жбы между 
китайцами и тибетцами и в развитии буддизма. Власти Тибета предупреждались о 
том, что они могут быть наказаны цинским двором, и Сангъе Гьяцо предлагалось 
подумать об этом [Yа Hanzhang, 1994, р. 75]. Угроза подействовала. Панчен-лама 
согласился посетить Китай, но предлагал встретиться не в Пекине, а в монастыре 
Кумбум, на северо-восточной окраине Тибета. Китайцев это не устраивало, и 
переговоры были прекращены, визит был отложен из-за эпидемии оспы.
        В 1702 г. Панчен-лама V выехал в Лхасу, а Далай-лама VI — в Ташилунпо. 
Целью поездок являлось принятие Далай-ламой обета гелона. Они встретились в 
Таглуне и оттуда вместе поехали в Ташилунпо. Здесь, в резиденции Панчен-ламы 
Далай-лама VI снова отказался принять обет гелона. Через Шигацэ он возвратился 
в Лхасу.
        Начались осложнения с теми монголами-хошутами, которые жили в Лхасе. В 
1701-1703 гг. главой хошутов в Тибете был Тэндзин Вангьял, внук Гуши-хана и 
старший брат Лхавсан-хана. Лхавсан-хан отравил своего старшего брата [Цаньян 
Гьяцо, 1983, с. 12]. Власть над хошутами перешла к Лхавсан-хану, который не 
признавал Цаньян Гьяцо перерожденцем Далай-ламы V. Об этом еще в 1701 г. он, 
Цэван Рабдан и Кан-си уведомили Далай-ламу VI [там же, с. 18-19].
        После того как Лхавсан-хан стал главой хошутов, его отношения с Сангье 
Гьяцо стали откровенно враждебными. Чтобы снять напряжение, Сангье Гьяцо решил, 
хотя бы для виду, отойти от власти {134} и передал пост деси своему сыну Нгаван 
Ринчену, но реальный контроль за деятельностью правительства остался в его 
руках.
        Сам Далай-лама VI как будто жил вне этих событий. Он упражнялся в 
стрельбе из лука, ночами посещал злачные места Лхасы и ее пригородов и сочинял 
песни. В его летней резиденции, в богатом шатре, часто видели приглашенных туда 
девушек. Само по себе это не было столь уж предосудительно — многие монахи были 
или тайно женаты, или имели любовниц. Не безгрешен был и Сангье Гьяцо, который 
любил и женщин, и вино. Но делал это втайне, а не принародно. Вызывающее же 
поведение Далай-ламы наносило прямой вред властям. Было организовано покушение 
на приятеля и участника светской жизни Далай-ламы, Таргьянэ. Только случай — он 
до нападения поменялся одеждой со своим слугой — спас его от смерти. Но Цаньян 
Гьяцо не менял своего образа жизни, не занимался делами государства. Один из 
лам, добившийся в те дни аудиенции у Далай-ламы, оставил в своем дневнике 
описание визита. Он долго ждал. Наконец вышел Далай-лама. Он был в светском 
платье из голубого шелка, у него не было монашеской прически, ее заменяли 
длинные распущенные волосы. Пальцы его рук были унизаны кольцами, в руках, даже 
давая аудиенцию, он держал лук, орудие убийства, противное натуре истинного 
последователя буддизма. Цаньян Гьяцо явно был недоволен, что его оторвали от 
занятий — он упражнялся в стрельбе из лука. Поэтому он рассеянно выслушал 
просителя, быстро перепоручил его дело другому и сам чуть не бегом удалился.
        Обычно дома в Лхасе белили известкой, теперь некоторые из них оказались 
выкрашенными в желтый цвет. Народная молва считала, что это как раз были те 
дома, в которых жили возлюбленные Далай-ламы VI. Одно из дел, которые нравились 
Далай-ламе, была забота об украшении дворца Потала. Светский образ жизни Цаньян 
Гьяцо не опровергают и современные тибетские авторы, хотя делают оговорку, что 
такой стиль мог быть правомерным, поскольку Цаньян Гьяцо не стал еще полным 
монахом [Norbu, Тurnbule, 1969, р. 284]. По некоторым данным, в 1702 г. Цаньян 
Гьяцо даже объявил об отречении от сана [Реtech, 1966, р. 268].
        Лхавсан-хан вел себя все более вызывающе. Сангье Гьяцо, не имея 
возможности совладать с ним силой, по некоторым данным, пытался отравить его, 
но безуспешно. Он послал гонцов в Джунгарию и на Кукунор с просьбой выслать 
войска и изгнать Лхавсан-хана из Тибета. Одновременно Сангье Гьяцо сумел 
посадить Лхавсан-хана под арест [Сицзан цзяныпи, 1993, с. 202]. Но тут 
посредником {135} выступил Панчен-лама и потребовал организовать переговоры. 
Помимо Сангье Гьяцо и Лхавсан-хана в переговорах участвовали Далай-лама VI, 
лама-оракул (чойджун), деси, представители Панчен-ламы и трех главных 
монастырей — Дэпуна, Сэра и Гандена. Прижатый тибетцами, Лхавсан-хан пообещал 
оставить Тибет и уйти на Кукунор. Он действительно с частью ойратского войска 
покинул Лхасу, но дошел только до Нагчука. Здесь он собрал все монгольские 
отряды, находившиеся в Тибете, и повернул обратно. Тибетские войска под 
командованием Сангье Гьяцо преградили ему путь. Летом 1705 г. тибетцы были 
разбиты объединенными силами Лхавсан-хана. Сангье Гьяцо попал в плен и погиб в 
сентябре 1706 г. По одной версии, он был казнен, по другой — сражен убийцей, 
подосланным женой Лхавсан-хана [там же]. Сын Сангье Гьяцо, деси Нгаван Ринчен, 
бежал. Монголы оккупировали Лхасу и объявили об упразднении поста деси.
        Действия монголов оказались успешными еще и потому, что часть тибетской 
духовной и светской знати и чиновников поддержали Лхавсан-хана. Во главе этой 
группировки стоял молодой способный светский чиновник Полханэ. Далай-ламе VI не 
оставалось ничего другого, как признать власть Лхавсан-хана. Из Лхасы в Пекин 
поскакал гонец с известием о случившемся и предложением низложить Далай-ламу VI,
 ссылаясь на то, что он не истинный перерожденец, и искать новое перерождение 
Далай-ламы V. Из Пекина поступило указание: «Схватить фальшивого Далай-ламу и 
отправить его в Пекин» [Аhmad, 1970, р. 332].
        Католические миссионеры, которые посетили Тибет несколько позже этих 
событий, в своих сообщениях писали, что высшие религиозные авторитеты Тибета не 
считали Далай-ламу VI «фальшивым», они признавали его подлинным перерожденцем 
Далай-ламы V, но подтверждали уменьшение в нем степени «духовного про