обные подавить восстание, китайские генералы 
призывают на помощь маньчжуров, и цинские войска в 1644 г. входят в Пекин. 
Гуши-хан направил письмо малолетнему императору Цин с просьбой пригласить в 
Пекин Далай-ламу V, чтобы освятить завоевание, с надеждой установить между 
цинским императором и Далай-ламой отношения покровителя учения и наставника в 
учении. В 1647 г. Далай-лама и Панчен-лама отправляют в Пекин поздравления с 
победой и золотые статуи Будды. Важно отметить в этом случае инициативу именно 
тибетской стороны в установлении отношений с новой династией. Эта инициатива 
имела целью закрепить победу Гэлугпа в Тибете, заручиться поддержкой извне, 
возможно даже перед лицом очень важного для Тибета, но непредсказуемого {119} 
монголоязычного мира. На западе набирало силу и крепло Джунгарское ханство, и 
его отношения с халха-монголами были отнюдь не безоблачны. Маньчжуры, занятые 
подчинением Китая, тем не менее не пренебрегали интересами монгольского мира, 
они знали ему цену. Далай-лама мог быть полезен для монгольской политики 
цинского двора. Поэтому лама Шэраб прибыл в Лхасу в качестве представителя 
цинского двора и пригласил двух великих лам — Далай-ламу и Панчен-ламу в Пекин.
        
       Визит Далай-ламы V в Пекин
        
        Как полагает А.С. Мартынов, уже у Нурхаци «четко определилось 
утилитарное отношение к буддизму. Он совершенно осознанно видел в нем 
эффективное средство воздействия на монголов» [Мартынов, 1978, с. 77]. В 1634 г.
 некий монах привез в Мукден статую Будды, которую, по преданию, Пагпа-лама 
подарил монахам храмов в горах Утайшань при Хубилае. Статуя находилась у 
чахаров, а после их разгрома маньчжурами оказалась в Мукдене. Для нее выстроили 
специальный храм. В письмах к Цанпа-хану и Гуши-хану, направленных с 
Илагугсан-хутухтой, Хуантайцзи обнаружил свою осведомленность в тибетских делах.
 Цанпа-хану он сообщал, что «ойратский бэйлэ Гуши-хан нанес тебе поражение. [Я 
еще] не разобрался в этом деле». Гуши-хану он писал, что в Тибете были 
«нарушившие путь-дао и шедшие против учения... и ты их покарал». В то же время 
цинский император заверял всех буддистов в том, что он готов «оказать почести 
монахам Тибета... без различия цвета их облачения, будь оно красным или желтым»,
 т.е. оповещал Тибет о том, что он не принимает сторону ни Цанпа-хана, ни 
Гуши-хана [там же, с. 85-86]. В 1644 г. Гуши-хан отправляет в Пекин письмо с 
советом преемнику Абахая Фу-линю (Шунь-чжи) пригласить Далай-ламу V в Пекин. 
Приглашение было получено в 1648 г. и принято в надежде, что тибетский буддизм 
приобретет в Китае то же положение, которое он занимал при династии Юань, а 
школа Гэлугпа займет в Тибете такое же положение, какое в свое время было у 
школы Сакья. Со своей стороны, цинский двор надеялся с помощью великих лам 
привести в покорность монголов Халхи. 
        Посольство Далай-ламы состояло из трех тысяч человек. Далай-лама 
обратился к цинскому императору с неожиданной просьбой — встретить его за 
пределами Китайской империи, чем сразу создал затруднения для цинского двора. 
Ритуал встречи и приема имел решающее значение для определения отношений сторон,
 {120} именно поэтому из-за него сразу же началась глухая и вежливая борьба. 
Далай-лама желал «наставлять», тем более что Фу-линю во время визита было 13-14 
лет. Фу-линь, точнее его окружение, должен был дать понять Далай-ламе, не 
причиняя ему большой обиды, что отношений как во времена Юань не будет. 
Далай-лама обязан был почувствовать свое более низкое положение по сравнению с 
цинским императором. Не могло быть и речи о том, чтобы последний поехал на 
границу лично встречать Далай-ламу. Предполагалось прислать для встречи 
сановника — этого было бы достаточно и для соблюдения правил приличия, и для 
успокоения монголов. Далай-лама доехал до г. Нинся. Здесь его встретил министр 
двора. После этой встречи Далай-ламу везли в желтом паланкине. Предполагалось, 
что император встретит Далай-ламу. Они в г. Хух-Хото или в г. Дайгэ. Однако 
император уклонился от личной встречи, прислав вместо себя одного из князей 
императорской фамилии. Где и как император встретил первоиерарха, остается 
неясным. Это случилось где-то в окрестностях Пекина — император охотился и 
якобы случайно оказался на пути Далай-ламы. Они обменялись рукопожатиями. 
Резиденцией Далай-ламы стал храм Хуансы, специально выстроенный к его приезду. 
Тибетский иерарх первым нанес визит императору. Весной 1652 г. в храме Хуансы 
он устроил прием по случаю наступления тибетского Нового года. С наступлением 
лета Далай-лама объявил, что из-за жаркого пекинского климата он хотел бы 
вернуться обратно. Император сказал, что он тоже первое время страдал от 
жаркого и влажного пекинского климата, но теперь привык. Маньчжурский двор 
вынашивал идею созыва съезда монгольских князей с участием Далай-ламы — это в 
большей мере гарантировало успех съезду, но тот от участия в съезде отказался. 
Все исследователи сходятся на том, что желание Далай-ламы поскорее возвратиться 
обратно было связано с его разочарованием итогами визита. Юаньский вариант не 
повторялся. Цинский двор мягко, но настойчиво старался представить Далай-ламу 
приехавшим издалека данником.
        Весной 1653 г. Далай-лама покинул Пекин. Цинский император пожаловал 
ему титул «Наиблагой самосуществующий будда Западного края, управляющий делами 
буддийского учения в Поднебесной, всепроникающий, несущий громовой скипетр, 
подобный океану лама». В свою очередь, Далай-лама пожаловал маньчжурскому 
императору титул «Наивысший, великий властитель, владыка Неба, бодхисаттва». 
Гуши-хану было пожаловано звание «Почтительный в действиях, просвещенный, 
верный долгу и мудрый {121} Гуши-хан» [там же, с. 116, 123, 126]. И Далай-лама, 
и Гуши-хан получили писанные золотом дипломы и золотые печати.
        Оценки визита Далай-ламы V в Пекин в современной китайско