Таким образом, эта реформа, будучи 
проведена в жизнь, передала бы реальную власть из рук Кашага Национальной 
ассамблее, что само по себе могло стать позитивным изменением в системе 
управления. К тому же впервые вводился принцип выборности власти на 
определенный срок. Луншар и его ближайший союзник монах Тэмпа Джаян собрали два 
отдельных собрания — светских и духовных чиновников и предложили подписать 
петицию, в которой констатировалась неудовлетворительная работа Кашага и 
предлагались указанные выше меры. По сообщениям участников и очевидцев 
происходивших событий, в собраниях приняли участие около 100 чиновников, т.е. 
от 1/5 до 1/4 всех чиновников в то время. Луншар рассчитывал, что в случае 
проведения предложенной реформы в жизнь ассамблея, где он имел большое влияние, 
выберет его калоном либо вторым лончэном. Участники собраний решили представить 
петицию в Кашаг 10 мая 1934 г. Но вечером 9 мая светский чиновник Кашопа 
сообщил канону Цимёну о действиях Луншара. 10 мая Луншар был приглашен во 
дворец Потала, арестован и заключен в тюрьму. Аресту подверглись и его 
ближайшие сподвижники. Регент, лончэн, Кашаг и назначенный ими комитет по 
расследованию обвинили Луншара в намерении убить калона Цимёна, свергнуть 
правительство и ввести в Тибете «большевистскую систему управления» [Goldstein, 
1989, р. 204; Уа Наnzhang, 1994, р. 189-290]. Комитет первоначально хотел 
казнить Луншара. Но, как заявили члены комитета, они опасаются, что дух такого 
сильного человека, как Луншар, {242}может помешать процессу нахождения нового 
Далай-ламы, даже навредить мальчику после его рождения. По этой причине решили 
не убивать Луншара, а ослепить его, что и было сделано 20 мая 1934 г. [Сицзан 
тунши цзяпянь, 2000, с. 296; Уа Наnzhang, 1993, р. 386]. Все его ближайшие 
сподвижники потеряли свои должности, имения, собственность и были сосланы в 
отдаленные места Тибета. Сам Луншар находился в тюрьме до мая 1938 г. Через год 
после освобождения из тюрьмы он скончался. Так провалилась последняя серьезная 
попытка реформировать тибетскую политическую систему.
        В итоге острой борьбы за власть в Лхасе в первой половине 1934 г. 
консервативное большинство лхасской элиты, прежде всего высшее духовенство, в 
очередной раз одержало победу. Победила политика сохранения традиционных 
порядков. Между тем система центрального и местного управления в Тибете 
становилась все более и более неэффективной, являясь в условиях середины XX в. 
своего рода реликтовой структурой. Приведем об этом мнения участников 
экспедиции Н.К. Рериха 1927-1928 гг. Местные власти, как писал К.Н. Рябинин, 
заявили экспедиции, что «полученный далай-ламский указ здесь не имеет значения» 
[Рябинин, 1996, с. 661]. Об этом упоминал и сам Н.К. Рерих в своем письме 
буддийскому центру в Нью-Йорке о результатах экспедиции: «Если вы думаете, что 
указ Далай-ламы много стоит, то вы ошибаетесь. У нас был широковещательный 
паспорт далай-ламского правительства, и на наших глазах народ отказывался 
исполнять указы своего правителя. „Мы Девашунга не знаем", — говорит старшина» 
[там же, с. 696]. (Девашунг — правительство в Лхасе.)
        О неэффективности управления писал и полковник Кордашевский: «Всякие 
распоряжения центральной власти игнорируются как населением, так и старшинами. 
Можно себе представить, с каким театральным уважением отнеслись бы где-нибудь в 
Париже или другом месте Европы к бумаге с печатью самого Далай-ламы, — а здесь 
такой даик — приказ просто пропадает на полдороге, выброшенный гонцом, или 
бросается старшиной в угол палатки без исполнения. И это не наваждение — а 
самая реальная действительность» [Декроа, 2000, с. 300]. По впечатлениям Н.В. 
Кор-дашевского, «Тибет — это Европа XIV столетия в ее отрицательных чертах — не 
больше» [там же, с. 222]. Он писал также, что Тибет, может быть, самая гнилая 
страна во всей Азии [там же, с. 291]. «Замечайте: среди подавленного состояния, 
среди поражающей нищеты и грязи народа... ясно видна картина разложения Тибета, 
— отмечал Н.К. Рерих, — послушайте рассказы о чрезмерных поборах. {243} Всему 
приходят сроки. То, что еще в недавнем прошлом могло под прикрытием 
таинственности просуществовать, в сегодняшнем восходе уже оказывается 
неприемлемым» (цит. по [Рябинин, 1996, с. 698]).
        «Дела Тибета пришли в упадок, — делал вывод Н.К. Рерих, — в подобном 
положении, как сейчас, Тибет существовать не может» (курсив мой. — Б.М.) [там 
же, с. 697].
        Весьма резко и пессимистично о возможных перспективах будущего Тибета 
выразился полковник Кордашевский: «Тибет нуждается в твердой и сильной власти, 
чтобы, с одной стороны, поднять благосостояние страны, а с другой — культурный 
уровень населения. Сами тибетцы, во главе с Далай-ламой, не могут справиться с 
задачей управления страной и попросту ведут ее к политической смерти... Не 
государственный организм, не духовный центр, а разлагающийся труп - вот 
подлинный облик современного Тибета» (курсив мой. — Б.М.) [Декроа, 2000, с. 
259]. И далее: «На фоне общего разложения страны видно, что даже воля желтого 
ламы здесь игнорируется, а его грамоты мало чего стоят. И как-то невольно 
думаешь, что только серьезное и мудрое правительство взамен лхасских шарлатанов 
может дать гаснущему народу Тибета последние светлые дни, использовав 
одновременно и природные богатства страны в разумных и хозяйственных руках» 
[там же, с. 296-297].
        Приведенные выше высказывания принадлежат не случайным любопытствующим 
туристам, оказавшимся в бедственном положении в незнакомой им стране, а ученому 
с мировым именем Н.К. Рериху и его спутникам — Ю.Н. Рериху, К.Н. Рябинину и Н.В.
 Кордашевскому, основательно подготовившимся к тибетской экспедиции. 
Путешественники, хорошо знакомые с положением дел в Европе, Ам