НАКАМУРА КООЯ
ИСТОРИЯ ЯПОНИИ
Исторические эпохи Японии (в хронологическом порядке)
* БОЖЕСТВЕННЫЙ ВЕК (ДО 661 ДО Р. Х. )
До вступления на престол Императора Дзимму. 
* ДРЕВНИЙ ПЕРИОД (661 ДО Р. Х. - 592 ПОСЛЕ Р. Х. )
От Императора Дзимму до Императора Суйко. 
* ПЕРИОД ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕФОРМ (592-710)
От Императрицы Суйко до основания Императором Иоомэй Хэйд-зео-кео (Нара). 
* ЭПОХА НАРА (710-794)
От основания Императором Иоомэй Хэйдзео-кео до основания Императором Камму 
Хэйан-кео (Киото). 
* ЭПОХА ХЭЙАН (794-1185)
От основания Императором Камму Хэйан-кео до вступления на престол Императора 
Готоба (год падения фамилии Тайра и назначения гвардии и вождей). 
* ЭПОХА КАМАКУРА (1185-1333)
От вступления на престол Императора Готоба до свержения Камаку-ра Бакуфу 
Императором Годайго. 
* РЕСТАВРАЦИЯ КЭММУ И ЭПОХА ИОСИНО (1333-1392)
От реставрации Императора Годайго до возвращения Императора Го-камэяма в Киото. 

* ЭПОХА МУРОМАЧИ (1392-1568)
От возвращения Императора Гокамэяма до вступления, по призыву Императора 
Оогимачи, Ода Нобунага в Киото. 
* ЭПОХА АЗУЧИ-МОМОЯМА (1568-1600)
От вступления Ода Нобунага в Киото при Императоре Оогимачи до битвы Сэкитахара 
во время царствования Гоеозэй. 
* ЭПОХА ЭДО (1600-1867)
От битвы Сэкигахара во время царствования Императора Гоеозэй до вступления на 
престол Императора Мэйдзи и передачи Токутава Иоси-нобу власти Императорскому 
Дому. 
* ЭПОХА МЭЙДЗИ (1867-1912)
От вступления на престол Императора Мэйдзи и потери власти Току-гава Иосинобу 
до смерти Императора Мэйдзи. 
* ЭПОХА ТАЙСЁО СЁОВА (1912—... )
От вступления на престол Императора Тайсео. 
1. ОСНОВАНИЕ ИМПЕРИИ
    Японская империя — Дай-Ниппон-Тэйкоку — лежит к востоку от азиатского 
материка. Находясь в северной умеренной зоне, посещаемой муссонами с частыми и 
обильными дождями, Япония является одной из крупных стран-производительниц риса 
в Восточной Азии. 
    Естественно, что при зарождении японской нации члены семьи, составившей 
ядро национальной организации, заняли наивысшее, первостепенное положение в 
государстве и стали почитаться всеми остальными. Семья эта — Императорский Дом, 
который с того времени и поныне царствует и управляет Империей. 
    Императорский Дом и японский народ свято чтят свою прародительницу 
Аматэрасу-Оомиками. Согласно японской мифологии, Великая Богиня, пребывающая в 
Равнине Высоких Небес, или Такама-но-хара, дала своему внуку, принцу Ниниги, 
следующий завет: 
    «Обильная земля тростниковых равнин есть та страна, которой наши потомки 
должны управлять, как монархи. Поэтому, царствованный внук, иди и управляй ею. 
Да сопутствует тебе счастье! Да будет наша Императорская Династия существовать 
и благоденствовать так же вечно, как небо и земля!» 
    Таким образом, этим божественным заветом было положено основание Японской 
Империи на принципе, по которому Тэнноо, Небесный Император, представитель 
неизменной и единой Императорской династии, будет царствовать и управлять 
страной до тех пор, пока будут существовать небо и земля. 
    Аматэрасу-Оомиками дала своему внуку священное зеркало Ята и сказала: 
    «Смотри на это зеркало так, как ты смотришь на меня». Она дала ему это 
зеркало вместе со священным мечом Муракумо и со священным яшмовым ожерельем 
Ясакани. Эти три священных сокровища, как эмблемы Императорской власти, 
передавались и будут передаваться от Императора к Императору, от одного 
поколения к другому. 
    Покорный завету Аматэрасу-Оомиками внук ее, принц Ниниги-но-Микото, с тремя 
священными сокровищами спустился на гору Такачихо, в провинции Хюуга 
(префектура Миязаки). Дзимму Тэнноо, первый Император Японии, был правнуком 
принца Ниниги-но-Микото. 
    По завету Аматэрасу-Оомиками, Император Дзимму предпринял большое 
путешествие на восток в надежде, что его благотворная власть почувствуется во 
всех уголках страны. Пройдя Внутреннее море, он прибыл в Нанива (Осака), где 
бросил якорь, и решил двинуться в провинцию Ямато (префектура Нара). Однако, 
когда в Ямато Императорские силы встретили упорное сопротивление со стороны 
Нагасунэхико и его номинального сюзерена, принца Нигихаяхи-но-Микото, то 
Император счел за лучшее временно изменить свой маршрут. Он поплыл кружным 
путем вдоль юго-восточного берега и высадился в провинции Кии (префектура 
Вакаяма). Спутниками его были: ворон, названный Ятагарасу, и люди, пожелавшие 
ему служить. Он совершал свой поход через крутые горы до тех пор, пока снова не 
вступил в Ямато и не подчинил себе местных вождей отдельных районов. Затем он 
возобновил свой поход против Нагасунэхико. В то время, когда решительная битва 
была в разгаре, прилетел золотистый коршун и опустился на лук Императора, 
ослепив всех, смотревших на него. Враги в страхе обратились в бегство. Принц 
Нигихаяхи-но-Микото всячески доказывал Нагасунэхико, что он делает большую 
ошибку, оказывая сопротивление Императорским силам. Однако, его увещания были 
бесполезны. Тогда принц Нигихаяхи-но-Микото умертвил Нагасунэхико, а сам сдался 
Императору. Остальные местные вожди и их сторонники, один за другим, изъявили 
покорность Императору. Так страна Ямато подчинилась власти Императора и 
наслаждалась при нем миром и благоденствием. Вскоре Император совершил 
торжественную церемонию вступления на престол во дворце Касихара, у подножия 
горы Унэби. Этот знаменательный год (660 г. до Р. Х. ) считается первым годом 
японской национальной эры. День вступления на престол Императора Дзимму 
празднуется 11-го февраля (по грегорианскому календарю), как национальный 
праздник, называемый Кигэнсэцу. На четвертый год национальной эры (657 г. до Р. 
Х. ) Император Дзимму на горе Томи положил начало поклонению и воздаянию 
почестей богине Аматэрасу-Оомиками. 
2. ОСНОВЫ ГОСУДАРСТВЕННОГО УСТРОЙСТВА
    Из изложенного в предыдущей главе выяснилось, что Японская Империя основана 
на принципе благоговейного почитания богини Аматэрасу-Оомиками, прямыми 
потомками которой являются наши Императоры. Этот принцип или дух включает два 
элемента, именно: почитание предков и почитание богов. На почитании предков 
создалось кровное единство нации, а почитание богов привело ее к духовному 
единству. Оба эти элемента, взятые вместе, послужили основой своеобразного, 
оригинального государственного устройства нашей Империи. 
    Рассмотрим сначала вопрос о кровном единстве. Жители Японии, подданные 
Императора, в течение многих столетий беспрерывно и без вмешательства извне 
населяли архипелаг. В силу этого семьи их тесно слились и смешались между собой,
 образовав расу, поражающую своими особенностями. Следует отметить тот факт, 
что Императорская фамилия стояла в самом центре этого национального процесса 
общей ассимиляции, а поэтому можно сказать, что Императорская кровь течет в 
жилах всех японцев, которые, таким образом, имеют родство друг с другом и 
происходят от одного предка. Этим общим предком, вернее, прародительницей, 
является Аматэрасу-Оомиками. 
    Взаимоотношения между Императорским Домом и народом можно сравнить со 
стволом и ветвями огромного дерева, ибо, если мы проследим родословную любого 
японца, то установим, что он принадлежит к роду, который несколько веков тому 
назад был или прямой или боковой ветвью Императорской Фамилии. 
    Хотя у японцев встречается бесчисленное множество фамилий, однако, в 
течение столетий стало обычаем относить их по признаку кровного родства к 
четырем важнейшим группам: Минамото, Тайра, Фудзивара и Тачибана, обычно 
сокращаемым в Гэн-Нэи-Тоо-Кицу, согласно японизи-рованному произношению 
китайских иероглифов, которыми эти фамилии письменно изображаются. Все Минамото,
 сокращенно называемые Гэндзи, известные также под названием Сэйва Гэндзи, 
происходят от Сэйва Тэнноо, 56-го Императора (царствовавшего с 858 по 876 г. 
после Р. Х. ). Все Тайра или Хэйкэ, или Хэйси, или же, как их часто называют, 
Камму Хэйси, являются потомками Императора Камму Тэнноо, 50-го Императора 
(царствовавшего с 781 по 806 г. после Р. Х. ). Эти два прославленных рода 
благоденствовали один за другим после того, как закатилась звезда рода 
Фудзивара, потомков Амэ-но-Коянэ-но-Микото (принца, находившегося постоянно в 
свите Аматэрасу-Оомиками), вступивших после реформации в период эры Тайка (645 
год после Р. Х. ) путем брачных уз в очень близкие отношения с Императорской 
Семьей. Что касается Тачибана, то они были потомками Бидацу Тэнноо, 30-го 
Императора (царствовавшего с 571 по 585 год после Р. Х. ). Возвращаясь к 
аллегории дерева, со стволом которого мы осмелились сравнить наш Императорский 
Дом, мы можем сопоставить упомянутые крупные фамилии с главными ветвями, 
меньшие семьи — с малыми ветками и стеблями, отдельных же членов этих родов — с 
бесчисленными листьями дерева. Другими словами, Императорская Фамилия и народ, 
или Император и его подданные, имея одного предка в лице прародительницы 
Аматэрасу-Оомиками, совершенно слились в одно целое, составляющее японскую 
нацию и государство. Это кровное единство, или общность крови с Императорским 
Домом, как своим ядром, действительно является одним из краеугольных камней 
нашей национальной структуры. 
    Теперь перейдем к рассмотрению нашего духовного единства. С древних времен 
японцы усматривали в жизни две фазы: физическую и духовную, и считали, что дух 
переживает тело и остается действительно бессмертным. Поэтому они верили, что 
бестелесные души физически умерших предков вечно оставались близ них и охраняли 
их как своих преемников. Так возникло национальное верование — культ предков, 
заключающийся в том, что японцы воздавали поклонение предкам, как богам: они 
верили, что их предки были божествами или обладали божественной природою, а 
потому были достойны поклонения; у них же, их потомков, божественное начало 
было утрачено, и осталось лишь одно человеческое. Однако, имеется одно 
чрезвычайно важное исключение из этого общего положения отпадения человека от 
божественного состояния: Император, и только один Он — прямой потомок 
Аматэрасу-Ооми-ками — навсегда сохранил свою божественную природу. Вот почему 
японцы издревле уважают и почитают Тэнноо, как живого бога, или Арахи-то-Гами; 
и действительно, Император является божественным правителем страны в силу 
добродетелей и свойств его священной особы. Таким образом, наше духовное 
единство с Императорской Фамилией, как основой этого единства, составляет 
второй краеугольный камень нашего национального государственного устройства. 
3. ДРЕВНИЙ ПЕРИОД
    Десятый Император Судзин Тэнноо (98—30 до Р. Х. ) был преисполнен чувства 
благоговения к божественным предкам. Наиболее достойным внимания 
доказательством этого было то, что он, заботясь о сохранности трех священных 
сокровищ, передаваемых Императорами из поколения в поколение, повелел перевезти 
священное зеркало и священный меч в деревню Касануи в провинции Ямато, и 
повелел своей дочери, принцессе Тоесуки-Ирихимэ-но-Микото, служить и 
поклоняться им, как самой Аматэрасу-Оомиками. В то же время, по приказанию 
Императора, были сделаны новые зеркало и меч, точные копии оригиналов, — они 
хранились в Императорском дворце вместе со священным яшмовым ожерельем. Это 
было в 92 г. до Р. Х. Его преемник Суйнин Тэнноо, 11-ый Император, проникнутый 
тем же благоговейным чувством к богам, перенес священное зеркало и священный 
меч в другое место на реке Исузу, в провинции Исэ (префектура Миэ), и повелел 
своей дочери принцессе Ямато-Химэ-но-Микото служить и поклоняться им, как самой 
Аматэра-су-Оомиками (5 г. до Р. X. ). Для хранения этих сокровищ был построен 
храм, известный ныне под названием Коодайдзингуу (Найкуу). 
