льзоваться даже после конца тибетского 
господства» [Tsuguhito, 1995, р. 133].
        Говоря о мире 822 г., мы уже отмечали, что внешние связи цэнпо Тибета 
закреплялись в терминах родства. Если император Китая был дядей, а цэнпо Тибета 
племянником, то в отношениях с Тутухунь до гибели этого государства тибетский 
цэнпо считался дядей, а правитель Тугухунь — племянником. В отношениях с 
государством Наньчжао тибетский цэнпо полагался старшим братом, а государь 
Наньчжао — младшим братом. {73}
        В истории краха великих империй, сильных государств всегда есть нечто 
таинственное. Таков и крах Великого Тибета. Если не было роковых внешних 
вмешательств (разгром врагами, завоевание и т.п.), то прежде всего рушилась 
вертикаль власти. В Тибете власть стала разваливаться из-за религиозной вражды, 
борьбы бон с постепенно завоевывавшим двор буддизмом. По словам Э. Хаара, 
именно буддизм стал «бедствием, разрушившим династию» [Haart, 1969, р. 12]. 
Династия обладала бонской харизмой. Буддизм еще не был способен ее заместить. 
Частичное введение буддизма, медленная адаптация им старых верований тибетцев, 
в процессе которой должен был вырабатываться новый «божественный» характер 
власти, привели к тому, что на какой-то момент старые представления пошатнулись,
 а новые еще не утвердились. Можно думать, что такой момент наступил именно в 
середине IX в., и произошло крушение династии. Не случайно в ходе междоусобных 
войн в 877 г. были разрушены могилы цэнпо, лишившиеся всякой сакральной защиты 
и переставшие внушать трепет.
        Столь же разрушительными для династии оказались войны. Ни трофеи, ни 
рабы не восполняли гибель соплеменников. Война лишала страну лучших работников, 
земледельцев и скотоводов. Людские ресурсы Тибета были небезграничны и 
несопоставимы с таковыми в Китае. Нет сведений о том, чтобы в тибетскую армию 
мобилизовывали иноплеменников, а если такие мобилизации и имели место, они не 
были массовыми, иначе о них сохранились бы упоминания в источниках. Война 
истощала ресурсы страны — конечно же, Тибет не мог в этом отношении тягаться с 
Китаем. Тибет являлся крепостническим, скорее даже рабовладельческим обществом, 
со значительным неравенством в развитии экономики и социальных отношений в 
разных регионах страны. Многие районы Тибета и в пору его величия могли 
существовать относительно независимо от центральной политической власти. 
Случилось так, что экономические, идеологические, политические причины в один 
момент слились воедино и поставили страну на грань кризиса. Тибет пал, 
распавшись на части, в силу своего географического положения не нужный и не 
доступный никому — ни китайцам, у которых через короткое время вспыхнуло мощное 
восстание Хуан Чао, в конечном итоге также погубившее и династию Тан, ни 
уйгурам, которых именно в это же время, в 843 г., разгромили киргизы, 
уничтожившие Уйгурский каганат, ни другим тюркам, активность которых все больше 
обращалась на запад, ни арабам, завоевательный потенциал которых, похоже, тоже 
иссяк. {74}
        
        
       «Новое возжигание пламени веры»
        
        Четыре смутных столетия в истории Тибета в конечном счете 
ознаменовались торжеством буддизма в стране. Это был период «позднего 
распространения», «нового возжигания пламени веры», который начинается с 
переводчиков. Изгоняемый из Центрального Тибета, буддизм укрепился и удержался 
на окраинах и одержал там свои первые решающие победы. Буддизм приобрел влияние 
в Амдо, в стране Минъяг, стране «Девяти братьев Белых Высот (Белого Высокого)»7.
 Еще в VIII в., когда китайцы воевали за страну северных минъяг, им помешал дух,
 именуемый деревянной птицей. В дело вмешался сам Падмасамбхава и захватил 
правителя Пе-дкар, который являлся в образе украшенной драгоценными камнями 
деревянной птицы... С птицы взяли клятву защищать буддизм в Тибете, на ее 
голове укрепили ваджру. К концу IX в., к 892 г., в стране Минъяг, там, где была 
сангха, сохранилось много статуй божеств. Учитель Манидзукар Пха встретился у 
горы Дант-хи с девятью мужественными братьями Туран. Братья сказали ему, что в 
их земле имеются многочисленные белые монастыри. Учитель Манидзукар Пха защищал 
дхарму и сам строил храмы и монастыри [Lе рrince Pierre, 1976, р. 9]. Так, по 
преданию, буддизм укрепился в Амдо, в стране минъяг-тангутов.
        В конце X в. достаточно крупное независимое тибетское владение 
существовало с центром в г. Лянчжоу. Основатель Тангутского государства 
Цзи-цянь теснил тибетцев. В 996 г. тибетцы предложили китайцам союз против 
тангутов. Узнав об этом, Цзи-цянь атаковал Лянчжоу, но тибетцы город отстояли. 
В 1001 г. свои услуги Китаю в войнах с тангутами предложил тибетский правитель 
Фанълочжи, в 1003 г. для этой цели он собрал 60-тысячную армию. Но тибетцы 
потерпели поражение, и в том же, 1003 г. тангуты овладели Лянчжоу. Фаньлочжи 
попал в плен. Цзи-цянь, несмотря на протесты своих сановников, отпустил 
пленника. Фаньлочжи снова собрал армию и внезапно атаковал ставку Цзи-цяня. 
Цзи-цянь был тяжело ранен в сражении и погиб.
        В начале XI в. тибетцы усилились в районе Кукунора, здесь, к югу и 
западу от территории современной провинции Ганьсу возникло тибетское 
государство, во главе которого стоял правитель {75} с титулом Цзюесыло (Гьялсэ, 
сын Будды), потомок цэнпо Великого Тибета. 12-летним мальчиком он был привезен 
в г. Цинтан (совр. г. Синин) из Западного края, из Гаочана. В 1032 г. Цзюесыло 
получил от сунского двора титул цзедуши. В 1035 г. 25-тысячная армия тангутов 
вторглась во владения Цзюесыло, но тибетцы разбили тангутов. В 1036 г. 
произошел разлад в семье Цзюесыло, его сыновья от разных жен покинули отца, и 
единое государство распалось. В 1039 г