о нельзя назвать совершенным; особенно это 
относится к стилистике, которая к тому же во многом устарела. Кроме того, здесь 
встречаются неточности, неоправданная модернизация древних реалий. Однако этот 
перевод гораздо ближе к оригиналу. Издатели лишь в некоторых случаях внесли 
стилистические правки, уточнения и исправления. Примечания переводчика частично 
сохранены.
      Большинство же комментариев – новые, они должны помочь читателю лучше 
ориентироваться в огромном многообразии исторических событий и действующих лиц, 
о которых повествует Иосиф Флавий. При подготовке комментариев мы исходили из 
того, что многие любители исторической литературы уже знакомы с другим 
произведением Иосифа Флавия – «Иудейской войной», которая в 1991 году вышла в 
издательстве «Беларусь».
      Г. Довгяло, В. Федосик 
      
Предисловие автора
      
      1. Я нахожу у лиц, приступающих к составлению исторических сочинений, не 
одну и постоянно одинаковую к тому побудительную причину, но целое множество их,
 и в большинстве случаев поводы крайне несходные между собою. Именно, одни 
стремятся принять участие в научной работе с целью выказать блестящий стиль 
свой и приобрести себе неизбежную в таком случае славу; другие берутся за такой 
труд, невзирая на то, что он им не по силам, имея в виду снискать себе 
расположение тех лиц, о которых им приходится повествовать; существуют, далее, 
также историки, побуждаемые какимто внутренним чувством необходимости 
запечатлеть на бумаге события, в которых они сами были участниками; многих, 
наконец, побудило величие дотоле скрытых и покоящихся как бы во тьме событий 
вывести описание последних на свет, на пользу общую. Из указанных здесь причин 
последние две являются решающими также для меня. Именно, с одной стороны, я, 
как личный участник, чувствовал необходимость описать происшедшую у нас, иудеев,
 с римлянами войну, все ее перипетии и конец, ввиду того что существуют лица, 
исказившие в своих на этот счет описаниях истину1.
      2. С другой же стороны, я взялся за настоящее сочинение, полагая, что 
содержание его будет достойно возбудить к себе интерес со стороны греков, так 
как здесь имеется в виду представить картину всех наших древностей и нашего 
государственного устройства, критически выведенную из еврейских сочинений. Ведь 
уже раньше, когда я описывал [Иудейскую] войну, я подумывал, не показать ли, 
кто такие по своему происхождению иудеи, каким превратностям судьбы они 
подвергались, какой законодатель воспитал в них стремление к благочестию и 
побуждал их развивать в себе добродетель, какие войны вели они в 
продолжительный период времени своего существования и как они, против своего 
собственного желания, впутались в свою последнюю войну с римлянами2. Но так как 
подобная вставка была бы слишком обширна для такого рода сочинения, то я ее 
сделал предметом особого труда, в котором тщательно изложил от начала и до 
конца все сюда относящееся. С течением же времени и меня, как это обыкновенно 
бывает с людьми, решающимися взяться за какоелибо грандиозное предприятие, 
обуяли лень и сомнение в возможности довести на чужом языке и в чуждой нам 
форме до благополучного конца такую обширную задачу. Но нашлись люди, которые 
из любви к истории побуждали меня к этой работе; между ними на первом плане 
[стоит] Эпафродит3, человек, серьезно любящий всякую науку и находящий 
особенное удовольствие в исторических исследованиях, тем более что он сам был 
участником великих событий и свидетелем многоразличных переворотов, причем он 
во всех этих случаях проявил удивительную силу характера и неизменную 
добропорядочность. Под влиянием его, который проявляет всегда столь великую 
симпатию ко всем предпринимающим какоенибудь полезное или славное дело, и 
стыдясь навлечь на себя его подозрение, будто бы мне приятнее безделие, чем 
столь славный труд, я усерднее стал продолжать свою работу, тем более что, 
кроме всего вышесказанного, принял во внимание и то обстоятельство, что предки 
наши охотно сообщали [другим] подобные сведения и что некоторые из греков с 
усердием изучали наши обычаи и историю.
      3. Между прочим, я нашел, что Птолемей Второй4, более всех царей 
заинтересовавшийся наукою и собиранием книг, с особенною любовью занимался 
нашим [религиозным] законодательством и позаботился перевести на греческий язык 
его постановления и данные о государственном сообразно ему устройстве; равным 
образом и не уступавший в добродетели никому из наших первосвященников Элеазар5 
нисколько не воспротивился тому, чтобы вышеназванный царь пользовался этим 
[переводом], причем он во всяком случае возбранил бы ему это, если бы нам было 
издревле свойственно держать в тайне чтолибо хорошее. Поэтому и я считал себя 
вправе подражать великодушию того первосвященника и равным образом предполагать,
 что и теперь еще существует, наподобие того царя, много любознательных людей; 
тем более что последний получил перевод не всего Св. Писания, но лица, 
посланные для перевода в Александрию6, сообщили [ему] только перевод 
Пятикнижия7 (собственно, только того, что касается закона). А между тем в 
священных книгах записаны [кроме законов] десятки тысяч разных других фактов 
ввиду того, что там обнимается период пятитысячелетней исторической жизни 
[народа], тут сообщается о всевозможных неожиданных событиях, о случайностях 
войны, о доблести полководцев и о переменах в государственном устройстве. Во 
всяком же случае каждый, желающий подробно ознакомиться с этой историей, 
выведет из нее на первом плане заключение, что, с одной стороны, людям, 
повинующимся велению Господа Бога и не дерзающим преступать законы, все удается 
сверх чаяния, и наградою их от Бога является будущее [загробное] блаженство; с 
другой же стороны, людям, отступающим от точного исполнения этих повелений, в 
одинак