    Следующим Тэнноо, благоговение которого перед богами должно быть отмечено, 
был 21-ый Император Юуряку Тэнноо (456—479 г. после Р. Х. ); в 478 году он 
перенес место поклонения Тоеукэ-но-Оомиками, богине земледелия и шелководства, 
из провинции Тамба (префектура Хёого) в Исэ, где ныне и находится храм, 
посвященный этому божеству. Два храма, здесь находящиеся, являются наиболее 
чтимыми местами поклонения Аматэрасу-Оомиками и Тоеукэ-но-Оомиками. Весь 
японский народ, во главе с Императором, с чувством глубочайшего благоговения 
относятся к этим святыням. 
    Милосердная Аматэрасу-Оомиками простирает свою милость на все живые 
существа и неодушевленные предметы. Первый Император Дзимму Тэнноо, как и все 
его царственные преемники, унаследовали от нее в полной мере это чувство 
милосердия и неуклонно направляли все свои стремления на благо своих подданных. 
Позволим себе привести здесь несколько примеров, в качестве иллюстрации. 
Император Судзин разослал повсеместно членов Императорской Фамилии с заданием 
исследовать новые районы и приблизить их к культуре. Он повелел вырыть пруды и 
провести каналы в разных направлениях для поощрения земледелия, велел построить 
суда для облегчения сообщения и транспорта. Император Суйнин, покровительствуя 
сельскому хозяйству, улучшил ирригационную систему путем сооружения водных 
резервуаров и каналов. Задавшись целью улучшить кустарное производство, 
Император Юуряку пригласил гончаров и художников из Чоосэн (Корея) и искусных 
ткачих и швей из Южного Китая. В качестве четвертого примера приведу 16-го 
Императора Нинтоку Тэнноо (310—399 после Р. Х. ). Удрученный тяжелым положением 
своего народа, он освободил его от всех налогов на 6 лет; сам же, довольствуясь 
лишь самым необходимым, вел в высшей степени скромный образ жизни до тех пор, 
пока в один прекрасный день, к великой своей радости, не обнаружил, что 
народное благосостояние восстановилось, и народ снова обрел прежнюю бодрость 
духа. 
    Почитание богов и любовь к народу — две наиболее характерные особенности 
того пути, которому следовали Императоры Японии в своем управлении страною. 
Японский народ, в свою очередь, всегда взирал на Императорский Дом с 
благоговением и признательностью за оказываемые благодеяния и старался достойно 
выполнить свой долг. 
    Чоосэн (Корея) и Китай были единственными иностранными государствами, с 
которыми в древнюю эпоху Япония имела сношения. Корейский полуостров был 
некогда разделен на Древний Чоосэн, Бакан, Бэнкан и Синкан, из которых позднее 
образовались три царства: Сираги, Кокури и Кудара. Между Сираги и Кудара 
находилась страна Мимана, которая была под суверенитетом Японии. Сразу же после 
смерти 14-го Императора Чууай Тэнноо (190—200 г. после Р. X. ), Императрица 
Дзин-гуу, предводительствуя флотом, переплыла через пролив, силой оружия 
проложила путь к столице Сираги и обратила это царство в своего данника (200 г. 
после Р. Х. ). Государство Кудара, следуя примеру Сираги, также стало посылать 
дань Японии; то же сделало и государство Кокури. Вскоре после этого в Мимана 
было учреждено японское представительство, которому была вверена работа по 
улучшению местного управления. Непосредственным следствием покорения стран 
Корейского полуострова явилось то, что оттуда были заимствованы различные 
знания, ремесла и прочие культурные ценности. 
    Из всех духовных, культурных ценностей, заимствованных Японией в Корее, 
учения Конфуция и Будды оказали наиболее глубокое влияние на интеллектуальный и 
моральный склад японской нации. Конфуцианство появилось в Японии в 285 году, в 
царствование 15-го Императора Оодзин Тэнноо (200—310 г. после Р. Х. ). Буддизм 
же был занесен в 552 году, при 29-ом Императоре Киммэй Тэнноо (539—571). 
Припомним, что в предыдущих главах было установлено, что японская национальная 
мысль концентрировалась вокруг культа предков. Но так как главным и наиболее 
чтимым божеством была прародительница Аматэрасу-Оомика-ми, то поклонение 
предкам вылилось, в конце концов, в поклонение Аматэрасу-Оомиками. Из того же, 
что Император есть прямой божественный потомок Аматэрасу-Оомиками, т. е. живой 
бог, унаследовавший от нее божественную природу, вытекает то, что народное 
поклонение Аматэрасу-Оомиками есть поклонение самому Императору, и почитание 
живого бога тождественно с преданностью Императору. Такова сущность направления 
мысли, или непоколебимого убеждения, которую усвоил японский народ, как 
подданный Императора. Другими словами, почитание богов есть основа японской 
национальной мысли. Ни конфуцианство, ни буддизм никогда не впадали в прямое 
противоречие с этой основной идеей японской национальной философии. 
    Учение Конфуция имеет своей основой сыновнюю почтительность и повиновение 
старшим, признает семейную мораль базисом народной этики и распространяет ее на 
государственное управление, стремясь к утверждению мира во всем мире. Таким 
образом, в конфуцианстве имелось нечто, отвечающее японскому духу почитания 
предков, вследствие чего оно было принято безоговорочно и до настоящего времени 
вдохновляет нравственные чувства нации. С другой стороны, буддизм придает 
особое значение бессмертию и переселению душ и указывает на существование 
причинной связи, идущей от прошлого, через настоящее, к будущему. Буддизм также 
предписывает совершать поклонение предкам, в знак поминовения или в воздаяние 
им почестей. Уже этим одним он близок к японской традиции — культу предков. 
Однако, принц Сёотоку (574— 621), принимая буддизм, внес в него некоторые 
изменения с тем, чтобы сделать его еще более отвечающим духу нашей страны. 
Таким путем буддизм все более и более японизировался и слился с синтоо (путь 
богов). Появившиеся позднее типично японские буддийские секты «дзёодо-сюу» и 
«хоккэ-сюу» явно свидетельствуют об японизации буддизма. Великая ассимилирующая 
сила японского народа дала ему возможность принять и приспособить конфуцианство 
и буддизм так, что, найдя в них для себя духовную пищу, он заставил их 
содействовать развитию национальной культуры Японии. 
4. ПЕРИОД ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕФОРМ
    Общественная структура древней Японии базировалась на системе родовых групп,
 или «удзи», как их называли. С естественным ростом населения система «удзи» 
постепенно распадалась, вследствие чего общественный строй пережил ряд коренных 
изменений. Перемены в общественном строе неизбежно должны были повести к 
соответствующим изменениям и в политической организации страны. При таких 
обстоятельствах на арену национальной истории выступил принц Сёотоку — 
принц-регент Императрицы Суйко (592—628). Взяв бразды правления в свои руки, он 
японизировал буддизм и провел в жизнь ряд важнейших государственных реформ. Его 
политическая деятельность была направлена на государство, как основу всей жизни.
 Он настоятельно требовал оказывать благоговейное почитание богам. В своей 
конституции, состоящей из семнадцати пунктов, он дал наставление народу быть 
благоразумным и повиноваться указам Императора; он говорил, что в стране не 
может быть двух монархов, и народ не может верно служить двум государям. Далее, 
он указывал, что все верноподданные Императора должны жертвовать своими личными 
интересами во имя общественного и народного блага. Так он разъяснял народу, в 
чем должно заключаться его служение Тэнноо. Разъяснил он и основной принцип 
общественной жизни, подчеркивая значение мира, согласия и повиновения. В то же 
время он создавал и совершенствовал различные системы и значительно поднял в 
стране культуру и образование. 
    Под его руководством японская цивилизация быстро продвинулась вперед. Не 
отклоняясь от своего основного направления — благоговейного почитания богов — 
принц Сёотоку искренне покровительствовал буддизму, строил такие колоссальные 
буддийские храмы, как Ситэнноо-дзи (в Осака) и Хоорюу-дзи (около Нара), 
сооружал статуи буддийских божеств и предавался чтению буддийских сутр. Говорят,
 что к концу царствования Императрицы Суйко в стране имелось не менее сорока 
шести буддийских храмов с 1300 монахов и монахинь. Строители храмов: плотники, 
черепичные мастера, ваятели буддийских статуй и художники в большом числе 
прибывали из Чоосэн (Кореи); поэтому архитектура, скульптура, литье металлов, 
живопись, вышивка и прочие искусства и ремесла делали заметные успехи. 
Описываемая эпоха известна, как век Суйко или период Асука. Здания храма 
Хоорюу-дзи и находящиеся там буддийские изображения и статуи представляют собою 
художественные произведения периода Асука. Храм Хоорюу-дзи делится на два храма 
— восточный и западный. Западный храм состоит из семи сооружений: южных ворот, 
средних ворот, главного алтаря, пятиэтажной пагоды, зала для проповедей, 
колокольни и хранилища сутр. Восточный же храм имеет в своем центре Юмэдоно и 
состоит из многих зданий. Все эти здания, бесподобной красоты, на фоне горы 
Икома, представляют собой панораму, поистине вызывающую искреннее восхищение. В 
этих зданиях хранятся многие образцовые произведения скульптуры, живописи и 
прикладных искусств, и атмосфера их насыщена очарованием художественного 
творчества и полна неуловимой, неиссякаемой прелести высшей гармонии. 
Художественная архитектура этих построек и хранящиеся в них сокровища являются 
произведениями искусства не только Чоосэн, Северного и Южного Китая, но, в 
известной, хотя и меньшей степени, отражают художественные тенденции более 
далеких стран: Гайдары, Индии, Персии (Ирана) и даже Восточной Римской Империи. 

    Спустя двадцать с лишним лет после смерти принца Сёотоку, к власти пришел 
принц Нака-но-Ооэ, которому удалось провести политические реформы в более 
широком масштабе. Он начал свою деятельность с низвержения рода Сога, который в 
то время пользовался незаслуженным авторитетом. Таким образом, централизовав 
политическую власть, он закрепил ее за Императорским Домом. Тогда впервые в 
истории Японии было объявлено название эры, или «нэнгоо». Первый год Тайка 
(название первой эры) соответствовал 645 году христианской эры. С того времени 
вся земля и весь народ, как государственная территория и подданные (граждане), 
оказались в непосредственном ведении Императорского Двора. Все подданные 
мужского и женского пола, старше шести лет от роду, наделялись равными 
участками земли, которые они могли обрабатывать до своей смерти, после чего 
земля снова переходила к государству. Принц Нака-но-Ооэ, некогда восшедший на 
престол, после смерти был назван Императором Тэнчи (он царствовал с 661 г. по 
671 г. ). Будучи 
    Императором, он никогда не ослаблял своих усилий и успешно завершал все 
свои реформы. Он начал работу по составлению Свода Законов о труде, который ему 
не удалось довести до конца при жизни, но который был закончен в царствование 
12-го Императора Момму Тэнноо (697—707). Ныне этот Свод Законов известен под 
названием Тайхоо Рицурёо, или Кодекс Тайхоо. Под «рёо» в термине «рицурёо» 
понимаются различные правила, определяющие государственную организацию, а 
«рицу» означает уголовный кодекс. 
    Согласно «рёо», т. е. правил, центральные органы власти обслуживались 
должностными лицами двух категорий — сингикан и дайдзёокан. К сингикан 
относились те официальные лица, обязанностью которых было служение 
Аматэрасу-Оомиками и прочим богам неба и земли. Следует отметить, как весьма 
типичное явление японского государственного порядка, то обстоятельство, что эти 
священнослужители по своему положению стояли выше представителей 
административной власти. Дайдзёокан был высшим исполнительным органом по 
политическим и административным делам. Он состоял из восьми департаментов: 
Накацукаса (центрального), Сикибу (церемониального), Дзибу (гражданского и 
дипломатического), Мимбу (внутренних дел и общественных работ), Хёобу 
(военного), Гёобу (уголовного), Оокура (финансового), Кунай (по делам 
Императорского Двора). Что касается правительственных органов на местах, то в 
каждой провинции был губернатор, а в каждом округе — свой начальник; Кюусюу же 
пользовался самоуправлениеми, система которого именовалась Дазаифу 
(генерал-губернаторство). Что касается народного образования, то оно давалось в 
Дайгаку, или в государственном университете, находившемся в столице, а также в 
Кокугаку, т. е. в провинциальных средних учебных заведениях. Военную силу 
составляли эфу (гвардия) в столице, гундан (армия) в провинциях, а в более 
важных стратегических пунктах западной Японии стояла пограничная стража — 
«сэки-мори». Солдаты вербовались рекрутским набором. В «рицу», т. е. уголовном 
кодексе, наказания подразделялись на пять степеней, именно: бичевание, битье 
палками, каторжные работы, ссылка и смертная казнь. 
