Если 
простой человек ранил чиновника, виновному отрубали руку или ногу. Если хозяин 
избивал или ранил слугу, он даже не платил компенсации.
        Судебное разбирательство предусматривало ордалии — вытаскивание черного 
или белого камня из горшка с кипящим маслом или молоком, из горшка с мутной 
водой. Кто вытаскивал белый камень, признавался невиновным, а кто черный — 
виновным. Ордалии не применялись к ламам, женщинам, детям, к тем, кто совершил 
преступление по причине холода и голода. Тибетское право не предусматривало 
ссылок на прецедент. Суд руководствовался только законом. Смертной казнью 
карали за убийство отца, матери, буддийского монаха и любого человека, хищение 
людей, за разрушение монастырских построек, хищение имущества буддийской общины 
или монаха, хищение имущества с воинских складов, угон лошадей, грабеж. Откуп 
от наказания выплачивался золотом, деньгами, скотом, зерном, при этом один як 
приравнивался к одной золотой монете. Законом детально был разработан откуп от 
наказания за совершение убийства и причинение ранения. Наказания {124} за кражу 
сопровождались всегда выплатой компенсаций за украденное имущество.
        В области гражданского права развод как по инициативе мужа, так и по 
инициативе жены наказывался выплатой штрафа. Муж был обязан дать разведенной 
жене одежду и средства на содержание обслуги. Приданое и то, что жена получала 
во время брака от мужа, оставалось у мужа. При разделе детей мальчики 
оставались у отца, девочки — у матери. Прелюбодеяние каралось штрафом [Сицзан 
гудай фадянь сяньбянь, 1994].
        Тибетское право вменяло в обязанность должностным лицам служение 
религии, заботу о восстановлении культовых сооружений, сбор средств на нужды 
религии. За любые выступления против религии полагались суровые наказания. 
Специалисты по тибетскому языку и праву признают, что за столетия в тибетском 
языке была разработана четкая юридическая терминология. Тибетское право 
абсолютно самостоятельно, и хотя в Тибете в отдельных случаях использовались 
нормы китайского права династий Юань и Цин и монгольского права, в целом это 
совершенно независимый раздел центральноазиатского права.
        Политика централизации, осуществлявшаяся Далай-ламой V, общее 
укрепление его власти вызвали восстание в Каме, которое было подавлено 
тибетскими войсками и войсками ойратов.
        И визит Далай-ламы V в Пекин в 1652-1653 гг., и все последующие годы 
его правления совпали с подчинением власти династии Цин центральных и южных 
областей Китая. В 1658 г. цинские войска заняли территорию пров. Гуйчжоу, в 
1659 г. — пров. Юньнань. Последний отпрыск минской династии цинъ-ван Гуй бежал 
в Бирму. Но генерал У Сань-гуй, один из инициаторов приглашения в Китай для 
подавления народных движений маньчжуров, добился его выдачи, и в 1662 г. Гуй 
был казнен. Заняв территорию пров. Юньнань, Цины стали соседями Тибета на его 
юго-восточных границах. Правителем Юньнани и части Гуйчжоу стал У Сань-гуй. Он 
и два других генерала, правители Южного Китая, проявляли независимость от 
цинского двора, они располагали большими воинскими соединениями и стали опасны 
Пекину. В 1673 г. император Шэн-цзу (Кан-си), только что сменивший на престоле 
умершего Ши-цзу (Шунь-чжи), отдал приказ о роспуске войск трех южных генералов. 
В ответ на это У Сань-гуй поднял восстание. В 1678 г. в г. Хэн-чжоу он 
провозгласил себя императором, однако вскоре умер.
        Когда У Сань-гуй был правителем Юньнани, он поддерживал контакты с 
Далай-ламой V, посылал в Лхасу чай, делал пожертвования {125} храмам и просил 
молиться за него. Цинский двор знал об этих контактах и не одобрял их. Когда У 
Сань-гуй восстал, Далай-лама V отправил Кан-си письмо, в котором писал: «Я 
испугался, когда узнал, что У Сань-гуй восстал... Если У Сань-гуй покорится, 
прошу пощадить его. Если он станет упорствовать в том, что он делает, то было 
бы желательно уступить ему территорию и заключить с ним мир» [Yа Hanzhang, 1994,
 р. 163]. Стало ясно, что симпатии Лхасы были на стороне У Сань-гуя. Более того,
 тибетские войска заняли в Юньнани два небольших города, при этом Далай-лама 
ссылался на то, что ранее это были тибетские города, которые управлялись людьми 
Кармапа, и он просто вернул их назад. Цинские власти предложили Лхасе принять 
участие в подавлении мятежа У Сань-гуя. Тибетцы ответили, что люди у них 
голодают, лошади отощали и они не могут ввести войска в соседнюю с Тибетом 
китайскую провинцию. Далай-лама в письме к Кан-си ссылался и на тяжелый климат 
в Китае: «Всегда существовали отношения религиозного покровительства между 
маньчжурскими императорами и далай-ламами. Ваш отец, император Шунь-чжи, был 
особенно добр и милостив ко мне в то время, когда я посетил Китай, и я всегда 
молюсь за мир и процветание Вашей страны. Однако я думаю, что тибетские солдаты 
окажутся небоеспособными в Китае, так как они не смогут сражаться в вашем 
климате. Монголы — хорошие бойцы, но их трудно держать под контролем, и Вы 
приобретете больше забот, чем пользы. И монголы, и тибетцы непривычны к жаре и 
легко могут заболеть оспой, которая сейчас распространена в Китае. Поэтому я 
думаю, что для Вас было бы от них мало помощи, и чувствую, что было бы 
неразумно посылать их в Китай» [Shakabpa, 1967, р. 120-121]. Это был вежливый 
отказ. Кан-си мог только просить, но не мог приказать Далай-ламе, независимому 
правителю самостоятельного государства. Тибет «находился не только за пределами 
имперского управления, но, пожалуй, даже за пределами маньчжурских интересов» 
[Мартынов, 1978, с. 155]. Цинский двор и не мог прибегнуть к силе — этому 
мешали монгольские дела.
        Огромный монгольский (монголоязычный) мир раскинулся от Байкала до 
Кукунора и от границ Западной Маньчжурии до казахских степей. Восточные монголы 
активно участвовали в создании Маньчжурского государства, а затем государства и 
династии Цин. Ойраты-хошуты сыграли огромную роль в укреплении власти школы 
Гэлугпа и далай-ламы. К этому времени монголоязычный мир стал буддийским, 
восприняв тибетское направление буддизма {126} школы Гэлугпа, и далай-лама, 
естественно, был