а повторена, в сущности, mutatis mutandis, реформа Тайка (645 
г. ). В 1871 г. оказались уничтоженными феодальные владения, к тому времени уже 
утратившие всякий смысл, и введена система губерний и префектур с 
правительственными администраторами во главе. Установлено новое сословное 
деление общества на три класса: аристократию (кидзоку или кадзоку), дворянство 
(сидзоку) и простой народ (хэй-мин), причем впервые в японской истории права 
гражданства оказались предоставлены и бывшим париям, так наз. Эта и Хинин. Была 
установлена новая «табель о рангах» и призвано к жизни бюрократическое 
чиновничество, с построением на нем всего центрального и местного 
правительственного аппарата. 
    Однако, разумеется, этот по инерции всего движения восстановленный Нарский 
абсолютизм не мог продержаться сколько-нибудь значительное время; он совершенно 
не соответствовал ни новым объективным условиям, ни самим устремлениям и 
запросам создавших это движение. Весь этот аппарат быстро исчез сам собою под 
влиянием внутренних и внешних потребностей, и Япония быстро вступила на путь 
действительного обновления своего политического и социального строя, вводя у 
себя учреждения по европейскому образцу. 
    Второй этап этого периода устанавливается с момента открытия провинциальных 
собраний в 1880 г. и особенно со следующего 1881 г., когда первый крупный шаг 
со стороны правительства, на пути к парламентаризму, повлек за собой и второй: 
в этом году правительство торжественным манифестом объявило предрешенным 
конституционный режим и назначило срок созыва первого парламента — в 1890 г. 
Однако концом этапа можно считать не этот созыв, но окончательное объявление 
конституции 11 февраля 1889 г. Через двадцать два года внутренней борьбы третье 
сословие и примыкающие к ней народные массы добились превращения феодальной 
Японии в конституционное государство. Этим самым событием — введением 
конституции и заканчивается первый период новейшей истории — борьбы за 
представительный строй. 
Б. Период буржуазной монархии
    Второй период существования новой Японии ознаменован с внутренней стороны 
дальнейшим укреплением нового конституционного строя. Социальная борьба была 
введена в рамки парламентаризма, локализована в политических партиях и не могла 
более препятствовать планомерному строительству страны. Это строительство идет 
вглубь и вширь и охватывает все области народной жизни и хозяйства. Происходит 
уже вполне серьезная и заботливая перестройка Японии на западноевропейский 
образец, — уже не в виде наскоро набросанных реформ, но обдуманных мероприятий. 
И все это время знаменуется самой широкой активностью буржуазии не только 
внутри страны, но и вне ее. Необычайно быстрый рост капитализма и развитие 
промышленности выводит Японию из ее собственных пределов на широкую мировую 
арену. Зарождается японский империализм, обращающийся туда, куда естественно 
тяготеет Япония, в силу своей предыдущей истории: в Корею и Китай. И центр 
тяжести истории, в связи с этим, переносится уже со внутренних происшествий на 
внешние события. 
    Можно установить и для этого периода два самостоятельных этапа — 
соответственно этому новому критерию внешних политических событий, этапа, 
знаменующих собою рост Японии уже в международном масштабе. Первый этап 
заканчивается японо-китайской войной 1894—1895 г. г.. победоносно закончившейся 
и прочно поставившей Японию на азиатском континенте. Второй — выходя уже за 
предел эпохи Мэйдзи (1868— 1912), заканчивается недавней мировой войной, 
победоносный исход которой для союзников, к которым примкнула и Япония, 
поставил ее уже совершенно прочно не только в число азиатских государств, но 
предоставил крупное место и вес и в мировом концерте держав. И даже более: 
отход германских тихоокеанских колоний по версальскому миру к Японии поставил 
ее в центр той тихоокеанской проблемы, которой, по всей вероятности, в 
недалеком будущем предстоит сделаться той осью, вокруг которой будет вращаться 
и вся мировая история. 
    Происшедшие за это время еще два крупных внешних события — русско-японская 
воина и аннексия Кореи не являются самостоятельными по своему внутреннему 
содержанию: русско-японская война 1904— 1905 г. г. и присоединение Кореи в 1910 
г. — всего только логическое развитие положения, создавшегося после 
японо-китайской войны. Японский империализм, выдержавший победоносно свою 
первую операцию и окрепнув на ней, продолжал развертываться дальше, в сторону 
наиболее уязвимого и легко доступного на континенте пункта — Кореи, — и здесь 
столкнулся с встречной волной другого империализма — русского. Аннексия Кореи — 
всего лишь естественное последствие русско-японской войны и завершение первого 
наступления японского империализма, расширившего после японо-китайской войны 
диапазон своих устремлений до всеазиатских пределов. Совершенно так же следует 
рассматривать и японскую интервенцию на русском Дальнем Востоке после 
октябрьской революции. Подобно тому, как русско-японская война и аннексия Кореи 
— результат того положения, в которое стала Япония после японо-русской войны, 
точно также японская интервенция в России — результат новой позиции Японии 
после мировой воины, первое следствие расширившегося до международных пределов 
того же японского империализма. По-видимому, очищение Приморской области 
означает введение этого нового наступления японского империализма в 
определенные рамки и концентрацию его внимания на одном — особенно доступном 
пункте — Сахалине. И здесь наблюдается полнейшая аналогия с тем, что произошло 
после японо-китайской войны — первого поворотного пункта международной истории 
Японии: Япония оккупировала было Ляодунский полуостров с гаванью Порт-Артур, но,
 под давлением держав, и в первую очередь России, должна была его очистить, 
удовольствовавшись территориально одним лишь островом Формозой, примыкающим 
отчасти к цепи японских островов — с юга. Тепер