5. ЭПОХА НАРА
    В древней Японии каждый Император, как правило, переносил столицу на новое 
место, где и строил себе дворец. По мере того как народная жизнь развивалась и 
усложнялась, этот обычай становился все более и более неудобным, пока, наконец, 
в третий год эры Вадоо (710 г. после Р. Х. ) Гэммёо Тэнноо, 43-ья Императрица 
(707—715), не установила постоянной резиденции Двора и правительства в 
провинции Ямато, назвав её Хэйдзёо-кёо. Эта столица называлась также Нара. 
Начиная с этого достопамятного года, на протяжении семи поколений, в течение 
более семидесяти лет, почти все Императоры жили в Нара, почему этот период 
обычно именуется эпохой Нара. 
    Характерным явлением для периода Нара было широкое распространение буддизма.
 Из всех Императоров этой эпохи, Сёому Тэнноо (724— 749), 45-ый Император, 
более чем кто-либо другой, был восторженным поклонником и защитником буддизма. 
Он дал указ о сооружении в каждой провинции Кокубун-дзи, т. е. провинциального 
храма; в Нара же он повелел построить колоссальное здание — храм Тоодай-дзи для 
отлитой по его желанию статуи Будды Вайрокана. Это и есть знаменитый 
Нара-Дайбуцу (Великий Будда). Император Сёому мотивировал столь открытую 
поддержку буддизма, главным образом, своей заботой о безопасности государства, 
о благосостоянии и спокойствии народа. Что же касается провинциальных храмов, 
то они, несомненно, содействовали культурному развитию провинций. Супруга 
Императора Сёому, Императрица Коо-мёо, такая же искренняя последовательница 
буддизма, как и он сам, организовала различные филантропические учреждения для 
оказания помощи сиротам и беднякам и руководила ими. В то время между Японией и 
Китаем (при династии Тан) поддерживались живейшие сношения. Между этими 
странами происходил постоянный обмен официальными миссиями, и буддийские 
священнослужители пересекали море в обоих направлениях. Многие буддийские секты,
 процветавшие одновременно, соперничали между собой на почве своих 
отличительных особенностей. Тем не менее, все они принадлежали к занесенному 
извне буддизму (чужеземному вероучению) — аристократическому или городскому. 
Определение «занесенный» указывает на то, что буддизм был перенесен в Японию из 
Чоосэн (Кореи) и Китая. «Аристократическим» же он называется потому, что он 
получил распространение благодаря покровительству Императорского Дома, и многие 
его последователи принадлежали к высшим слоям общества. Название «городской» 
было дано буддизму вследствие того, что все храмы были построены или в больших 
городах или близ них. 
    Соприкосновение с Китаем значительно подняло национальное самосознание 
японского народа в эпоху Нара. В царствование Императрицы Гэммёо появились на 
свет «Кодзики» (Летопись старинных дел) и «Фу-доки» (Описание топографии и 
культуры провинций), а при Императоре Гэнсёо (715—724) были составлены 
«Нихонсёки» (название часто сокращаемое в «Нихонги» — «История Японии», 
написанная в китайском стиле). «Кодзики» и «Нихонсёки» являются наиболее 
ценными источниками сведений и вдохновений для тех, кто желает понять высокое 
происхождение и родословную Императорского Дома и изучить основы 
государственного устройства Японии. «Фудоки» же были географическим описанием, 
проливающим свет на состояние страны в те отдаленные времена. 
    Японцы в этот период восприняли и усвоили китайскую цивилизацию с 
изумительной проницательностью. Они изучили китайскую литературу и с 
удивительной легкостью писали по-китайски и прозу, и стихи в соответствующем 
эпохе стиле. Наиболее известными знатоками классической литературы были 
Киби-но-Макиби и Абэ-но-Накамаро. В то же время многие японские поэты писали 
поэмы на своем родном языке. Эти поэмы назывались «вака», буквально «японские 
поэмы», в противоположность китайским поэмам. Одним из таких поэтов был 
Каки-номото-Хитомаро, расцвет поэзии которого относится к царствованию 
Императрицы Дзитоо (686—697) и Императора Момму (697—707). Эпоха Нара 
представлена такими выдающимися поэтами, как Ямабэ-но-Акахито, Яманоуэ-но-Окура,
 Оотомо-но-Якамочи и Оотомо-но-Саканоуэ-но-Ирацумэ. Их произведения можно найти 
в Маннёосюу, т. е. в «Собрании десяти тысяч страниц», которое является 
антологией, включающей 4 516 поэм разного размера, написанных в период от 
царствования Императора Нинтоку (310—399) до Императора Дзюннин (758—764). 
Общий тон этих поэм характеризуется простотой, икренностью и силой экспрессии; 
стиль их свободный и возвышенный; они выражают естественные, непритворные 
переживания и чувства или же искренние благочестивые мысли. Читающие эту 
антологию не могут не испытывать волнения того, кто прислушивается «к 
задушевному излиянию древнего японского народа, дающего свободу своим 
сокровеннейшим мыслям и чувствам, своим звучным голосом, разносящимся по небу и 
земле». «Маннёосюу», без сомнения, одна из величайших сокровищниц японской 
литературы. Особенно придает ей историческую и антикварную ценность то, что она 
была составлена 1200 лет тому назад. 
    Вместе с возрастающей популярностью и процветанием буддизма сильно шагнули 
вперед искусства и ремесла. Многие великолепные образцы церковной архитектуры, 
буддийской скульптуры, литья металлов, живописи, вышивки, лакированных изделий, 
процветавших в те времена, до сих пор находятся в полной сохранности. В истории 
искусства Японии эта эпоха называется веком Тэмнёо. В пределах храма Тоодай-дзи 
в Нара имеется здание, известное под названием Сёосооин, в котором хранится 
около 3000 предметов, исключительных по своим достоинствам. Среди них имеются 
реликвии Императора Сёому и различные произведения искусства века Тэмнёо: 
буддийская утварь, оружие, музыкальные инструменты, зеркала и т. п. Ни в какой 
другой сокровищнице нет такой второй коллекции предметов старинного японского 
искусства. Тот факт, что Сёосооин запечатан по Императорскому указу, объясняет, 
почему все его сокровища так прекрасно сохранились на протяжении 1200 лет. 
6. ЭПОХА ХЭЙАН
    В эпоху Нара значение буддизма стало так велико, и отношения между 
государственной и религиозной жизнью страны настолько осложнились, что к концу 
эпохи начали обнаруживаться признаки внутреннего разложения. Чтобы очистить 
государственную и религиозную деятельность от язв, которые их разрушали, и 
вдохнуть свежие силы в национальную жизнь, Камму Тэнноо, 50-ый Император 
(789—806), избрал для своей новой столицы место, ныне называемое городом Киото, 
и дал ему наименование Хэйан-кёо. Это произошло в тринадцатом году Энряку (794).
 Термин же «эпоха Хэйан» относится к фактам, происходившим приблизительно на 
400 лет позже достопамятного события. 
    Первый или ранний период эпохи Хэйан характеризуется усиленным значением 
Императорского Дома. Внутри страны народ ликовал по поводу покорения и 
усмирения эзо (предки нынешних айну), владевших до этого времени северными 
провинциями. За границей же японский национальный престиж возрос вследствие 
того, что государство Боккай (занимавшее часть обширной территории, ныне 
называемой Маньчжуго) обратилось в данника Японии. Государственные реформы были 
завершены и буддизм дал таких прославленных священнослужителей, как Сай-чоо 
(его посмертное имя Дэнгёо Дайси) и Куукай (его посмертное имя Кообоо Дайси). 
Сайчоо основал в Японии секту «Тэн дай», а Куукай — секту «Сингон». 
    При этом следует особо отметить, что оба эти служителя культа не 
ограничились простым перенесением в Японию своих сект из Китая (при династии 
Тан), но и японизировали их. Они старались обратить буддизм в государственную, 
национальную религию, полагая в основу своих усилий обеспечение 
неприкосновенности и процветания народа. Требуя почитания Будды и упования на 
него, они в то же время побуждали к поклонению национальным божествам. Правда, 
идея об объединении и слиянии синтоо и буддизма появилась еще до Сайчоо и 
Куукай, но в эпоху Хэйан постепенно приобрела силу та мысль, что синтоистские и 
буддийские боги, по существу, одни и те же. Таким образом, японская 
национальная склонность к почитанию богов согласовалась еще глубже, чем прежде, 
с буддизмом, споспешествуя развитию цивилизации. Как и в эпоху Нара, китайская 
литература оставалась доступной народу и ревностно изучалась, так что 
прославились многие знаменитые ученые, сведущие в китайских классиках. 
Китайская литература преподавалась не только в правительственных учебных 
заведениях — Дайгаку (столичный университет) и в Кокугаку (провинциальные 
колледжи), — но и в многочисленных частных школах, учреждениях для сыновей 
аристократических семей. 
    За этой славной для Императорского Дома эпохой последовал период власти 
Фудзивара. В царствование Монтоку Тэнноо, 55-го Императора (850—858), 
Фудзивара-но-Иосифуса, потомок Фудзивара-но-Каматари, был дайдзёо-дайдзин т. е. 
премьер-министром. При следующем Императоре, Сэйва Тэнноо (858—876), он достиг 
высокого поста регента Короны. При Императоре Уда (887—897) Мотоцунэ, приемный 
сын Иосифуса, стал «камнаку» (высшим советником Императора). Все эти высокие 
должности сделали род Фудзивара чрезвычайно могущественным, столь 
могущественным, что Император Уда попытался даже ослабить его власть, 
предоставив высший государственный пост Сугавара-но-Мичизанэ. Однако, в 
царствование Императора Дайго (897—930) Фудзивара-но-Токи-хира возвел на 
Мичизанэ ложные обвинения, в результате чего Мичиза-нэ был смещен на низший 
пост в Кюусюу. С этого времени влияние рода Фудзивара с каждым годом все 
усиливалось, пока в лице Мичинага, стоявшего во главе клана, его могущество не 
достигло своего зенита. 
    Между тем, сама Императорская Фамилия выдвинула из своей среды многих 
мудрых Императоров и разумных Императриц. Так, мудрость и прозорливость 
Императора Камму, основателя столицы Хэйан-кёо, или Киото, доказаны более чем 
достаточно его незабываемыми деяниями. Императтор Сага (809—823) был 
талантливым писателем-прозаиком и поэтом, а также искусным каллиграфом. Супруга 
же его, известная Императрица Данрин, была преданной буддисткой. Жизнь ее полна 
подвигов милосердия и благотворительности. Столь же преданной буддизму была 
супруга Императора Дзюнна (823—833); она также отдавала много времени и сил 
филантропической работе. Император Дайго был настолько проникнут состраданием к 
людям, что часто в холодные зимние ночи лишал себя одежды в знак полного 
сочувствия беднякам. Его царствование дало многих великих ученых, знатоков 
японской и китайской литературы, и было исключительно богато произведениями 
художественной литературы. Этот замечательный век вообще известен как «Энги», 
или «Век просвещения». Царствование Императора Мураками (946—967), также 
стремившегося создать хорошее управление, известно под названием « эпохи 
Тэнряку». 
    Начало расцвета японской национальной литературы относится к эпохе 
Энги-Тэнряку, когда среди избранных слоев общества проявился большой интерес к 
японским произведениям. По указу Императора Дайго, Ки-но-Цураюки и другие поэты 
отобрали значительное число старых и новых поэм и составили из них сборник 
«Кокинвакасюу» (Собрание старых и новых японских поэм). Этот сборник считается 
самой выдающейся антологией японских стихов после «Маннёосюу». 
    Приблизительно в царствование Императора Ичидзео (986—1011) при 
Императорском Дворе собралось блестящее созвездие талантливых красавиц, 
включавшее многих писательниц, среди которых были Сэйсёона-гон, написавшая свою 
серию рассказов под названием «Макура-но-Со-оси», и Мурасаки Сикибу, автор 
романа «Гэндзи-Моногатари». Искусство и ремесла того периода отличались большой 
изысканностью и были типично японскими. Вследствие сооружения большого числа 
буддийских храмов, архитектура, скульптура и живопись сильно подвинулись вперед.
