ерна судьба четырех тибетцев, вернувшихся в Тибет в 1920 г. после 
обучения в Англии. Один из них, Кэнраб Кунсан Мондон, горный инженер по 
образованию, начал разрабатывать к северу от Лхасы месторождение золота. Монахи 
местного монастыря потребовали прекратить раскопки, которые, как они заявляли, 
могут вызвать гнев духов земли. И раскопки были прекращены. Мондон стал личным 
переводчиком Далай-ламы, а также служил в лхасской полиции. Второй, Сонам Гомпо 
Гокарва, получил направление в Кам в качестве офицера армии, но вскоре умер. 
Третий, Ванду Норбу Кьибук, начал работать на линии телеграфа Лхаса — Гьянцэ, 
но вскоре подал в отставку. Он служил потом в качестве городского чиновника в 
Лхасе. Лишь один из четырех тибетцев, Ригдаин Дордже Ринган, получил постоянную 
работу на электростанции в Лхасе: он электрифицировал летний дворец Далай-ламы 
и некоторые районы столицы Тибета [Shakabpa, 1967, р. 249-250; Богословский, 
Москалев, 1984, с. 64].
        В начале 1921 г. вспыхнул открытый конфликт между лидерами духовенства 
и молодыми военачальниками, группировавшимися вокруг Царона (Дасан Дэюла). Во 
время празднования монлама в Лхасе собралось более 40 тыс. монахов. В эти дни 
проходило заседание Национальной ассамблеи, на котором решался вопрос о 
распространении налогов на имения калонов и командиров армии. Царон во главе 
группы военачальников явился на заседание и потребовал ввести в состав 
ассамблеи представителей военных. Луншар, один из руководителей ассамблеи и 
давний соперник Царона, призвал {232}оказать сопротивление требованиям военных. 
Заседание было прервано. Тогда тысячи монахов окружили дворец Потала и летнюю 
резиденцию Далай-ламы Норбулинку. Только личное вмешательство Далай-ламы, 
осудившего действия военачальников, предотвратило столкновение между военными и 
монахами. Однако летом 1921 г. массовое выступление монахов все же произошло. 
Правительство арестовало трех монахов монастыря Дэпун, руководителей одного из 
дацанов, подозреваемых в контактах с китайцами. 3 тыс. монахов этого монастыря 
собрались вокруг Норбу-линки и потребовали освобождения своих лидеров. Власти 
вызвали в Лхасу войска. Организаторы демонстрации были арестованы [Shakabpa, 
1967, р. 262].
        Успехи администрации Далай-ламы XIII в установлении своей власти по 
всему Тибету углубили наметившиеся ранее противоречия между Далай-ламой XIII и 
Панчен-ламой IX. Еще в 1904г., во время прихода отряда Янгхазбенда в Лхасу, 
Панчен-лама остался в Лхасе и был вынужден вступить в переговоры с англичанами, 
хотя и не поставил свою подпись под Лхасской конвенцией. В 1905 г., во время 
визита Панчен-ламы в Индию, британские власти предложили ему «занять тибетский 
престол» вместо Далай-ламы, но получили решительный отказ. В 1910-1911 гг., во 
время захвата Лхасы китайскими войсками и бегства Далай-ламы, Панчен-лама 
сотрудничал с амбанем. В июле 1912 г., после встречи Далай-ламы и Панчен-ламы в 
Ралуне, было объявлено о достижении полного согласия между двумя высшими 
духовными лидерами Тибета. Однако в действительности противоречия между ними 
сохранились. Лхаса настойчиво требовала от администрации Панчен-ламы уплатить 
крупную сумму денег — задолженность областей, находившихся под управлением 
Панчен-ламы, перед лхасской казной. В 1922 г. Лхаса также потребовала, чтобы 
администрация Панчен-ламы взяла на себя четвертую часть расходов по 
реорганизации и увеличению армии и выплатила все долги. Когда это не было 
сделано, тибетское правительство арестовало нескольких чиновников из Шигацэ. 
Панчен-лама обратился к английскому торговому агенту в Гьянцэ с просьбой 
выступить посредником для урегулирования его разногласий с Далай-ламой. 
Англичанин ответил, что он не может вмешиваться во внутренние дела Тибета. 26 
декабря 1923 г. Панчен-лама IX вместе с сотней ближайших сторонников покинул 
Шигацэ и направился на север, в Синин, а затем в Монголию. В своем заявлении он 
объяснял свой отъезд намерением найти посредников для переговоров с Далай-ламой.
 Однако Далай-лама ХШ {233}резко осудил произошедшее. В прокламации, 
опубликованной 26 января 1924 г., говорилось, что Панчен-лама отправился в 
пустыню подобно мотыльку, которого манит свет лампы. «Трудно предположить, — 
писал Далай-лама, — что человек, который думает только о себе и который не 
свободен от трех грехов, может считаться ламой или буддой» (цит. по 
[Богословский, Москалев, 1984, с. 62]).
        Казалось, что во всех кризисных ситуациях 1921-1923 гг. победа 
оставалась на стороне правительства Далай-ламы. Власти Лхасы даже назначили 
двух губернаторов для управления городом Шигацэ и районами, подвластными ранее 
Панчен-ламе. Однако многочисленные последователи Панчен-ламы желали и требовали 
его возвращения и восстановления в правах, причем некоторые из них готовы были 
приветствовать китайское вмешательство для этой цели. Часть лхасской 
аристократии выражала недовольство действиями полиции и другими нововведениями 
Далай-ламы. Суеверные тибетцы истолковывали некоторые события как 
предзнаменования грядущих бедствий. Так, около кафедрального собора Джокан 
росла старая плакучая ива, получившая название «волосы Владыки» (т.е. Будды). В 
1924г. сильный ветер сломал множество ветвей ивы, что вызвало страх у жителей 
Лхасы. Власти распорядились привязать к стволу все отломанные ветви и провести 
во всех монастырях специальные богослужения. Но бедствие все-таки случилось: в 
следующем, 1925 г. эпидемия оспы погубила более четверти населения города. 
Общее настроение в обществе было против каких-либо нововведений. И это, и 
постоянное сопротивление со стороны высшего духовенства, а также части 
аристократии не позволили Далай-ламе продолжать политику реформ. Верховный 
лидер Тибета был вынужд