы власти в целом не только не
препятствовала, но даже способствовала быстрой и безболезненной перестройке
каждой из зон в том случае, если для этого складывались благоприятные условия.
Так, вчерашнее княжество, усилившись и расширившись за счет соседей, легко
трансформировалось в более крупное государство, в котором вновь завоеванные
территории частично (если это были княжества) сохраняли прежнюю автономию.
Остальные же земли, где не было устойчивой традиции наследственной княжеской
власти, равно как и земли самого трансформировавшегося в большое государство
вчерашнего княжества, оказывались под управлением центра, превращались в
области и наместничества. И наоборот, слабо централизованные и лишенные крепких
административных традиций государства при неблагоприятных для них условиях
распадались на части, причем в результате этого не только княжества с
устойчивой наследственной властью раджи, но и многие наместничества
превращались в самостоятельные политические образования типа княжеств с
наследственной властью вчерашнего губернатора-наместника из знатной, вчера еще
правящей фамилии.
Легкость и безболезненность трансформации такого рода обусловливались также
тем, что бюрократическая традиция Индии — в отличие, скажем, от китайской — не
знала эффективной системы централизации. Это видно хотя бы из того, что более
мелкие административные единицы в каждом из наместничеств целиком зависели от
губернатора: он их создавал, он же назначал туда ответственных перед ним
чиновников. Иногда функции такого рода средних административных звеньев
выполняли представители брахманских каст на своего рода общественных началах:
есть сведения, что это могли быть администраторы храмов или советы брахманских
аграхар (коллектив брахманов, которому жаловались определенные земли). Это,
естественно, вело к тому, что при изменении политической ситуации вчерашние
чиновники области, ответственные перед губернатором, легко оказывались в
положении вассалов, зависевших от князя. Опять-таки и вассалы вчерашнего князя
в новой обстановке становились чиновниками возникшего на основе удачливого
княжества более крупного государства.
Рассматривая ситуацию именно с этой точки зрения, легко убедиться в том,
что, несмотря на кажущийся вполне феодальным по характеру антураж с князьями и
вассалами, на деле перед нами не феодалы в привычном (европейском) значении
этого слова, т.е. не субъекты феодальной собственности. Правители и главы
полуавтономных и тем более автономных княжеств (а только они, правители и раджи,
были наследственными владетелями) — это скорее субъекты власти-собственности и
верховные редистрибуторы различного масштаба. Все же остальные, включая и
губернаторов областей-наместничеств, не говоря уже о воинах-вассалах или
чиновниках-служащих, и по статусу, и по способу существования (право на долю
налогового сбора с того или иного участка земли, на выплату из казны) были
государственными служащими без права передавать свой статус и доход по
наследству.
Конечно, случались и исключения. В частности, полунаследственный статус
имели, видимо, воины-раджпуты, вассалы раджпутских князей. Здесь решающую роль
играли, как следует полагать, не столько статус, сколько принадлежность к касте
— касте воинов, наследственных служащих. Но тут необходимо обратить специальное
внимание на всю систему каст и крестьянской общины, ибо то и другое были
факторами, существенно корректировавшими всю внутреннюю структуру традиционного
индийского общества.
Общинно-кастовая система
Восходящая к древнеиндийским варнам и освященная индуизмом система каст
издревле была основой социальной структуры Индии. Принадлежность к той или иной
касте была связана с рождением человека и детерминировала его статус на всю его
жизнь. Временами жизнь вносила поправки в жесткую схему: выходившие из среды
шудр правители государств и княжеств приобретали статус кшатрия. Этот же статус
обретали и те иноземцы, кто, наподобие раджпутов, оставался прежде всего воином
и тем самым выполнял функции древних кшатриев. Вообще варново-кастовый статус
кшатриев, более других обусловленный политическими и потому весьма динамичными
факторами, был в этом смысле достаточно гибким. Гораздо более жестким был
наследственный статус брахманов: его очень трудно было утратить, даже когда
брахман переставал быть жрецом и занимался иными, гораздо более мирскими делами,
но еще труднее, практически невозможно было обрести, заново. Что же касается
вайшьев и шудр, то разница между ними в иерархии статусов с древности все
уменьшалась и практически была теперь уже невелика, а вот грань несколько
изменилась: к вайшьям стали преимущественно принадлежать касты торговцев и
ремесленников, а к шудрам — земледельцы. Сильно возросла доля внекастовых
изгоев, неприкасаемых (хариджан, как их стали называть позже), выполнявших
наиболее тяжелые и грязные работы.
Варново-кастовая система в целом именно благодаря своей жесткой
иерархичности составляла костяк социальной структуры Индии; уникальная по форме,
она не только оказалась эффективной альтернативой слабой политической
администрации (а может быть, и наоборот: ее уникальность вызвала к жизни и
обусловила слабость государственной администрации — для чего нужна сильная
административная система, если нет ее низового звена, если низы живут по
законам саморегулирующихся кастовых принципов и общинных норм?), но и успешно
компенсировала эту слабость, хотя такого рода компенсация, как о том уже шла
речь, никак не способствовала политической стабильности государств в Индии.
Впрочем, общество в целом от этой нестабильности не страдало — этим
традиционная Индия выгодно отличалась и от исламских государств, и от
дальневосточных, где кризис государства неизменно отражался на благосостоянии
общества.
Дело в т
|
|