 Хоо-оо-доо, или «Зал Феникса» — одно из великолепнейших зданий; оно составляет 
часть храма Бёодооин, построенного Фудзивара-но-Иоримичи в Удзи (близ Киото). В 
храме находится статуя Будды Амита-ба — творение рук скульптора Дзёочоо; 
стенная же живопись, украшающая внутренность зала, была исполнена Такума 
Тамэнари. Статуя Будды и стенные фрески — произведения, полные 
аристократического изящества и изысканной утонченности. 
    Жизнь высших классов общества в те дни была веселой и роскошной. Знать 
владела обширными земельными угодьями и занимала высокие должности при дворе и 
на государственной службе. Представители ее вели широкий образ жизни и жили в 
роскоши и полном довольствии; по утрам они выезжали в великолепных экипажах 
полюбоваться прелестными цветами, а по вечерам восхищались лунным светом, 
катаясь в красивых лодках по реке. Они увлекались поэзией, оркестровой музыкой, 
пением и танцами, литературными и художественными турнирами, а также играми 
«кэмари» (отбрасывание мяча ногами, но не футбол) и «го» (игра на «гобане» 
черными и белыми камешками). Они жили во дворцах и пользовались всеми 
преимуществами и удовольствиями, которые могли доставить им их знатное 
происхождение и богатство. 
    Резкой противоположностью веселой столичной жизни была жизнь провинции, 
управление которой постепенно приходило в упадок. Появились частные 
землевладения, называемые «сёоэн», число которых неизменно возрастало. 
Провинциальные чиновники были падки до денежных взяток и, стремясь к улучшению 
личных благ, взимали непомерные налоги с населения, вынуждая его, таким образом,
 оставлять родные места и вести жизнь бездомных бродяг. Разбойники появились 
всюду, а местные всемогущие вожди держали войска исключительно для охраны себя 
и своих владений. С течением времени эти провинциальные начальники вместе со 
своей кликой примкнули к тем Тайра, Минамото и Фудзива-ра, которые были высланы 
из столицы в провинцию. Это, в свою очередь, привело к тому, что названные 
семьи, как наследственный военный класс «букэ», заняли высшее общественное 
положение в стране. Непрестанное возвышение военного класса было в последующие 
годы причиной частых беспорядков в провинциях. Подобное положение, естественно, 
создавало многие общественные затруднения, предвещавшие, как оказалось, годы 
длительной междоусобицы. 
    Император Госандзёо (1068—1072) пришел к убеждению, что все общественное 
зло и государственные неурядицы, в конечном итоге, были следствием захвата 
государственной и административной власти регентами и советниками Трона из рода 
Фудзивара. Поэтому, пытаясь ослабить их власть и значение, он взял бразды 
правления в свои руки и стал лично управлять страной. С этой же целью он 
урегулировал «сёоэн» (систему частного землевладения), создал свой штат 
придворных государственных чиновников, для которых был примером умеренности и 
бережливости; он провел в жизнь и другие, не менее важные реформы. Его преемник,
 Император Сиракава (1072—1086), следуя его примеру, также старался ослабить 
систему регентства и института советников и сохранить за собой решающий голос в 
делах государственного управления, даже после своего отречения от трона. Он 
создал форму правления, получившую название «инсэй», т. е. «правление 
отрекшегося Императора». В «инсэй» было много нежелательных сторон, и это, в 
конце концов, породило те междоусобные войны, которые происходили в периоды 
Хоогэн и Хэйдзи. Во время этих войн молодой отпрыск военной касты 
Тайра-но-Киёмори прославился похвальными подвигами доблести. Он неоднократно 
выдвигался при Дворе и на государственной службе, и достиг поста 
дайдзёо-дайдзин, т. е. премьер-министра. Все члены рода Тайра занимали высокие 
или видные государственные должности, в то время как другие аристократические 
фамилии оставались в тени. Этот период, никем не оспаривавшегося возвышения 
рода Тайра, продолжался около 20 лет. Все Тайра отличались таким тщеславием и 
жили в такой роскоши, что возбудили к себе зависть и ненависть со стороны всей 
нации, от высших до низших слоев ее, и, наконец, были свергнуты 
Минамото-но-Иоритомо. 
7. ЭПОХА КАМАКУРА
    Минамото-но-Иоритомо обосновался в Камакура и с помощью военных вождей 
положил начало правлению, которое продолжалось почти 700 лет. Его младший брат 
Иосицунэ проявил замечательный военный талант и совершил непревзойденные 
подвиги в войне, которая привела к падению рода Тайра. Впрочем, некоторые из 
действий Иосицунэ были признаны самочинными и совершенными против воли и 
приказаний Иоритомо. Именно этими действиями он и вызвал против себя сильный 
гнев своего старшего брата, а поэтому вынужден был бежать и скрываться. В те 
дни было много скрывавшихся приверженцев клана Тайра, и Иоритомо, под предлогом 
преследования и поимки Иосицунэ и его сторонников, получил от Императорского 
Двора в первый год Бундзи (1185) разрешение учредить повсеместно в стране 
должности «сюго» (охранников) и «дзитоо» (начальников районов); на должности 
«дзитоо» он назначал членов своей семьи. «Сюго», или охранники, занимались, 
главным образом, военными делами или выполняли полицейские обязанности, а 
«дзитоо», или начальники районов, заведывали землями и сбором поземельного 
налога, уплачиваемого рисом. С этого времени вся политическая власть фактически 
перешла в руки Иоритомо. В пятом году Бундзи (1189) Иосицунэ покончил жизнь 
самоубийством, вследствие чего в стране воцарилось полное успокоение. 
    Тремя годами позже, т. е. в третьем году Кэнкюу (1192), Иоритомо был 
назначен сэйитайсёогуном, или генералиссимусом, которому вменялось в 
обязанность покорение восточных варваров. Как раз в это время он и основал 
Бакуфу (дословно «лагерное управление»), или управление сёогуна в Камакура. 
Преемниками Иоритомо на посту генералиссимуса были его сыновья Иорииэ и 
Санэтомо. Но Санэтомо был убит своим племянником Кугёо, и власть Минамото, 
представителей военного сословия, внезапно окончилась. Влияние клана Минамото 
продолжалось 28 лет; в течение этого периода три представителя из рода Минамото,
 один за другим, наследовали высшую военную власть в стране. 
    После низвержения клана Минамото (или Гэндзи, как их для краткости 
называли) должностные лица в Камакура пригласили на пост сёогуна 
Фудзивара-но-Иорицунэ из Киото, но фактическое управление страной находилось в 
руках Хоодзёо Иоситоки. Однако, господство военного класса было несовместимо с 
национальной политикой Японии. Экс-Император Готоба, в продолжение долгого 
времени лелеявший мысль восстановить политическое значение Императорского Дома, 
послал карательную экспедицию против Иоситоки. Исход этой борьбы с силами 
Камакура оказался плачевным для Императорской стороны и, наоборот, только 
укрепил власть и положение Иоситоки. После его смерти сын его Ясутоки управлял 
государством как сиккэн, или регент. При нем был составлен сборник правил 
«Дзёоэй-сикимоку», ставший основой для всех законоположений и руководством для 
военного класса в области государственного управления. Токиёри, внук Ясутоки, 
человек очень скромный, также приложил много усилий для урегулирования порядка 
в стране. 
    Военные семьи составили новый класс, или слой общества. В связи с этим 
культура эпохи Камакура, в отличие от аристократической культуры периода Хэйан, 
была простой, непосредственной и грубой. Начнем хотя бы с буддизма. Мы видели, 
что в предшествовавшие периоды большинство буддийских сект были школами этого 
заимствованного религиозного учения. В эпоху же Камакура, впервые в истории 
буддизма, было отмечено появление чисто японских буддийских сект: «дзёодо-сюу», 
основанной Гэнкуу (Хоонэн), и «дзёодо-синсюу», основателем которой был Синран, 
и «хоккэ-сюу»; основателем последней был Ничирэн. Учение этих сект легко 
воспринималось и осуществлялось, и все три были широко известны и имели везде 
своих последователей. Однако, нельзя забывать и заимствованный из Китая, при 
династии Сун, «зэн-буддизм». «Ринзай-сюу», учение одной из сект «зэн», было 
привезено в Японию священником Эйсай, а учение «соотоо-сюу», другой 
значительной секты «зэн-буддизма», привез Доогэн. «Зэн-буддизм» (название, 
происшедшее от санскритского слова «дхяна») внушает своим последователям 
стремление к духовному прозрению (сатори) путем самодисциплины и 
самосовершенствования. Это учение сильно содействовало нравственной и духовной 
культуре воинов. 
    Что касается области литературы, то поэзия на родном языке была столь же 
популярна, как и прежде. Император Готоба (1185—1198), Фуд-зивара-но-Сюнзэй, 
Фудзивара-но-Тэйка, священник Сайгёо и Минамото-но-Санэтомо (третий сёогун в 
Камакура) были наиболее прославленными поэтами своего времени. Тогда же 
появилась новая форма литературы, исключительно в мужском духе: военный рассказ,
 повествующий о превратностях судьбы военных вождей в пору междоусобных войн. 
Так, «Хо-огэн-Моногатари», «Хэйдзи-Моногатари», «Гэннэй-Сэйсуйки» и 
«Хэй-кэ-Моногатари» — исторические повествования о междоусобных столкновениях в 
эпоху Хоогэн и Хэйдзи, описывающие соперничество и борьбу Минамото и Тайра, 
возвышение, процветание и падение рода Тайра. Изящные и прикладные искусства 
были освобождены от традиционных форм и получили возможность быстрого и 
свободного развития. Наибольший прогресс был заметен в скульптуре, и такие 
ваятели, как Ункэй, Танкэй и Кайкэй создали подлинные шедевры, исполненны 
художественной силы и выразительности. В искусстве производства оружия и 
военного снаряжения огромные успехи были достигнуты мастерами, изготовлявшими 
шлемы и латы (каччуу) и прекрасные непроницаемые брони. Такие знаменитые 
мастера мечей и сабель, как Оказаки Масамунэ, появились только в эпоху Камакура.
 
    Воины этой эпохи отличались грубоватой простотой, мужестом, доблестью, 
преданностью, сыновней почтительностью, верностью и постоянством. Они чутко 
реагировали на позорящие репутацию действия, развивали в себе рыцарскую 
доблесть и дорожили своим добрым именем больше жизни. Они придерживались 
строгих и практических взглядов на жизнь, жили в скромных домах, развлекались 
играми, расчитанны-ми на развитие смелости, военной ловкости, упражнялись в 
искусстве атаки и оброны, тренировали себя в физической выносливости и 
моральной стойкости. Таким образом, твердость национального духа японского 
народа была взрощена и укреплена в колыбели «бусидоо» (путь воина). В то время, 
когда воинский дух военного сословия достиг наивысшего расцвета, правители 
Китая из династии Юань отправили экспедицию в Японию, находившуюся тогда под 
регентством Хоодзёо Токимунэ. Династия Юань была монгольского происхождения. 
Монгольская Империя была основана Чингис-Ханом (1162—1227), который, покорив 
многие азиатские страны, распространил на них свой неоспоримый суверенитет. Его 
внук Кублай-Хан (1216—1294), основатель династии Юань в Китае, пожелал 
распространить свой сюзеренитет на Японские острова и предъявил о том 
требование Японии, где царствовал тогда Император Камэяма (1259—1274). Регент 
Токимунэ решительно отказался обсуждать это требование или отвечать на него; 
все же последующие монгольские миссии по его приказу изгонялись из страны. На 
11-ом году Бунъэй (1274), т. е. в царствование Императора Гоуда (1274—1287), 
правительство Юань отправило военную экспедицию, включавшую и корейские 
(Коораи) части, в порт Хаката (Фукуока), на Кюусюу. Японские войска сражались 
храбро и прогнали врага. Вскоре после этого Токимунэ проявил непоко-лебмую 
решимость всей нации: он обезглавил участников вновь прибывшей монгольской 
миссии и разработал план похода против врага с континента. Поэтому, когда в 
четвертом году Кооан (1281) монгольские полчища, численностью в 100000 человек, 
стали угрожать берегам Чику-зэн и Хизэн, он принял на себя командование 
японскими войсками, которые, воодушевленные этим, уничтожили нападавших. 
Разразившаяся же в это время сильнейшая буря потопила весь монгольский флот. 
Весь народ, радуясь победе, благодарил богов за их покровительство и назвал 
бурю «камикадзе» (ветер, посланный богами). 
