национальным культом Японии. В 
средний период нашего национального прогресса оно слилось с буддизмом, но в 
начале новой эпохи оно отделилось от своего чужеземного компаньона и вступило в 
процесс своего независимого развития, главным образом содействуя 
распространению верноподданических чувств к Императорскому Дому. 
    Бок о бок с распространением монархической идеи во внутренней политике, шли 
горячие прения и совещания по поводу назревших вопросов национальной береговой 
обороны. В четвертом году Кансэй (1792), а затем в первом году Бунка (1804) 
Россия прислала в Японию представителей с предложением открыть торговые 
сношения, но Бакуфу, все еще слепо придерживавшееся традиционной политики 
изоляции, оба раза отклонило предложения. Что касается англичан, то 
заслуживающим внимания обстоятельством является нижеследующее: в пятом году 
Бунка (1808), в разгар Наполеоновских войн в Европе, английский военный корабль,
 упорно преследовавший голландское судно (обе эти нации находились в состоянии 
войны), неожиданно очутился в Нагасаки, который он покинул только после того, 
как его экипаж учинил там беспорядки. Еще до этого, в период Кансэй (1789—1800),
 Хаяси Сихэй написал и издал книгу, в которой настаивал на необходимости 
усиления береговой защиты, а Мацудайра Саданобу лично обследовал районы, 
прилегающие к заливу Эдо. Бакуфу обратило особое внимание на оборону острова 
Эзо (как тогда назывался о. Хоккайдоо). Кондоо Дзюузоо отправился на остров 
Эторофу и водрузил там национальный опознавательный знак. В то же время Мамия 
Ринзоо не только исследовал остров Карафуто (Сахалин), но даже высадился на 
материке, расположенном за узким проливом. Военные науки и артиллерийское 
искусство, заимствованные с Запада, старательно практически изучались, и 
некоторые феодальные владения или кланы даже приступили к основательным военным 
приготовлениям на случай защиты своих берегов. 
    Годы тревоги проходили, превращались в десятилетия. В 1853 году (шестой год 
Каэй, царствование Императора Коомэй) командор Перри прибыл в Урага (префектура 
Канагава) во главе эскадры Американских Соединенных Штатов и просил разрешения 
на торговлю с Японией. Вся японская нация как будто услышала громкий звон 
колоколов, возвещавший о наступлении новой эры. В том же году русский посланник,
 по фамилии Путятин, прибыл в Нагасаки и также просил об открытии торговых 
сношений. В следующем году, называвшемся первым годом Ан-сэй (1854), Бакуфу 
заключило дружественный договор с Соединенными Штатами в Иокогама (тогда еще 
селение близ Канагава) и открыло Симо-да (на Изу) и Хакодатэ (на Хоккайдоо) для 
американских судов. Этот договор известен как «Договор Канагава». Затем Бакуфу 
заключило подобные же договоры с Великобританией, Россией и Нидерландами. Так, 
политика изоляции, продолжавшаяся более двухсот лет, была оставлена, и Япония 
вступила в общение с другими нациями. 
    Следует иметь в виду, что договоры, заключенные Японией с западными 
державами, были лишь договорами дружественного общения. В четвертом же году 
Ансэй (1857) было заключено торговое соглашение с американским генеральным 
консулом Тоусендом Гаррисом, согласно которому Канагава (ныне Иокогама), Хёого 
(ныне Кобэ), Нагасаки и Ниигата были объявлены открытыми портами, и 
одновременно был закрыт порт Симода. В следующем году (1858) Ин Наосукэ, 
старшина Бакуфу (высшее должностное лицо в Бакуфу, рангом ниже сёогуна) 
подписал и скрепил печатью это временное соглашение и заключил тождественные 
договоры с Нидерландами, Россией, Великобританией и Францией. Именно в это 
время политическое мнение нации резко разделилось на два лагеря: тех, кто 
приветствовал открытие портов, и тех, кто защищал политику изоляции. Случилось 
так, что монархические стремления слились с чувством ксенофобии, и более 
восторженные и смелые приверженцы этого направления политической мысли заявляли 
об этом Ии Наосукэ в такой неистовой форме, что он их арестовывал и преследовал,
 пока, в конце концов, не был убит ими. Этот трагический случай был сигналом к 
быстрому и серьезному упадку престижа сёогуната; и хотя 
    Императорский Двор дал Бакуфу указ о преобразовании, однако оно было 
слишком слабо, чтобы восстановить былую мощь. Тогда монархисты (или приверженцы 
монархической идеи) открыто и смело стали требовать свержения сёогуната. Вся 
страна была охвачена волнением. 
    К тому времени, когда Император Мэйдзи (1866—1912) вступил на престол в 
третьем году Кэйоо (1867), Бакуфу было настолько бессильно, что не было и 
признака должного для управления страной авторитета. В десятом месяце того же 
года Токугава Иосинобу, занимавший пост сёо-гуна, охотно передал бразды 
правления Императорскому Двору. 265 лет протекло со времени назначения Иэясу на 
должность сэйитайсёогуна, и Бакуфу в Эдо закончило свое существование, завершив 
долгий период управления страной военным классом. 
    В двенадцатом месяце того же года Император издал важный манифест, возвещая 
о восстановлении древнего порядка управления Тэнноо, или Императором. Он 
объявил свое решение управлять страной на новых началах, в духе Императора 
Дзимму, положившего основание Империи. Другими словами, он пожелал лично 
просматривать и контролировать все важнейшие государственные дела. Вскоре после 
этого все междоусобные распри прекратились, и полный мир воцарился в стране. 
13. ЭПОХА МЭЙДЗИ
    Определив общее направление политики, которому обновленное правительство 
должно было следовать, Император Мэйдзи воздал поклонение богам неба и земли в 
третьем месяце первого года своей эры (1868) и дал обет провести в жизнь пять 
решений первостепенной важности, о чем и оповестил народ. Эти решения, 
известные как «Пять пунктов Императорской клятвы», нижеследующие: 
«1. Мы будем созывать совещания и управлять народом, считаясь с общественным 
мнением.
2. Люди высших и низших классов, без различия, будут единодушны во всех 
предприятиях.
3. Обращение с гражданскими и военными чинами будет таково, что они смогут 
выполнять свои обязанности, не испытывая неудовольствия.
4. Отжившие методы и обычаи будут у