нанятые за 
серебро в чужих странах. Астиагу не удастся заставить страдать мою душу, 
поскольку она уже полна отвращения.

На какое-то время Гарпаг задумался, прикрыв глаза и наморщив лоб.

— Твоя пылкая речь довольно честна, — нехотя признал он.

— Тогда дай мне тысячу персов из асварана, и я затопчу твои полки копьеносцев, 
загоню весь царский двор за эти стены.

От улыбки борода Гарпага дернулась.

— Я тебя доставлю к тысяче персидских конных лучников.

Изумленный Кир ждал объяснений, и Гарпаг не стал лукавить. Царица Мандана 
решила, что Кир не станет искать ни поддержки отца, ни милости в Мидии. Он не 
станет ни на один из этих путей, ведущих к безопасности, а будет искать третий, 
собственный. Но какой путь?

— На мой взгляд, — добавил Гарпаг, — ты будешь в полной безопасности среди 
своих земляков; они, безусловно, встретят тебя радостно, в той манере, к 
которой ты привык, и устранят любого врага, который к тебе приблизится. Пока 
вроде бы все нормально. Хотя, ясное дело, господин Кир, ты не можешь сидеть в 
лагере у ворот Экбатаны, как сидел, — его темные глаза сверкнули, — у Шушана. 
Следовательно, этот особый полк бросится в бой. На самом деле этим утром он как 
раз собирается вооружаться.

— И куда он направится?

Гарпаг махнул головой на север:

— В ту сторону. Через ущелье в снежных горах. Там, вдалеке от нашей цивилизации,
 за Соленым морем, бродит масса варварских племен. Напав на них, ты сможешь 
добыть огромную славу, поскольку никто в точности не будет знать, что произошло 
в такой дали, и приумножишь достоинство Астиага, царя Мидии, расширив границы 
его империи новым завоеванием. После, через год или около того, твое поведение 
в царском зале, охотничьем парке и гареме будет забыто, или, по крайней мере, 
его заслонят иные события. Согласен?

Кир ясно слышал справа голос своего фраваши. В предложении Гарпага было что-то 
очень знакомое, царица сама говорила о его победоносном возвращении. Обсуждали 
ли эти двое вместе его судьбу? Если да, то это могло быть, лишь пока не 
наступила эта ночь.

— Если сомневаешься в моей честности, — быстро вставил Гарпаг, — я сам отвезу 
тебя к лагерю персов, а мой сын присоединится к тебе при переходе через горы.

Кир не задумался, почему Гарпаг это сказал. Размышления о таких сложных планах 
его утомляли. Упоминание о далеких горах взволновало его. Он не мог отступить 
из-за одних опасений.

— Ну ладно, предводитель мидян, — отозвался Кир. — Я еду.

Он запрыгнул в колесницу, и кучер дернул поводья. Они помчались от дворца вниз 
по склону, когда небо справа посерело. С левой стороны, со стороны Зла, 
солнечный луч коснулся заснеженной вершины величественного Эльвенда, окрасив ее 
в кроваво-красный цвет. Поглощенный воспоминаниями о тепле объятий Манданы, Кир 
не обратил внимания на этот зловещий знак. О другом предзнаменовании, явленном 
ему у наблюдательной башни, он также не задумался.

Эта башня появилась в поле зрения у северных ворот. В Экбатане лишь мидянам 
дозволялось жить внутри городского ограждения; поселения других народов — 
города, лагери или караван-сараи — находились снаружи. Сама башня была 
построена во славу Астиага, сына Киаксара, хотя на самом деле ее скопировали с 
огромного зиккурата в Вавилоне, достававшего до неба и известного как 
Вавилонская башня. Само же название «Вавилон» означало «ворота богов». Первый 
этаж этой башни, выполненный из темного асфальта, составлял прочное основание; 
второй этаж имел блестящий белый цвет чистоты; третий, суживавшийся, этаж был 
красным, как кровь людская, на фоне неба он поднимался к оранжевому четвертому, 
темно-фиолетовому пятому и шестому, отлитому из чистого серебра. Последний этаж,
 золотая вершина, на башне Астиага еще не был возведен.

В этот час на лесах вокруг башни не было видно ни одного работника. Только одна 
живая фигура стояла в стороне, по всей видимости странник, молившийся 
восходящему солнцу.

Рядом с этим хранящим молчание мужчиной Гарпаг приказал остановить колесницу и, 
пока стражи на стене спешили открыть ворота для своего начальник