    Нападение монголов было самым большим испытанием, которое пришлось пережить 
японской нации. Экс-Император Камэяма молился богам, прося их быть милостивыми 
к нему и дать ему возможность пожертвовать своей жизнью во имя спасения страны 
от надвигавшегося бедствия. В то же время Хоодзёо Токимунэ, все его офицеры и 
солдаты единодушно, как один человек, выступили на защиту Империи против 
превосходящих сил врага. Так, общими усилиями, было сохранено достоинство 
Японии, и престиж ее возрос. Однако, кампания Кооан (названнал по эпохе, во 
время которой она произошла) привела финансы Баку-фу, или сёогуната, в 
состояние крайнего расстройства, в результате чего род Хоодзёо утратил и силу, 
и влияние. 
8. РЕСТАВРАЦИЯ КЭММУ И ЭПОХА ИОСИНО
    Император Годайго (1318—1339) был государем, одаренным большой 
прозорливостью. С юных лет он лелеял мечту о восстановлении былого порядка: 
управления страной непосредственно Императором. Имея это в виду, он отправил 
экспедицию против регента Хоодзёо Такатоки, чтобы таким путем избавиться от 
Бакуфу. Свою первую неудачную попытку он сделал в первый год Сёочуу (1324), а 
семь лет спустя — вторую. Эта вторая экспедиция была послана им в первый год 
Гэнкоо (1337), когда он занял позицию на горе Касаги, в провинции Ямасиро 
(префектура Нара), призвав под свое знамя военных вождей и их соратников, 
приверженцев идеи монархической власти. Однако, в короткий срок гора Касаги 
перешла в руки приспешников Бакуфу или мятежников. Ведь всякий, кто осмеливался 
противиться воле и власти Императора, клеймится позорным именем мятежника или 
изменника, так как, ограниченный или нет, Тэнноо всегда является законным 
правителем Империи. В следующем году Император Годайго был насильственно удален 
на остров Оки в Японском море. 
    Но еще до этого события местный военный вождь Кусуноки Масаси-гэ ранее всех 
других провинциальных начальников поднял свое верноподданническое знамя и 
оказал поддержку Императору. Он занял позицию у подножия горы Конгоо, в 
провинции Кавачи (префектура Осака), вступил в бой с мятежниками и разбил их. 
Принц Моринага, принц крови, занял позицию у Иосино, в провинции Ямато 
(префектура Нара), откуда отдал приказ всем провинциям призвать верные войска, 
сплотить их и присоединить к Императорским знаменам. Кикучи Такэтоки, 
всесильный глава провинции Хиго (префектура Кумамото) на Кюусюу, и другие 
провинциальные бароны также выступили на защиту монархической идеи. Следствием 
этого было то, что в третьем году Гэнкоо (1333) Император Годайго покинул 
остров Оки и временно обосновался на горе Сэндзёо, отдавшись под защиту Нава 
Нагатоси, начальника провинции Хооки (на берегу Японского моря). Тогда Такатоки,
 регент в Камакура, приказал Асикага Такаудзи и другим генералам поспешить на 
запад с крупными военными силами. Но Такаудзи, жаждавший известности и 
благосостояния для себя и своей семьи, внезапно перешел на сторону монархистов 
и вступил в Киото с целью восстановить там мир и порядок во имя Императорского 
Дома. Приблизительно в то же время Нитта Иосисада, военный вождь провинции 
Коозукэ (префектура Гумма), собрал войско, захватил Камакура, низвергнул клан 
Хоодзео и, таким образом, упразднил Бакуфу и Камакура. 
    Торжественно возвратился Император Годайго в Киото и вступил в 
непосредственное управление страной. Это событие называется реставрацией Кэмму, 
но присвоенному этой эре наименованию. К сожалению, между придворными кругами 
(кугэ) и военными главами (букэ) ни в чем не было согласия. Народные массы 
стонали под непомерной тяжестью налогов. В делах управления страной были 
досадные беспорядки и злоупотребления. Очень скоро ход событий принял такой 
оборот, что многие начали оплакивать отошедший в прошлое старый военный режим. 
Асикага Такаудзи, уже давно таивший намерение восстановить военное управление, 
быстро уловил настроение народных масс и использовал их при первом удобном 
случае. Он двинулся в Камакура, провозгласил себя, без санкции Императора, 
сэйитайсёогуном (генералиссимусом) и поднял открытый мятеж против 
Императорского Двора. Он разбил армию Нитта Иосисада, посланную на восток 
против него по приказу Императора, и направился в Камакура. Но в первый же 
месяц первого года Энгэн (1336) он понес такое жестокое поражение, что бежал на 
Кю-усюу. Однако, там он быстро собрал подкрепление и вновь двинулся на Киото. 
Иосисада и Масасигэ со своими войсками продвинулись до Хёого (ныне часть Кобэ), 
где и встретились с армией Такаудзи. Масасигэ после ожесточенного боя скончался 
на реке Минатогава, а Иосисада покинул поле битвы как побежденный генерал. 
Победоносный Такаудзи вновь вступил в Киото. 
    Император Годайго сперва удалился на гору Хиэй, но в том же году 
возвратился в Киото; затем снова, инкогнито, покинул столицу и отправился на 
гору Иосино в провинции Ямато. Термин «эпоха Иосино» относится к периоду, 
начавшемуся с этого события (1336—1392) и продолжавшемуся почти пятьдесят семь 
лет. Иосисада бежал в провинцию Эчи-зэн (префектура Фукуи) с наследным принцем 
Цунэнага, своим сюзереном, и составил планы последующих операций во имя 
осуществления монархической идеи. При взятии замка Канэгасаки наследный принц 
попал в плен. Но Иосисада в разных частях страны продолжал доблестно бороться 
против войск мятежников, хотя ни разу не воплотил в жизнь своих благородных 
стремлений. Он пал в сражении у Фудзисима в третий год Энгэн (1338). 
    После отречения Императора Годайго, трон последовательно занимали 
Гомураками Тэнноо (1339—1368), Чоокэй Тэнноо (1368—1383) и Го-камэяма Тэнноо 
(1383—1392). Все эти Императоры были преисполнены желания водворить мир в 
стране и содействовать благосостоянию народа. Например, Император Годайго 
написал: 
    «О чем могу молить я Небо, Как не о мире для страны, О благоденствии народа,
 Что мир один лишь даст ему». 
    Содержание одной из поэм Императора Гомураками таково: 
    «Грубо пробужденный при восходе солнца От моей дремоты резким криком птицы, 
Мирно размышляю о стремлениях мира». 
    Император Чоокэй следующим образом передал свои мысли: 
    «Эти годы, увы, Мятежей и войн полны: Нет возможности у нас Уделить хотя бы 
час, Чтобы вишней любоваться». 
    Весьма печально, что такие просвещенные Императоры были лишены возможности 
воплотить свои стремления в жизнь, что и отразилось в их произведениях. 
Придворная знать и военные начальники, поколение за поколением служившие этим 
Императорам, всегда оставались верными идее монархизма. Так, принц Мунэнага 
говорил: 
    «За Монарха и для мира В жертву жизнь готов отдать, Чтоб хоть маленькою 
пользой Им услугу оказать». 
    Или прислушайтесь к словам верноподданного автора Китабатакэ Чикафуса: 
    «Не страшны мне невзгоды печали, Что порой мою жизнь наполняли... Одного 
мое сердце желало, Чтоб страна Микадо процветала». 
    Эти стихи, оригиналы которых написаны в традиционной форме тридцати 
односложной поэмы, правдиво отражают тот дух, которым были проникнуты верные 
государю вожди, трудившиеся на пользу монархии. Юуки Мунэхиро, Кусуноки 
Масацура (сын знаменитого стратега Маса-сигэ, сохранившего верность Императору),
 Нитта Иосиоки (сын Иосиса-да) и Кикучи Такэмицу, перечисленные здесь как 
наиболее выдающиеся приверженцы монархизма, мужественно боролись против 
мятежников в своих упорных усилиях сохранить прерогативы Императорской власти. 
Между тем, в самом лагере Асикага происходил постоянный разлад, и, наконец, в 
девятом году Гэнчуу (1392) Асикага Иосимицу попросил Императора Гокамэяма 
возвратиться в столицу. Император уступил этой просьбе и возвратился в Киото, 
где передал священные сокровища — Императорские регалии — Императору Гокомацу, 
который ему наследовал как сотый Тэнноо (1392—1412). 
    История реставрации Кэмму и эпохи Иосино есть летопись доблестных усилий 
осуществить непосредственную власть самого Императора в соответствии с 
основными принципами японской национальной государственности и японского духа. 
На алтарь этого идеала с радостью приносили в жертву свою жизнь многие честные 
воины, верные духу древней благородной традиции, определявшей отношение 
подданного к Императору. 
9. ЭПОХА МУРОМАЧИ
    После вступления Императора Гокамэяма в Киото, Асикага Иосимицу, как 
сэйитайсёогун (генералиссимус), пользовался большим авторитетом при Императоре 
Гокомацу. Его управление, или Бакуфу, находилось на Муромачи, в Киото, а отсюда 
и наименование — «Муромачи Бакуфу», которое, в свою очередь, дало название 
эпохе. Эпоха Муромачи продолжалась сто семьдесят пять лет. 
    Иосимицу, которому удалось сохранить власть над большим числом военных 
вождей и их подчиненными, допускал чинить в стране ничем неоправдываемый 
произвол. Он построил себе виллу на Китаяма, в Киото, где соорудил трехэтажную 
золоченую постройку «Кинкаку», т. е. «Золотой Павильон» с живописным садом 
вокруг; здесь он вел жизнь крайне расточительную. После смерти Иосимицу 
фактический центр власти перешел от сёогуна к его номинальным подчиненным, 
между которыми происходила непрекращавшаяся борьба из-за первенства. Положение 
все ухудшалось и ухудшалось, пока при сёогуне Асикага Иосима-са, предававшемся 
роскошной жизни и безразличном к государственным делам, не стало необходимым 
прибегнуть к увеличению налогового бремени, чтобы облегчить финансовые 
затруднения. Неизбежным следствием было то, что в стране скоро забурлило 
недовольство и поползли слухи о войне. Наконец, в первый год Оонин (1467) 
Хосокава Кацумото и Ямана Соозэн, оба влиятельных сторонника Бакуфу, довели 
свое соперничество до того, что между их отрядами произошло фактическое 
вооруженное столкновение. Это послужило сигналом к началу продолжительной 
общенародной междоусобной войны. В течение более ста лет отряды местных военных 
вождей занимали стратегические позиции во многих округах и так боролись за 
первенство один против другого, что их время заслужило позорное прозвище 
«сэнгоку-дзидай», т. е. век хронической гражданской войны. 
    Несмотря на свою политическую несостоятельность, Иосимаса не был лишен 
исключительных качеств. Он был хорошо осведомлен в литературе и обладал 
способностью критики. После оставления должности сёогу-на, он построил себе 
виллу на Хигасияма, в Киото, главный корпус которой составлял «Гинкаку» или 
«Серебряный Павильон», где он вел эпикурейский образ жизни. Так как в то время 
появилось множество образцовых произведений в области изящных и прикладных 
искусств, то история искусств, воздавая должное этой эпохе, дала ей 
наименование: «Век Хигасияма». Среди известных художников этой эпохи были: 
Минчоо (специализировавшийся на буддийских изображениях), Сэссюу (пейзажист), 
Каноо Мотонобу (эклектик, заимствовавший из японского или китайского искусства 
все, что он находил хорошим) и Тоса Мицунобу (вдохнувший свежую жизненную силу 
в то, что известно как Ямато-э, буквально — «японская живопись»). В гравировке 
по металлу и в производстве лакированных изделий Готоо Юудзёо достиг большего 
совершенства, чем кто-либо другой. Что же касается нравов и обычаев того 
времени, то следовало бы отметить, что они были под столь сильным влиянием 
модного тогда «зэн-буддизма», что прямодушие и бескорыстие, смотря по взглядам, 
различные люди расценивали разно. Культ чайной церемонии и искусство 
аранжировки цветов были очень распространены. Такие искусства, как: 
стихосложение (рэнга), декламация «ноо» (ёокёку) и фарс «ноо» (кёогэн) 
зародились, приблизительно, в это время. 
    Война в эпоху Оонин привела Киото в состояние полного опустошения, и 
авторитет Муромачи Бакуфу сильно пошатнулся. Знатные люди, один за другим, 
покидали столицу, бродили по провинциям в поисках пищи и убежища в домах 
дальних родственников и друзей. Императорский Дом лишился многого из своего 
имущества, и его денежные средства до крайности оскудели. И все же, 
наследовавшие один другому Императоры неустанно заботились о безопасности 
страны и о благе своих подданных. Так Император Гоцучимикадо (1464—1500) 
написал: 
    «Если б небо, земля и люди Были такие, как в старину, То не поражала б рука 
Хаоса Страны Роскошных Тростников». 
