огли произнести ни слова207. Однако Иуда, 
который уговорил и отца отпустить с ними Веньямина и который вообще был 
человеком мужественным, решился сам подвергнуться опасности ради спасения брата 
и потому сказал следующее:
      «Действительно, повелитель, мы поступили с тобою очень дурно и достойны 
наказания; вполне справедливо было бы всем нам подвергнуться этому наказанию, 
хотя вина и не падает на всех нас, но на одного младшего. Хотя изза него мы и 
готовы вполне отчаяться в своем спасении, но у нас всетаки остается еще 
надежда на твою милость, которая приближает нас к возможности избежать 
угрожающей опасности. Теперь же, совершенно не взирая на нас и оставя в стороне 
самый факт преступления, внемли, сообразно характеру своему, совету доблести, а 
не гнева, которому, впрочем, лишь вообще мелочные люди так сильно поддаются, и 
притом не только в серьезных делах, но и при всяком случае; будь великодушен и 
не давай гневу обуять себя настолько, чтобы загубить людей, которые не в 
состоянии уже думать о своем собственном спасении, но ожидают его от тебя. Ведь 
ты окажешь нам милость свою теперь уже не в первый раз: когда мы недавно 
явились для закупки хлеба, ты великодушно дал нам средство поддержать нашу 
жизнь, предоставив возможность получить этот хлеб и для родных наших в таком 
количестве, которое было в состоянии избавить их от опасности голодной смерти. 
Нет никакой разницы не дать людям погибнуть от нужды или не подвергать их 
наказанию, считая их провинившимися, причем они лишь будут предметом зависти 
вследствие их очевидного облагодетельствования тобой. Это совершенно одна и та 
же милость, лишь оказанная различными способами: ты ведь спасешь тех, жизнь 
которых ты для того только и поддержал, и милостями своими ты сохранишь жизнь 
тех, которых ты не допустил погибнуть от голода; таким образом, является в 
одинаковой степени достойным удивления и великим даровать нам жизнь и вместе с 
тем средства к ее сохранению. Я убежден в том, что Господь Бог вверг нас в это 
бедствие из желания дать тебе возможность выказать свое рвение к добродетели и 
для того, чтобы твое человеколюбие обнаружилось также в прощении поступивших по 
отношению к тебе преступно, как оно обнаружилось уже по другому поводу, именно 
при подаче помощи нуждающимся. Если великим делом является такой поступок по 
отношению к впавшим в нужду, то еще более достойно правителя миловать тех, кто 
вследствие своего преступления по отношению к тебе достоин смерти. Если уж 
освобождение провинившихся от малых наказаний приносит похвальную славу 
прощающим, то незлобивое отношение к тем, которые подлежали бы за преступления 
свои смертной казни, приближает человека к естеству Господа Бога. И если бы у 
нас не было отца, который так страшно страдает от потери детей своих, как уже 
доказывает его горе по Иосифу, то я и не подумал бы тратить слова, если бы дело 
касалось нашего спасения; и если бы не приходилось считаться с твоим 
великодушным характером, – ты ведь считаешь необходимым спасать жизнь даже 
таких лиц, которые не имеют никого, кто бы оплакивал их смерть, – мы бы охотно 
подчинились любому твоему наказанию. Теперь же мы, не столько жалея самих себя, 
хотя мы умрем молодыми и еще не вкусившими сладости жизни, сколько памятуя об 
отце и оплакивая его старость, возносим к тебе эти мольбы и просим за жизнь 
нашу, которую преступное наше деяние предоставило твоему возмездию. Ведь отец 
наш ни сам не дурной человек, ни нас не воспитал для того, чтобы быть 
преступниками, но, будучи человеком порядочным и не заслуживающим таких 
испытаний, страдает и печалится изза нашего отъезда; если же он узнает, что мы 
погибли и по какой причине, то он этого не вынесет: весь позор обрушившегося на 
нас несчастия лишь ускорит его смерть и сделает эту смерть ужасною, тем более 
что он уже теперь почти дошел до состояния умопомешательства раньше, чем наше 
бедствие дошло через других до его сведения. Поэтому прими все это в 
соображение и, хотя бы наша преступность и возбуждала в тебе гнев, прости нас и 
ради отца не подвергай нас заслуженному за нее наказанию; пусть сострадание к 
нему превозможет наше злодеяние; прими также во внимание старость его, которую 
ему придется дожить в одиночестве, и то, что он умрет [один], если мы погибнем; 
принеси эту жертву во имя [всех] родителей. Тем самым ты почтишь и своего 
собственного отца, и самого себя, так как ты уже сам радуешься этому имени, в 
чем тебя счастливым да сохранит Господь Бог, отец всех людей, имя которого ты 
сможешь прославить своим человеколюбием, если только почувствуешь сострадание к 
отцу нашему и к его горю, когда он нас потеряет. В твоих руках теперь отнять у 
нас дар, дарованный нам Господом Богом, и, вернув его нам снова, ни в чем не 
отличаться по милосердию от Него. Прекрасно, если пользуешься своей властью, 
которую можно было бы также употребить на погибель людям, только для того, 
чтобы оказывать им добро, и если, имея право лишать других жизни, не 
пользуешься этим правом, но направляешь всю свою власть исключительно на дело 
спасения людей; и чем большему числу их являешь таким образом милость свою, тем 
больше имеешь собственных заслуг. Если ты простишь брату его роковое 
преступление, то ты спасешь всех нас; ведь, в случае его наказания, кончена 
жизнь и для нас, которые не можем вернуться к отцу без него и которым придется 
здесь разделить с ним его печальную участь. И об этом одном мы будем умолять 
тебя, повелитель, если уже ты решил, чтобы брат наш умер: подвергни и нас 
одинаковому с ним наказанию, как бы сообщников его преступления, потому что нам 
не захочется извести себя, печалясь о смерти брата; мы предпочитаем умереть 
таким же точно образом, как будто бы мы вместе с ним совершили злодеяние. Я не 
стану долее говорить об этом и предоставлю тебе сообразоваться с тем, что он 
провинился, будучи еще мальчиком, еще не достаточно рассудительным, и что 
вообще принято прощать таких лиц; не буду распространяться об этом, чтобы, если 
ты приговоришь нас к смерти, не казалось, что все сказанное [мною] еще более 
испортило нашу участь, и чтобы, если ты оправдаешь нас, и это было приписано 
твоему благородству, в силу которого ты не только спас нас, но и д