| |
н пойти на уступки. В 1925 г. он сместил своего
фаворита Царона с поста главнокомандующего и назначил вместо него Дзаса Думпа,
которого Шакабпа характеризует как ленивого и безынициативного человека. Царон
на время сохранил должность калона, но потерял свое влияние. Луншар стал
секретарем по делам обороны. Сторонники Царона генералы Шасур и Цого, а также
калон Кемэй лишились своих должностей [Shakabpa, 1967, р. 264]. По некоторым
сведениям, были отправлены в отставку 12 высших военных чинов16 [Уа Hanzhang,
1993, р. 339]. Далай-лама {234}прекратил увеличение армии и практически
приостановил деятельность столичной полиции. В 1926 г. была закрыта светская
школа в Гьянцэ.
Еще ранее, в 1922 г., скончался колон Джампа Тэндар, давний сподвижник
Далай-ламы XIII. После его смерти губернатором Кама стал колон Цимён. Между тем
положение в Каме не было стабильным. Китайские милитаристы в провинциях Цинхай,
Сычуань, Ганьсу, занятые междоусобными столкновениями и укреплением своей
власти в борьбе с соперниками, не могли направить крупные военные силы против
тибетской армии. Еще меньшие возможности к этому были у правительств в Пекине и
Гуанчжоу. Все это позволяло тибетским властям постоянно расширять область
своего контроля в Восточном Тибете. Заставы и патрули тибетцев проникали все
дальше на север и восток Кама. Так, монгольское посольство в Тибет весной 1927г.
, двигавшееся в Лхасу по северному пути, встретило первую тибетскую заставу на
р. Напчатай-Улан-Морин, вторую — на р. Мур-Усу, третью — в урочище Китай-ширин
перед перевалом Данла, четвертую — на р. Шагчу. Как можно видеть, северный путь
из Амдо в Лхасу оказался «прикрыт» тибетцами достаточно плотно. На каждой
заставе располагался отряд «в 20-30 тибетских солдат, вооруженных кремневыми
ружьями и большими тибетскими мечами. На зиму первые два кордона, стоящие на р.
Напчатай-Улан-Морин и р. Мур-Усу, выдвигались ближе к горам Гурбун-Хапцага, где
начинаются поселения тибетских номадов» [Андреев, 1997, с. 183]. Главная
застава на северном пути находилась в Нагчу, где обычно окончательно решался
вопрос, можно ли допустить этот караван или этого человека (прежде всего
иностранца) в Лхасу.
Осенью 1927 г. тибетские власти задержали в Нагчу экспедицию Н.К.
Рериха и после долгого ожидания отказали ей в возможности посетить Лхасу. Это
было сделано по наущению английского резидента в Сиккиме Ф.М. Бейли, который
сообщил тибетцам, что Н.К. Рерих является агентом «красных русских». Экспедиция
Н.К. Рериха пришла в Нагчу северным путем и видела военные посты тибетцев.
Согласно записи в дневнике К.Н. Рябинина, доктора экспедиции, ее
участники встретили 24 сентября 1927 г. у озер из группы {235}Олун-нор «первый..
. на территории Тибета охранный милицейский пост из местных жителей, несущих
эту государственную повинность» [Рябинин, 1996, с. 292-293]. А 4 октября
участники экспедиции «встретили шестерых хоров верхом с кремневыми
ружьями-рогатками. Все они были без головных уборов, с растрепанными волосами.
Оказывается, это был военный отряд, направляющийся в горы Кукушили для
организации там пограничного поста в целях охраны северной границы от
предполагаемого появления русских» [там же, с. 306].
Другой участник экспедиции, полковник Кордашевский, записал в дневнике:
«Видно, что лхасское правительство создает целую сеть кордонов для охраны путей
во внутренний Тибет» [Декроа, 2000, с. 148].
«...Три года тому назад, — свидетельствовал Ю.Н. Рерих, — опасаясь
вторжения китайцев из провинции Ганьсу, тибетское правительство выставило
несколько военных постов на северном пути, и ныне путешественники проходят
досмотр в Шэнди, к югу от Тангла. Сравнительно недавно аванпосты Лхасы
продвинулись еще дальше на север, вплоть до южного берега реки Чумар, а в 1926
году они стояли даже в Нейжи на юге Цайдама, но вскоре были сняты» [Рерих, 1982,
с. 236-237].
Что же касается времени пребывания экспедиции Рерихов в Тибете, их
вынужденной длительной остановки в Нагчу в конце 1927 — начале 1928 г., то в
это время, как писал Ю.Н. Рерих, «вдоль всего хребта Марко Поло, образующего
как бы северную границу Тибета, стоят посты, наблюдающие за караванными путями
из Монголии и из Китая. На таком посту обычно служит от 6 до 10 солдат» [там же,
с. 216].
Зона контроля лхасского правительства в Восточном Тибете продолжала
расширяться и в последующие годы. К 1932г. Лхаса уже контролировала территории
к востоку от Янцзы вплоть до р. Ялунцзян, включая районы Ганьцзы и Чжаньхуа.
Граница сфер влияния Лхасы и властей Сычуани стала проходить по линии
Баань-Лихуа-Даофу-Лухо [Празаускене, 1978, с. 126, 132]. Однако тибетским
войскам приходилось не только изгонять китайские отряды из Кама, но и
удерживать эту обширную область под своим контролем. Местные племена Восточного
Тибета, прежде традиционно полузависимые и от Пекина, и от Лхасы, оказывали
сопротивление введению налогов, проведению рекрутских наборов, установлению
власти лхасских администраторов. Одно из больших восстаний в Каме произошло в
1928 г. Ю.Н. Рерих записал в дневнике {236}экспедиции, что 4 мая 1928 г. в Каме
«началась война» [Рерих, 1982, с. 276]. Далее он писал: «Что же произошло в
Каме? Отягощенные чрезмерными налогами, воинственные племена восстали с оружием
в руках против лхасских правителей. По слухам, там были убиты губернатор и
около 60 тибетских солдат. В Лхасу и Шигацэ срочно стягивались войска, и
лхасской казне предстояло вынести это новое напряжение» [там же, с. 277]. Н.К.
Рерих в письме буддийскому центру в Нью-Йорке, написанном несколько позже,
уточнил, что во время восстания в Каме погибло 500 солдат тибетских войск.
«Стрела войны — объявление мобилизации в виде стрелы, обернутой красным шелком,
— следовала несколько дней при нашем караване. Можете себе представить нас, в
виде носителей стрелы войны! В К'ам двинут даже гарнизон Шигацэ и двести
пятьдесят человек с запада от Тингри» (см. [Рябинин, 1996 с. 700-701]).
Советские миссии к Далай-ламе XIII
Планы
|
|