    Или прислушайтесь к словам Императора Гокасивабара (1500—1526): 
    «В тревоге о стране, которой управляю, Мой дух в смятении летает в небесах 
И видит — острова объяты ураганом». 
    Когда великий голод и эпидемия свирепствовали в провинциях, Император 
Гонара (1526—1557) снимал собственноручно копии с буддийских сутр и, 
сопровождая их трогательными молитвами о скорейшем возвращении счастливых дней 
стране и людям, жертвовал их в синтоистские храмы, находящиеся в разных частях 
Империи. Военные начальники провинций, которым приходилось слышать о 
непередаваемых словами лишениях, испытываемых Императорской Фамилией, были, как 
и все верные японцы, глубоко этим опечалены. Среди непрестанной борьбы за жизнь 
они пользовались малейшим удобным случаем доказать деяниями, говорившими за 
себя, свою преданность монархической идее. Так, например, когда почил Император 
Гоцучимикадо, то Роккаку Та-канори, военный глава провинции Ооми (префектура 
Сига) внес свой дар на покрытие расходов государственных похорон. И опять же, 
когда понадобились средства на организацию торжественной церемонии по случаю 
восшествия на престол Императора Гонара, то Ооучи Иоситака из провинции Суоо 
(префектура Ямагучи), Асакура Норикагэ из Эчизэн (префектура Фукуи), Имагава 
Удзитэру из Суруга (префектура Сизуока) и Хоодзёо Удзицунэ из Сагами 
(префектура Канагава) собрали по подписке необходимую сумму. Но это только два 
примера из многих других. 
    Наиболее могущественными из главных военных начальников этого бурного века, 
только что описанного нами, были Хоодзёо Удзицуна и Хоодзёо Удзиясу (из Сагами),
 Уэсуги Кэнсин из Эчиго (префектура Ниигата), Такэда Сингэн из Каи (префектура 
Яманаси), Имагава Иосимото из Суруга, Ооучи Иоситака из Сува и Моори Мотонари 
из провинции Аки (префектура Хиросима). Из их среды выделился Ода Нобунага, 
который, действительно, первым направился в Киото, чтобы обеспечить 
безопасность Императорской Фамилии. Вскоре он занял положение верховного вождя 
над всеми военными начальниками соседних районов. 
X. ЭПОХА АЗУЧИ-МОМОЯМА
    Ода Нобунага был природный военный вождь из провинции Овари (префектура 
Аичи). После поражения нанесенного Имагава Иосимото в решительной битве, он 
переселился в соседнюю провинцию Мино, куда Император Оогимачи (1557—1586) 
отправил к нему специального посланца с поручением восстановить Императорские 
поместья во всех частях страны. Тронутый этим до глубины души, Нобунага в 11-ом 
году Эйроку (1568) отправился в столицу, чтобы засвидетельствовать Императору 
свои верноподданические чувства. После этого он весь отдался возложенной на 
него задаче — присоединял провинции, одну за другой, пока не восстановил мир и 
порядок в большей части Империи. Он уничтожил все заставы с целью облегчения 
сообщения и торговли; он приказал произвести широкое обследование земель, имея 
в виду установить твердый базис для системы налогового обложения. Он 
покровительствовал торговле, учредил строгий контроль над буддийскими храмами и 
монастырями и настоятельно проводил в жизнь другие реформы. Нобу-нага свято 
чтил богов и был преисполнен духа искренней преданности Императорскому Дому. Он 
восстановил поместья, принадлежавшие Императорскому Двору, отремонтировал 
Императорский дворец и предложил Императору дары, как деньгами, так и натурою. 
Он перестроил знаменитый храм Ивасимизу-Хачимангуу в провинции Ямасиро 
(префектура Киото) и пытался воскресить старый обычай периодической постройки 
новых храмов в Исэ в честь Аматэрасу-Оомиками и Тоёукэ-но-Оомиками. Век 
Нобунага иногда называется эпохой Азучи, по названию замка Азучи — резиденции 
Нобунага в провинции Ооми (префеки-ура Сига). 
    После смерти Нобунага его правая рука Тоётоми Хидэёси следовал по его 
стопам в честолюбивых намерениях подчинить страну единой власти. Он успешно 
выполнил эту задачу и восстановил мир во всей Империи, положив конец веку 
гражданских войн, возникших в эпоху Оонин. Путем дальнейшего аграрного 
обследования он определил, какое количество риса должно быть собираемо, как 
подать, в различных уездах или местностях. Он приказал разрабатывать золотые и 
серебряные рудники во всех частях страны и реформировал монетную систему. Он 
покровительствовал промышленности и торговле и содействовал процветанию городов,
 прилегающих к замкам. Хидэёси не отставал от Нобунага в своем почитании богов 
и Императорского Дома. Он построил в Киото великолепное здание, называемое 
Дзюракудай, и просил Императора Гоёозэй (1596—1611) оказать честь своим 
посещением. Пользуясь своим влиянием, он побудил феодальных вельмож 
засвидетельствовать свое почтение Императорскому Дому, а также увеличил 
Императорские владения. Кроме того, выполняя желания Нобунага, он возобновил 
периодическую постройку храма Коодайдзингу. Наконец, он достиг младшего чина 
первого ранга при Дворе и был назначен на пост верховного советника и 
премьер-министра. В период расцвета своего могущества он построил 
величественный замок в Осака, который и сделал своей резиденцией, и только 
будучи уже в пожилом возрасте, переселился в замок Фусими. Местность, где стоял 
замок Фусими, стала позднее называться Момояма, отсюда и наименование «эпоха 
Момояма», как часто назывался период власти Хидэёси. Следующее событие, имевшее 
международное значение, должно быть также отнесено ко времени Хидэёси. Несмотря 
на монгольское нашествие в эпоху Камакура, японские буддийские священники и 
купцы продолжали ездить в Китай, и между обеими странами поддерживались 
оживленные сношения даже тогда, когда на смену монгольской династии Юань пришла 
национальная китайская династия Мин. 
    Так как Япония — островное государство, то естественно, что ее народ имел 
склонность к отважным морским предприятиям, а потому, когда в эпоху Муромачи 
страна была охвачена гражданской войной, многие японцы отправлялись к берегам 
Коорай (Корея) и Империи Мин (Китай), вступали в торговые сношения с жителями 
прибрежной полосы и вели с ними меновую торговлю. Этот морской пионерский дух 
был не менее силен и тогда, когда у власти появился Хидэёси. Едва лишь он 
восстановил мир на островах, как отправил посольство в Чоосэн (Корея) с целью 
убедить его не только возобновить сношения с Японией, но и выступить в роли 
проводника и авангарда в случае японского похода на Китай. И когда Чоосэн 
отклонил оба этих предложения, то Хидэёси отправил через пролив огромную армию 
для того, чтобы завладеть Чоосэнским (Корейским) полуостровом. Эта кампания, 
состоявшая из двух последовательных периодов, в общей сложности длилась семь 
лет. Хидэёси умер, но война еще не закончилась. Тогда генералы, во исполнение 
приказа, отданного с одра смерти, вывели свои войска с полуострова. Хидэёси был 
человеком великодушным, с широкими международными взглядами. Он отправил 
послания вице-королю Филиппин и главе Коосан-коку (Формоза, или Тайван, тогда 
так называлась), требуя, чтобы они прислали к нему послов с данью. 
    Характер японского народа в эпоху Азучи отличался склонностью к величию и 
роскоши, а потому его изящные и прикладные искусства полны благородства и 
отличаются изысканностью форм и красок. Архитектура была представлена такими 
колоссальными, великолепными сооружениями, как замок Азучи, замок Осака, 
Дзюракудай и замок Фу-сими. Живопись и скульптура их отделки были поразительной 
красоты. В частности, живопись дала таких первоклассных мастеров, как Каноо 
Эйтоку, Каноо Санраку, которые оставили после себя произведения крупные по 
размерам и высокие по достоинствам. Общее влечение было направлено в сторону 
возвышенного, предоставляющего простор фантазии; танцы, пение и музыка были 
также в большом почете. В этот период как раз появились «дзёорури» 
(мелодическая драма), «аяцури» (кукольная драма) и драма «кабуки». Во всем этом,
 вместе с тем, чувствовалось безразличное отношение к простоте и влечение к 
мистицизму, навеянному «зэн-буддизмом». 
    Культ чайной церемонии получил широкое распространение не только среди 
военных вождей, но и среди простых граждан, следствием чего и было появление 
такого бессмертного мастера церемонии, как Сэн Рикюу, и изготовление многих, 
имевших большое значение и применение в чайной церемонии, предметов, дошедших 
до нас, как ценная редкость. Наконец, но не в меньшей степени, сооружение 
гигантских построек значительно содействовало развитию художественного 
садоводства, которое и увенчалось разбивкой многих известных садов. 
11. ЭПОХА ЭДО (ЧАСТЬ I)
    Еще при жизни Хидэёси Токугава Иэясу был самым популярным, после Хидэёси, 
вождем народа в стране. После же смерти Хидэёси, Иси-да Мицунари составил план, 
как избавиться от Иэясу, и в пятом году эпохи Кэйчоо (1600) он выступил против 
него с оружием в руках. В знаменитой битве при Сэкигахара (префектура Гифу) 
Иэясу разбил Мицунари, а через три года, в восьмом году этой же эры (1603), был 
назначен сэйитайсёогуном (генералиссимусом) и учредил свое Бакуфу в Эдо (ныне 
Токио). В двух ожесточенных боях — в 19-ом году Кэйчоо (1614) и в первом году 
Гэнна (1615) — он уничтожил Тоётоми и их консервативных приверженцев, оказавших 
последнее сопротивление у замка Осака. После этого все усилия были направлены к 
реорганизации и упрочению различных систем и учреждений, в результате чего 
Бакуфу было поставлено на такой прочный фундамент, что лучшего нельзя было 
желать. 
    Общественный строй эпохи Эдо можно считать состоящим из следующих слоев 
населения: кугэ (придворная знать), букэ (воины), чоонин (горожане) и фермеры. 
Придворная знать занимала самое высокое общественное положение, но мало имела и 
политического значения и экономического влияния. Воины же, напротив, владели 
весьма реальной силой и пользовались огромным влиянием в делах политических и в 
вопросах экономических. Опираясь на Бакуфу, свой центральный орган, двести 
семьдесят даймёо, или феодальных вельмож, с их семьями разделили между собой 
всю страну на ленные поместья, или феоды, и управляли ими с помощью вассалов, 
или подчиненных. Под управлением этого военного класса находились горожане, 
занимавшиеся торговлей и ремеслами, и фермеры, возделывавшие землю. Таким 
образом, в Японии была введена и организована феодальная система. 
    Бросив ретроспективный взгляд на прошлое, мы увидим, что искусство 
судоходства в Европе с средины эпохи Муромачи делало заметные успехи, и число 
кораблей, плававших в морях Дальнего Востока, неизменно возрастало. Среди 
первых европейцев, посетивших Дальний Восток, наибольшего внимания заслуживает 
группа португальских моряков, причаливших к острову Танэгасима в районе Кюусюу 
в 12-ом году Тэммон (1543), когда на престоле был Император Гонара. Эти моряки 
впервые ввезли в Японию ружья. Естественно, что в такой истерзанный войною век, 
как период Муромачи, огнестрельное оружие было охотно и быстро принято всеми 
провинциями и оказало огромное влияние на тактику, фортификацию и прочие виды 
военного искусства. Несколько позже явились испанцы, которые, как и португальцы,
 вступили в торговые сношения с японцами. Так как эти европейские купцы прибыли 
в Японию южными морями, то они были прозваны «южными европейцами» (нанбан-дзин) 
[Этот термин, часто необдуманно передавемый как «южные варвары», в 
действительности не заключает никакого оскорбления или презрения в отношении 
иностранцев, к которым он обращен, ибо «бан» означает «чужая страна или чужой 
народ», живущий главным образом, к югу от говорящего лица.] 
    Вскоре за первыми португальцами в Японию прибыл Франциск Ксавье и 
проповедовал здесь догматы иезуитов. Это было в 18-ом году Тэм-мон (1549). 
Японцы называли новое учение «киристан-сюу» (христианство) или Тэнсю-кёо 
(религия Небесного Отца). С этого времени христианство постепенно 
распространялось включительно до периода Ода Нобу-нага, который поощрял его 
распространение, давши официальное разрешение на его проповедь. Оотомо, Оомура 
и Арима, три военных начальника Кюусюу, пошли еще дальше: они отправили в Рим 
послов, которые присутствовали на аудиенции у папы. Однако, Хидэёси из-за 
боязни, что христианство может оказаться враждебным общественному порядку и 
спокойствию, официально запретил его. 
