вященники, действительно, не только вступили в соответствующие 
переговоры со старейшинами отдельных колен, но и склонили Амессу на предложение 
царя и побудили его принять это предложение. Вместе с тем Амесса тотчас 
уговорил представителей колена [Иудова] отправить к Давиду посольство с 
изъявлением просьбы вновь принять на себя царскую власть. Благодаря побуждению 
того же Амессы, так же поступили и все прочие израильтяне.
      2. Когда посланные явились с этою просьбою к Давиду, последний [тотчас] 
отправился в Иерусалим. Раньше всех других выступили навстречу царю: колено 
Иудово, представшее пред ним вблизи реки Тортана, а также Семей, сын Гиры, с 
тысячью воинов, которых он успел набрать в области колена Веньяминова, и 
вольноотпущенник Саула, Сива, со своими пятнадцатью сыновьями и двадцатью 
прислужниками. Последние совместно с представителями колена Иудова построили на 
реке мост, чтобы царю с его приближенными облегчить переход. Когда же Давид 
прибыл к Иордану, то колено Иудово приветствовало его, а затем Семей пал на 
мосту ниц и, охватив ноги царя, стал молить его о прощении во всех содеянных им 
проступках и прося не поступать с ним по всей строгости и не ознаменовывать 
своего вновь восстановленного правления казнью, но принять во внимание, что он. 
Семей, чистосердечно раскаялся в своих преступлениях и поспешил первый выйти 
царю навстречу. И пока Семей так умолял его и взывал к милосердию Давида, брат 
Иоава, Авессей, сказал: «Неужели ты всетаки не будешь казнен за то, что ты 
осмелился повесить ставленника Божьего на царство?» Царь же обратился к нему и 
сказал: «Неужто вы, сыновья Саруйи, не прекратите ваших споров. Не вздумайте 
возбуждать у нас новые смуты и распри в дополнение к старым. Ведь вам отлично 
известно, что я сегодня как бы вновь начинаю править государством. Поэтому, 
клянусь, всех провинившихся я освобождаю от всякой ответственности и не желаю 
наказывать никого из них. Ты же, – закончил он речь свою, обратясь к Семею, – 
успокойся и не бойся более за свою жизнь». Семей пал еще раз ниц пред Давидом и 
двинулся впереди его по мосту.
      3. Затем навстречу Давиду вышел и Мемфивосф, внук Саула, облеченный в 
грязную одежду, с беспорядочно распущенными волосами, потому что он в своей 
печали по поводу бегства Давида давно уже не стригся и не чистил своего платья, 
смотря на горе, постигшее царя, как на свое личное несчастье. Кроме того, он 
подвергся перед царем также напрасной клевете со стороны управляющего своего. 
Сивы. После того как он в знак привета пал ниц перед Давидом, последний 
обратился к нему с вопросом, почему Мемфивосф не примкнул к нему и не 
сопутствовал ему во время его бегства. На это тот ответил, что вина в этом 
падает на Сиву, который, получив от него приказание приготовить все нужное к 
отъезду, не обратил на это приказание никакого внимания, но отнесся к нему, как 
будто бы Мемфивосф был его рабом. «И если бы только, – сказал последний, – у 
меня были здоровыми ноги, я не оставил бы тебя и мог бы пешком поспешить за 
тобой в изгнание. Но тот человек (Сива) не только заставил меня, государь, 
поступить так нехорошо с тобою, но и нашел вдобавок возможность самым 
безобразным способом оклеветать меня пред тобою и налгать тебе на меня. Впрочем,
 я знаю, что подобная вещь не может проникнуть в твою душу, отличающуюся 
стремлением к истине, желающую укрепления правды и любящую Господа Бога. Ведь 
ты подвергался со стороны моего деда еще большим невзгодам, и за это следовало 
бы, чтобы весь род наш был истреблен; тем не менее ты явил нам свое мягкое 
сердце и доброту свою как раз в то самое время, предав забвению все нанесенные 
тебе обиды, когда ты располагал наибольшею властью наказать нас за все эти 
преступления. Напротив, ты отнесся ко мне, как к ближайшему своему другу, 
принял меня в число постоянных своих сотрапезников и не забывал оказывать мне 
даже такие почести, которые обыкновенно являются уделом лишь самых близких 
родственников». Выслушав эту речь, Давид решил не взыскивать с Мемфивосфа (за 
его неявку), но и не наказывать Сиву за его ложный донос; при этом царь сказал 
Мемфивосфу, что, хотя он отдал Сиве все его, Мемфивосфа, имущество, он, однако, 
теперь готов простить его и вернуть ему половину этого имущества, на что 
Мемфивосф ответил: «Пусть Сиве останется все; я уже доволен тем, что ты вернул 
себе назад царскую власть свою».
      4. Галаадца же Верзелея, человека знатного и очень порядочного, вдобавок 
оказавшего Давиду в Маханаиме целый ряд услуг и сопровождавшего его до Иордана, 
царь стал уговаривать отправиться вместе с ним в Иерусалим, причем обещал ему 
воздать его седине всякий почет и заботиться о нем и ходить за ним, как за 
родным отцом. Верзелей, однако, стал отказываться от этого предложения, 
ссылаясь на тоску по своим домашним и по обычному своему образу жизни, а также 
указывая, что он, восьмидесятилетний старик, уже не может гнаться за 
удовольствиями, но думает только о смерти и могиле, ввиду чего и просит сделать 
ему одолжение – отпустить его домой, сообразно высказанному им желанию. Ведь в 
его возрасте, говорил он, уже не могут прельщать человека ни пища, ни питье, да 
и слух у него уже настолько испортился, что он не в состоянии радоваться игре 
на флейтах и звукам других музыкальных инструментов, которыми развлекаются 
царские сотрапезники.
      Так как Верзелей столь настойчиво просил Давида разрешить ему 
возвратиться домой, царь сказал: «Хорошо, тебя я отпущу, но за то предоставь 
мне сына своего Ахимана; с ним я буду делить свои богатства». Тогда Верзелей 
оставил у Давида сына своего, поклонился царю, пожелал ему полной удачи во всех 
его предприятиях и возвратился к себе домой. Давид же прибыл в Галгал, склонив 
на свою сторону уже половину всего народа и колено Иудово.
      5. В Галгале с большими массами народа явились к нему также и главные 
старейшины страны и стали высказывать неудовольствие по поводу того, что колено 
Иудово отправилось к Давиду без предварительного о том оповещения их, тогда как 
было бы гораздо уместнее им всем вместе, по общему соглашению, уст