ые 
мучения от ссыхавшейся на солнце и сжимавшей его тело шкуры, бросили в реку. С 
гибелью Цанпа-хана и воцарением в Лхасе Далай-ламы V завершилось правление в 
Тибете школ Кармапа-Кагьюпа (1619-1642).
        Против правления Далай-ламы V и Гуши-хана восстали сторонники Кармапа в 
Гьянцэ и Конпо. Объединенные силы ойратов и правительственных войск, 
руководимые Сонам Чойпелом, жестоко подавили эти восстания. Все видные 
представители школы Кармапа и чиновники Цзана, сторонники Кармапа, 
содержавшиеся до восстания в тюрьмах, были казнены.
        В 1643 г. Далай-лама V в качестве правителя Тибета был признан Непалом 
и Сиккимом. Тибет вмешался во внутренние дела Бутана, где вспыхнуло восстание 
против правительства. Тибетцы поддержали восставших. Войска ойратов и тибетцев 
вторглись на территорию Бутана, но одержать победы не сумели и после ряда 
военных неудач возвратились обратно. В 1646 г. начались мирные переговоры между 
правительствами Тибета и Бутана, которые закончились ничем. В 1647 г. тибетцы 
снова напали на Бутан и вновь были разбиты.
        В 1645 г. Гуши-хан пожаловал Панчен-ламе титул панчен-покто (богдо) — 
«мудрый». В 1648 г. часть монастырей Кагыопа силой была преобразована в 
монастыри Гэлугпа, население покоренного Кама обложено налогом в пользу 
центрального правительства. Лхаса нуждалась в средствах, так как в 1645 г. 
началось строительство дворца Далай-лам Потала. Его начали возводить на одном 
из господствующих на местности холмов, на котором к этому времени еще 
сохранялись руины дворца, построенного в 638 г.
        Монах Кагьюпа Дакпа Шэтра Ринчен написал трактат против Гэлугпа, 
который был отпечатан и распространен по всему Тибету. {117}
        Опровержение было написано лично Панчен-ламой. В целом борьба между 
Гэлугпа и Кармапа-Кагьюпа длилась несколько десятков лет. За каждой из сторон 
стояли свои политические и экономические силы. Мы не знаем о каких-либо особых 
экономических интересах каждой из сторон, очевидно, они имелись на уровне 
противоречий между уй и Цзан, вообще между четырьмя наиболее экономически 
развитыми регионами Тибета — уй, Цзан, Кам и Нгари. Вероятно, это была борьба 
Гэлугпа за увеличение своих доходов, создание своей прочной экономической базы. 
Гэлугпа более жестко выступала за объединение страны, за создание мощных по 
масштабам Тибета того времени монастырско-экономических центров, которые бы 
обеспечивали это единство. Лидеры Гэлугпа стремились создать единую систему 
управления страной. Противоборствующие стороны, не находя каждая в отдельности 
достаточных для осуществления своих целей сил внутри страны, искали поддержки 
извне, в монголоязычном мире, активно принимавшем тибетский буддизм, что, 
безусловно, подпитывалось и историческим примером ХIII-Х1У вв., 
взаимоотношениями между объединившими Тибет Сакья и монгольскими императорами 
династии Юань. Монгольский мир в идеале должен был стать гарантом сохранения 
единства Тибета. Гэлугпа была успешнее, потому что она в основном приобщила 
монгольский мир к буддизму своего направления, а институт далай-лам имел 
монгольско-тибетское происхождение. Монгольский мир становился крупнейшим 
милостынедателем. Эта внешняя экономическая поддержка также работала на пользу 
Гэлугпа.
        Минский Китай с конца XVI — первой половины XVII в. не мог оказывать и 
не оказывал никакого влияния на происходящее в Тибете. Раздача титулов 
буддийским лидерам Тибета, эпизодические поездки этих иерархов в Нанкин и Пекин 
имели политическое значение в глазах минских властей в рамках 
внешнеполитической доктрины Китая, которую грубо можно сформулировать как 
«Китай-варвары», не вкладывая уничижительного смысла в последнее слово, или как 
«центр-периферия». В рамках этой доктрины минский Китай не был для Тибета 
центром, реально он жил своей самостоятельной жизнью. Экономическое влияние 
Китая затрагивало лишь восточные приграничные районы Тибета, где шла торговля 
по принципу «скот в обмен на чай и шелк». Китайцы регулировали эту торговлю, 
иногда по традиции используя ее и в своих политических, в данном случае 
региональных интересах.
        В конце XVI — начале XVII в. на территории Маньчжурии, нынешнего 
северо-востока Китая, возникло новое государство Цин. {118} Лидерами его 
(ханами-императорами) стали представители чжур-чжэньского (маньчжурского) клана 
Айсинь Гиоро. Пользуясь тяжелым положением минского Китая, вызванным мощными 
крестьянскими восстаниями, цинские войска вторгались в северные районы Китая. В 
1634 г. маньчжуры уничтожили монгольское Чахарское ханство Лигдан-хана, 
претендента на лидерство среди чингисидов. Имперская власть Цин при лидерстве 
маньчжуров была полиэт-нична, в ее созидании немалую роль сыграли восточные 
монголы и китайцы южных районов Маньчжурии.
        Будучи шаманистами, маньчжуры знали о буддизме и возможностях его 
использования в политических интересах. Перед ними, как и перед тибетцами, был 
пример Юань. Поход императора Цин Хуантайцзи (Абахая) на чахаров имел одной из 
своих целей завладение печатью Чингис-хана как сакральным «удостоверением», 
дававшим право наследовать династии Юань. При дворе маньчжуров жили ламы. По 
данным китайских источников, в 1637 г. монголы просили Абахая пригласить в 
Маньчжурию Далай-ламу. В 1639 г. императору Цин были направлены письма от 
Далай-ламы V, Панчен-ламы, Гуши-хана и Цанпа-хана. Тибетские лидеры и правители 
выражали пожелание установить отношения с маньчжурским двором. В ответ на эту 
просьбу в Лхасу отправился Чахань-лама. В письме «тибетскому хану и верховному 
ламе» Абахай уверял, что он не хочет, чтобы «законы Шакьямуни гибли и не 
распространялись», и намекал, что он «является сюзереном... тибетского хана». В 
1642 г. в Мукден прибыло ответное посольство из Тибета во главе с 
Илагугсан-хутухтой [Мартынов, 1978, с. 79].
        В 1643 г. ситуация круто изменилась. Внезапно скончался осторожный и 
умный Хуантайцзи. Столица Мин оказалась в руках восставших, последний минский 
император покончил с собой. Неспо