    В пятом году Кэйчоо (1600), когда Токугава Иэясу быстро продвигался к 
верховной власти, купеческое судно, принадлежавшее Нидерландской восточной 
индийской компании, появилось в японских водах. Иэясу призвал голландца Яна 
Юстэна и англичанина Вилльяма Адамса, бывших в числе судовой команды, и 
расспрашивал их о положении дел за границей. В 14-ом году Кэйчоо (1609) 
голландцам было разрешено производить торговые операции, а четыре года спустя 
(1613) подобное же разрешение было дано и англичанам. Хирадо и Нагасаки на 
Кюусюу стали открытыми портами, где чужеземные купцы могли вести торговлю. 
    После эпохи Муромачи мореходная предприимчивость японцев отличалась 
необыкновенной смелостью. В период Хидэёси многие купеческие корабли покидали 
родные берега ради торговли с отдаленными странами. В начале эпохи Эдо 
стремление к морским предприятиям настолько возросло, что несчетное число 
японских судов, получивших разрешения, снабженные алыми печатями Бакуфу, 
бороздили воды между Японией, Амакава (Макао), Люзоном, Сиамом и другими 
странами, лежащими к югу от Японии. Даже через Тихий океан, в Нуэва Хиспания 
(как тогда называлась Мексика), Иэясу отправил коммерческие представительства, 
чтобы завязать торговые отношения с этой отдаленной страной. 
    В отношении христианства Иэясу усвоил и продолжил политику запрещения, 
начатую Хидэёси. Впрочем, строгих преследований в стране не наблюдалось. 
Например, Датэ Масамунэ, правитель Муцу, открыто послал в Рим своего 
приверженца с откровенной целью постигнуть тайны католического вероучения. 
Сношения с заграницей были столь оживленными, что не представлялось возможным 
препятствовать проникновению европейских миссионеров в страну для проповеди 
Евангелия. Иэми-цу, третицй сёогун из рода Токугава, все же установил более 
строгий надзор над христианством, запретив ввоз христианской литературы, 
эмиграцию японцев в какую-либо чужеземную страну, а равно и возвращение их на 
родину. Протестом против этих мер явилось восстание на Кю-усюу, поднятое зимою 
14-го года Канъэй (1637) иезуитами Амакуса и Симабара. Этот мятеж был подавлен 
следующей же весной. Бакуфу наложило строгий запрет на христианство и в 16-ом 
году Канъэй (1639) закрыло страну для португальцев. Так как англичане и испанцы 
еще до этого перестали посещать Японию, то одни голландцы приплывали в Нагасаки 
для торговли с нами. С этого времени голландцы, китайцы и корейцы оставались 
единственными иностранцами, которым был открыт доступ в страну. Таким образом, 
в общении с иностранцами наступил период печального упадка, и японская нация 
оказалась изолированной. 
    В то время, пока страна еще была открыта для европейцев различных 
национальностей, в ней были введены многие уставления западной цивилизации. 
Когда христианство распространилось по всей Японии, то под его влиянием были 
основаны школы и изданы книги. Астрономия, география, медицина, литература, 
архитектура и живопись заметно продвинулись вперед и процветали. Было ввезено 
множество изделий европейской продукции. Среди предметов одеяния имелись: шляпы 
всевозможных фасонов (нанбан-бооси и нанбан-гаса), нижнее белье, называемое 
«дзибан» (от gibao), непромокаемые плащи, прозванные «каппа» (от сара), 
вязанные вещи — «мэриясу» (от meias), пуговицы, или «ботан» (от botao), юбки с 
разрезом, известные как «карусан» (от caleao). Среди тканей были: бархат, или 
«бироодо» (от velludo), бумажная материя, называемая «ка-накин» или «канэкин» 
(от canequin), ситец, или «сараса» (sarasa) и сорт чесучи «бэнгарадзима» (от 
Bengala или Bengal). К числу печений и сладостей, заимствованных с Запада, 
относятся: засахаренные сливы, или «компэйтоо» (от confeloa), тянучки, 
называемые «арухэйто» (от alfeloa) и бисквит, или «касутэра» (от castella). 
Кроме всего этого, тогда же впервые были ввезены: табак, или «тобако», карты, 
«или карута» (от carta), трехструнный инструмент «самисэн», мыло, или «сябон» 
(от sabao) и пр. 
    После того, как двери Империи были закрыты для иностранцев, японский народ 
получал лишь скудные сведения о западной цивилизации от голландских купцов. 
    Сёогуну Иэмицу в его должности наследовал Иэцуна, а этому последнему — 
Цунаёси. Период власти Цунаёси известен под названием эпохи Гэнроку. В этот 
период, с одной стороны, наблюдался общий упадок гражданской морали, а с другой 
— изумительный прогресс в области литературы, науки и искусства. В плеяде 
ученых значились имена: Итоо Дзинсай, Огюу Сорай, Ямазаки Ансай и Ямага Сокоо. 
В эту эпоху возникла народная литература, т. е. появились виды литературных 
произведений, которые выдвинули таких мастеров, как драматург Чикамацу 
Монзаэмон, новеллист Ихара Сайкаку и поэт Мацуо Басёо, автор «хай-ку». Среди 
художников того времени прославились: жанрист (укиёэси) Хисикава Моронобу, 
Огата Коорин, специализировавшийся на лакированных изделиях, портретист 
Ханабуса Иччоо, рисовавший также цветы и птиц. Все эти художники создали 
произведения, полные сладостного очарования и беспредельной фантазии. Люди, 
пресытившиеся благами мирного житья, все более и более впадали в крайность. Они 
слушали декламацию «дзёорури», посещали театры, одевались в роскошные «кимоно», 
в которых проявлялся личный, но одинаково изысканный вкус. Быт и манеры, 
общепринятые в те времена, известны под общим названием «стиль Гэнроку». За 
Иэнобу, унаследовавшим должность сёогуна после Цунаёси, следовал Иэцугу. В то 
время, как Иэнобу и Иэцугу занимали этот пост, Араи Хакусэки, назначенный 
должностным лицом Ба-куфу, проводил реформы, устранявшие недостатки 
предшествовавшей эпохи. Реформы Хакусэки имели в своем основании гражданские 
принципы, тогда как Иосимунэ, следующий сёогун, решительно и твердо проводил 
свою собственную государственную политику. Приблизительно в то же время нация 
достигла заметного прогресса в области экономической деятельности. 
12. ЭПОХА ЭДО (ЧАСТЬ II)
    Должность сёогуна после Иосимунэ унаследовал его сын Иэсигэ, который, в 
свою очередь, передал эту должность своему сыну Иэхару. Период сёогуната Иэхару 
был омрачен Танума Окицугу, который, узурпировав в значительной степени права 
сёогуна, породил политическое разложение. В начале власти следующего сёогуна 
Иэнари на ответственный государственный пост был назначен Мацудайра Саданобу, 
который и произвел необходимые реформы. Саданобу, верховный правитель Сиракава 
(префектура Фукусима), человек очень образованный, поступившись своими личными 
благами, решил спасти страну от бедствий плохого управления: он применил 
административные методы Иосимунэ и устранил господствовавшие непорядки. 
    К сожалению, после отставки Саданобу, Иэнари проявлял все большую и большую 
расточительность, которая и привела финансы Бакуфу еще раз в сильное 
расстройство. Между тем, образование и искусства развивались быстрым темпом 
именно в периоды Бунка и Бунсэй (1804— 1829). Наиболее выдающимися 
конфуцианскими учеными того времени были Сибано Рицузан, Битоо Нисюу и Кога 
Сэйри. Представителями народной литературы были такие писатели, как: Сантоо 
Кёодэн, Такиза-ва Бакин и Оота Намио. Среди мастеров графических искусств 
выделялись художники Кацусика Хокусай и Андоо Хиросигэ, писавшие жанровые 
картины (укиёэ), Маруяма Оокё, Сиба Коокаи, Икэ-но-Тайга и Тани Бунчоо также 
были художниками, из которых каждый отличался особым, свойственным ему стилем и 
манерой работы. Что касается голландской культуры, то начало ее изучению было 
положено Аоки Конъёо в период сёогуната Иосимунэ. Впоследствии оно получило 
дальнейшее развитие, благодаря ученым Сугита Гэмнаку, Маэно Рёотаку и Ооцуки 
Гэнтаку. Овладев голландским языком, люди приступили к изучению 
физико-химических наук, естественной истории, географии и военного искусства. 
Таким образом, японские ученые, изучивши голландский язык, были лучше, чем 
кто-либо в стране, осведомлены о положении дел на Западе. 
    Как бы то ни было, но не представлялось возможным замаскировать постепенное 
падение престижа сёогунального правительства. При сёогу-не Иэёси, Мизуно 
Тадакуни запрещал всякую роскошь и в обиходе, и в модах; он поощрял изучение 
военного искусства и стремился, так или иначе, положить предел злоупотреблениям.
 Но все было напрасно. Финансовые затруднения государства все возрастали, 
самураи же все более и более теряли твердость духа своих предков, вследствие 
чего реальная сила и влияние военного класса значительно уменьшились. 
Перспектива для Бакуфу была безотрадной из-за неизменного роста тенденций или 
школ, внедрявших почтение к Императорскому Дому, а также ввиду возрастающей 
сложности сношений с чужеземными странами. Фактически, события развертывались 
настолько быстро, что не было сил их задержать. 
    Согласно изложенному в предыдущей главе, почитание Императорской Фамилии 
составляет высшую сущность японского воззрения на отношения подданных к 
государю. С самого возникновения Империи оно непрерывно вливается в сердца 
подданных, подобно никогда неиссякаемому источнику. Этот источник национальных 
убеждений и чувств ширился и углублялся вместе с развитием образования в эпоху 
Токугава. Отраслями науки, содействовавшими росту и распространению этих 
убеждений, были национальная история, отечествоведение (в отличие от китайских 
классиков и истории), а также синтоо. Огромный труд « Дайни-хонси» (История 
Великой Японии), составление которого было начато Токугава Мицукуни, правителем 
Мито, и закончено только в эпоху Мэй-дзи, предназначался для освещения основных 
принципов нашей национальной политики. По мере того, как исследование японской 
истории, начиная от ее первоисточника, быстро продвигалось вперед, люди уясняли 
себе, к какой давности она восходит и насколько незыблемы прерогативы 
Императорского Дома. Сознавая свое истинное отношение к Императору и свой 
священный долг перед ним, они убеждались в том, что управление военным классом 
было незаконно в Японии. Начало кокуга-ку (отечествоведение) было положено в 
эпоху Гэнроку священником Кэй-чюу и его последователями: Када-но-Азуммаро, 
Камо-но-Мабучи, Мото-ори Норинага и Хирата Ацутанэ. Все они занимались 
изучением древних изречений и надписей, японской истории и классической 
литературы и прекрасно осветили обычаи древних японцев. Этим путем они 
разъяснили всем, где источник благоговения, вдохновляющего начала и основы 
национальной государственности. Синтоо является национальным культом Японии. В 
средний период нашего национального прогресса оно слилось с буддизмом, но в 
начале новой эпохи оно отделилось от своего чужеземного компаньона и вступило в 
процесс своего независимого развития, главным образом содействуя 
распространению верноподданических чувств к Императорскому Дому. 
    Бок о бок с распространением монархической идеи во внутренней политике, шли 
горячие прения и совещания по поводу назревших вопросов национальной береговой 
обороны. В четвертом году Кансэй (1792), а затем в первом году Бунка (1804) 
Россия прислала в Японию представителей с предложением открыть торговые 
сношения, но Бакуфу, все еще слепо придерживавшееся традиционной политики 
изоляции, оба раза отклонило предложения. Что касается англичан, то 
заслуживающим внимания обстоятельством является нижеследующее: в пятом году 
Бунка (1808), в разгар Наполеоновских войн в Европе, английский военный корабль,
 упорно преследовавший голландское судно (обе эти нации находились в состоянии 
войны), неожиданно очутился в Нагасаки, который он покинул только после того, 
как его экипаж учинил там беспорядки. Еще до этого, в период Кансэй (1789—1800),
 Хаяси Сихэй написал и издал книгу, в которой настаивал на необходимости 
усиления береговой защиты, а Мацудайра Саданобу лично обследовал районы, 
прилегающие к заливу Эдо. Бакуфу обратило особое внимание на оборону острова 
Эзо (как тогда назывался о. Хоккайдоо). Кондоо Дзюузоо отправился на остров 
Эторофу и водрузил там национальный опознавательный знак. В то же время Мамия 
Ринзоо не только исследовал остров Карафуто (Сахалин), но даже высадился на 
материке, расположенном за узким проливом. Военные науки и артиллерийское 
искусство, заимствованные с Запада, старательно практически изучались, и 
некоторые феодальные владения или кланы даже приступили к основательным военным 
приготовлениям на случай защиты своих берегов. 
    Годы тревоги проходили, превращались в десятилетия. В 1853 году (шестой год 
Каэй, царствование Императора Коомэй) командор Перри прибыл в Урага (префектура 
Канагава) во главе эскадры Американских Соединенных Штатов и просил разрешения 
на торговлю с Японией. Вся японская нация как будто услышала громкий звон 
колоколов, возвещавший о наступлении новой эры. В том же году русский посланник,
 по фамилии Путятин, прибыл в Нагасаки и также просил об открытии торговых 
сношений. В следующем году, называвшемся первым годом Ан-сэй (1854), Бакуфу 
заключило дружественный договор с Соединенными Штатами в Иокогама (тогда еще 
селение близ Канагава) и открыло Симо-да (на Изу) и Хакодатэ (на Хоккайдоо) для 
американских судов. Этот договор известен как «Договор Канагава». Затем Бакуфу 
заключило подобные же договоры с Великобританией, Россией и Нидерландами. Так, 
политика изоляции, продолжавшаяся более двухсот лет, была оставлена, и Япония 
вступила в общение с другими нациями. 
    Следует иметь в виду, что договоры, заключенные Японией с западными 
державами, были лишь договорами дружественного общения. В четвертом же году 
Ансэй (1857) было заключено торговое соглашение с американским генеральным 
консулом Тоусендом Гаррисом, согласно которому Канагава (ныне Иокогама), Хёого 
(ныне Кобэ), Нагасаки и Ниигата были объявлены открытыми портами, и 
одновременно был закрыт порт Симода. В следующем году (1858) Ин Наосукэ, 
старшина Бакуфу (высшее должностное лицо в Бакуфу, рангом ниже сёогуна) 
подписал и скрепил печатью это временное соглашение и заключил тождественные 
договоры с Нидерландами, Россией, Великобританией и Францией. Именно в это 
время политическое мнение нации резко разделилось на два лагеря: тех, кто 
приветствовал открытие портов, и тех, кто защищал политику изоляции. Случилось 
так, что монархические стремления слились с чувством ксенофобии, и более 
восторженные и смелые приверженцы этого направления политической мысли заявляли 
об этом Ии Наосукэ в такой неистовой форме, что он их арестовывал и преследовал,
 пока, в конце концов, не был убит ими. Этот трагический случай был сигналом к 
быстрому и серьезному упадку престижа сёогуната; и хотя 
    Императорский Двор дал Бакуфу указ о преобразовании, однако оно было 
слишком слабо, чтобы восстановить былую мощь. Тогда монархисты (или приверженцы 
монархической идеи) открыто и смело стали требовать свержения сёогуната. Вся 
страна была охвачена волнением. 
    К тому времени, когда Император Мэйдзи (1866—1912) вступил на престол в 
третьем году Кэйоо (1867), Бакуфу было настолько бессильно, что не было и 
признака должного для управления страной авторитета. В десятом месяце того же 
года Токугава Иосинобу, занимавший пост сёо-гуна, охотно передал бразды 
правления Императорскому Двору. 265 лет протекло со времени назначения Иэясу на 
должность сэйитайсёогуна, и Бакуфу в Эдо закончило свое существование, завершив 
долгий период управления страной военным классом. 
    В двенадцатом месяце того же года Император издал важный манифест, возвещая 
о восстановлении древнего порядка управления Тэнноо, или Императором. Он 
объявил свое решение управлять страной на новых началах, в духе Императора 
Дзимму, положившего основание Империи. Другими словами, он пожелал лично 
просматривать и контролировать все важнейшие государственные дела. Вскоре после 
этого все междоусобные распри прекратились, и полный мир воцарился в стране. 
13. ЭПОХА МЭЙДЗИ
    Определив общее направление политики, которому обновленное правительство 
должно было следовать, Император Мэйдзи воздал поклонение богам неба и земли в 
третьем месяце первого года своей эры (1868) и дал обет провести в жизнь пять 
решений первостепенной важности, о чем и оповестил народ. Эти решения, 
известные как «Пять пунктов Императорской клятвы», нижеследующие: 
«1. Мы будем созывать совещания и управлять народом, считаясь с общественным 
мнением.
2. Люди высших и низших классов, без различия, будут единодушны во всех 
предприятиях.
3. Обращение с гражданскими и военными чинами будет таково, что они смогут 
выполнять свои обязанности, не испытывая неудовольствия.
4. Отжившие методы и обычаи будут уничтожены, и нация пойдет по великому пути 
неба и земли.
5. Познания будут заимствоваться у всех наций мира, и Империя достигнет высшей 
степени расцвета». 
    Это торжественное обещание разъясняло всем и каждому новую национальную 
политику открытого и свободного общения с внешним миром, энергичной 
деятельности и предприимчивости, а не пассивности и отчужденности в сношениях с 
иностранцами. С той поры народ навсегда запечатлел в своем сердце идеал, 
возвращенный Императором Мэйдзи, и неустанно стремился к осуществлению его ради 
блага страны. 
    В седьмом месяце того же года (1868) Император переименовал Эдо в Токио и 
посетил его; хотя затем он на короткий срок и возвратился в Киото, но весной 
следующего года (1869) навсегда избрал Токио своей резиденцией. Вскоре после 
этого военные вельможи во всех частях страны вернули свои поместья вместе с 
людьми Императорскому Двору, который принял их, и в четвертом году эры Мэйдзи 
(1871), одновременно с упразднением кланов (хан), была сметена старая 
феодальная система и заменена строго централизованной формой управления. 
    Еще до этого, в первый год эпохи Мэйдзи (1868), Императорский Двор в 
вопросах иностранной политики решил придерживаться дружественных отношений со 
всеми странами мира. Однако Чоосэн (Корея) и Китай (тогда под властью 
Маньчжурских Императоров Цин), действуя вразрез политике Японии, проявили по 
отношению к ней такое недружелюбие, что принудили ее принять соответствующие 
меры. Вследствие этого, в седьмом году Мэйдзи (1874) Япония послала войска на 
Тайван (Формоза) с целью подчинить себе этот остров, занятый туземцами, или 
«сэйбан». В 15-ом и 17-ом годах эры Мэйдзи (1882 и 1884), когда в Кэй-зёо 
(Сеул), столице Чоосэн, вспыхнули беспорядки, туда были двинуты японские войска,
 чтобы заставить чоосэнское правительство принести извинения. И, наконец, в 
27-ом году Мэйдзи (1894) Япония, открыв военные действия против Китая, 
одерживала победу за победой, пока старая монархия не запросила мира. 
    Что касается внутренней политики, то правительство, неуклонно придерживаясь 
«Пяти пунктов Императорской клятвы», в течение ряда лет всесторонне готовилось 
к осуществлению этого великого идеала. Сам Император, хорошо осведомленный о 
горячем желании народа открыть национальное совещательное собрание, издал 
манифест в 14-ом году Мэйдзи (1881), обещав созвать парламент в 23-ем году 
(1890). В связи с этим, правительство послало Итоо Хиробуми и других лиц в 
различные государства Европы изучать действующие там конституционные и иные 
государственные формы правления. В 18-ом году Мэйдзи (1885) Императорский Двор 
издал указ о реорганизации исполнительной власти центрального правительства и 
об учреждении должности премьер-министра и государственных министров для 
руководства деятельностью различных исполнительных органов. Итоо Хиробуми был 
назначен премьером. В 21-ом году Мэйдзи (1888) был учрежден Тайный Совет, 
высший совещательный орган Короны. Необходимая подготовка к осуществлению акта, 
создающего эпоху, закончилась, и 11 февраля 22-го года Мэйдзи (1889), в день 
Кигэнсэцу (национальный праздник в память основания Империи), была обнародована 
конституция Японской Империи. В ноябре следующего года (1890) был открыт так 
долго ожидаемый Императорский парламент и, таким образом, конституционная форма 
правления получила реальное осуществление. С первых же лет своего царствования 
Император Мэйдзи был сильно озабочен вопросом просвещения своего народа, и в 
пятом году эры (1872) он провел в жизнь новую систему образования, включавшую 
период обязательного посещения начальной школы, за которой следовали школа 
второй ступени, высшая школа, дающая или университетское или академическое 
образование, а также учительские институты, технические, коммерческие и другие 
профессиональные школы и женские учебные заведения, — все они, год от года, 
получали все большее и большее развитие. Учитывая этот феноменальный успех, в 
октябре 23-го года Мэйдзи (1890), Император даровал «Манифест о воспитании и 
образовании», в котором разъяснял своим подданным основы народного воспитания и 
образования. С той поры все японцы, в своей повседневной жизни, стараются 
руководствоваться этим Манифестом; — приобретая знания путем обучения, 
занимаясь ремеслами и профессиональной работой, они верно следуют пути, 
предуказанному Императором подданным. 
    В течение многих лет Россия желала и добивалась приобретения незамерзающей 
гавани на Дальнем Востоке. После китайско-японской войны (1894—1895) она 
убедила Германию и Францию присоединиться к ней при обсуждении мирных условий, 
последовавших за этим конфликтом. Россия принудила Японию возвратить Китаю 
Ляодунский полуостров, который она считала плодом своих побед, и подлила масла 
в огонь нашего негодования, когда послала свои войска в Маньчжурию, угрожая 
дальнейшим продвижением на юг. Признавая опасность положения, Япония 
приготовилась на случай критического момента и заключила союз с Великобританией 
в 1902 г. (35-ый год эры Мэйдзи). Однако, Россия не удовлетворилась Маньчжурией,
 как своей добычей, а начала протягивать свою руку к Чоосэн (тогда называемый 
Кан-коку). Тогда, в 37-ом году Мэйдзи (1904) Япония решительно взялась за 
оружие, чтобы бороться за прочный мир на Дальнем Востоке. В следующем году 
(1905) японские войска взяли Порт-Артур, одержали решительную победу под 
Мукденом и уничтожили большой русский флот в Японском море. Национальный 
престиж Японии возрос. Благодаря дружественной услуге президента Американских 
Соединенных Штатов Теодора Рузвельта, война окончилась заключением мирного 
договора в Портсмуте. Пять лет спустя, в 43-ем году Мэйдзи (1910), Император 
Японии принял государство Чоосэн от царствовавшего там государя и присоединил 
его к Японии. Кан-коку, как тогда называлась Корея, было снова переименовано в 
Чоосэн и подчинено административной власти генерал-губернатора. 
    В первые десятилетия эры Мэйдзи японская нация была занята приобретением от 
западных стран новых познаний и навыков в различных областях государственного 
устройства, экономики и науки. По истечении известного времени появились лица, 
которые начали применять заимствованные познания соответственно национальному 
характеру и потребностям и продолжали изыскания, следуя по своему собственному 
оригинальному творческому пути. Были сделаны блестящие открытия в медицине, 
особенно в хирургии, замечательные изобретения в области изготовления оружия и 
снаряжения, а также одержаны победы в других отраслях человеческой деятельности.
 Изучение японской и китайской классической литературы, временно находившееся в 
пренебрежении, сильно оживилось. Благодаря исключительно быстрому развитию 
печатного дела, в деле обучения были достигнуты огромные успехи. Что касается 
области литературы, то эпоха Мэйдзи, особенно ее вторая половина, дала многих 
замечательных романистов, новеллистов, поэтов-авторов «хай-ку» (хокку), тонких 
критиков и талантливых популяризаторов западной литературы. В области изящных 
искусств стремление к сохранению старых художественных произведений, возникшее 
в 12-ом или 13-ом году эры Мэйдзи, скоро вылилось в форму движения за 
возрождение античного искусства. Появилось большое число художников, как 
национальной, так и западной школы, а также много соперничавших с ними в 
искусстве скульпторов. В архитектуре, в выделке и окраске тканей, в 
керамических и лакированных изделиях чувствовалось влияние Запада: с одной 
стороны, они сохраняли античную элегантность предыдущих периодов, с другой 
стороны, новые черты придавали свежесть старине. Таков их процесс развития до 
настоящего времени. 
    Так все больше и больше возрастал престиж Японии и улучшалось ее 
благосостояние при Императоре Мэйдзи, который скончался после болезни 30 июля 
1912 года, на 45-ом году своего царствования, в возрасте 61 года. В сентябре 
того же года его прах был торжественно погребен в Мавзолее Фусими-Момояма.