утверждения, исходящие от победителей в войне 
всегда многократно преувеличены. Первое время после конца войны все, в чьих 
руках была власть, были заинтересованы в как можно более ярком живописании 
злодеяний гитлеровской Германии в отношении евреев. Прежде всего, сами евреи, 
закреплявшие за собой позицию «вечно несправедливо гонимых», так что вплоть до 
нашего времени наиболее действенное возражение против попытки реально оценить 
их роль — «значит, вы одних взглядов с Гитлером». Также и коммунистическая 
власть в СССР, которая могла указать на неисчислимые злодеяния гитлеровского 
режима, от которого она спасла мир, чтобы заставить замолчать протесты против 
установления этой власти в Восточной Европе. Наконец, западные демократии, 
пресса которых находилась под сильнейшим еврейским влиянием. А возражать в те 
годы никто бы и не посмел.
      Поэтому точные, численные данные о еврейской «Катастрофе» вряд ли могут 
внушать доверие, но громадная катастрофа, несомненно, постигла тогда евреев 
(как и многие народы Европы). Вероятно, катастрофа восточно-европейского 
еврейства имела такой же масштаб, как и средневековые бедствия евреев времён 
«чёрной смерти» или восстания «Пастушков». Мне, честно говоря, не понятна 
позиция тех, кто оспаривает «каноническую» цифру в 6 миллионов уничтоженных 
нацистами евреев. Одни из них отрицают существование газовых камер, но, 
собственно говоря, чем лучше выстрел в затылок? Другие оспаривают саму цифру в 
6 миллионов, подчёркивают, что потери других народов были часто не менее 
трагическими, чем у евреев. Такое утверждение представляется вероятным — по 
причинам, о которых я говорил. Но разве, если окажется, что убитых было «всего» 
2 миллиона, то это снимет остроту проблемы? Однако, в любом случае, мужество 
этой небольшой группы, преследуемой по всему миру, внушает уважение. Заведомо, 
далеко не все они являются немцами, пытающимися забыть неприятный эпизод своей 
истории, доказать, что была «обычная война». Например, одним из первых был 
француз Рассинье, участник Сопротивления, попавший за это в немецкий концлагерь.
 Да и борются они, в любом случае, за освобождение от произвольно накладываемых 
запретов, за свободу научного исследования и человеческой мысли вообще.
      Произошедшая трагедия, конечно, оказала влияние на отношения евреев с 
другими народами, влияние, которое ещё долго будет давать себя знать.
      Нам трудно вообразить те мучительные и болезненные переживания, которые 
вызывали в еврейской душе воспоминания о трагедии, разразившейся во время войны.
 Намёк на них сквозит в публикации, появившейся в еврейском самиздатском 
журнале «Евреи в СССР». Хотя, по-видимому, появилось довольно много выпусков 
этого журнала, принимаются какие-то меры к тому, чтобы он оставался в очень 
ограниченном круге читателей. Во всяком случае, автору удалось познакомиться 
лишь с двумя выпусками. В одном из них за № 15 (июль-сентябрь 1977 г.) 
приведена часть перевода (начало в №№ 9-13) произведения М. Элнинса «Закалённые 
яростью». Там рассказывается о созданной в 1945 г. в Западной Европе еврейской 
организации ДИН, имевшей целью месть немцам за преступления против евреев. 
Организация имела своих людей в военной администрации всех оккупирующих держав, 
снабжавших ДИН информацией, подложными документами и военной формой. Первая 
акция была направлена против тайной организации немецких подростков, 
припрятавших в лесу оружие, собиравшихся по ночам в лесу со знаменем у костра. 
140 подростков были перебиты автоматами и гранатами. «…За что? Об этом надо 
спрашивать кого-то другого». Далее следует описание ряда таких акций.
      
      «Они прихватили особой Шварца и по дороге оставили его с перерезанной 
глоткой…»
      
      
      «Они допрашивали Ветцеля два дня, а затем утопили…» и т. д.
      
      
      «Они совершенно открыто подъезжали к дому человека, которого хотели 
поймать, или шли к месту его работы, или просто останавливали его на улице. 
Командир группы предъявлял своё удостоверение (фальшивое удостоверение, 
полученное через своих людей в оккупационных войсках) и человеку сообщали, что 
его вызывают в штаб для стандартного допроса. Чаще этого было достаточно. Если 
человек упорствовал, тогда его просто били по голове и втаскивали в машину».
Захваченным немцам обещали сохранить жизнь, если они выдадут других 
скрывающихся нацистов, грозя, что «если он солжёт, то его ждёт мучительная 
смерть».
      
      
      «Его всё равно убивали. Конечно, это было не по правилам крокета, но ведь 
они и не играли».
      
      
      «Способ убийства зависел от обстоятельств, но чаще всего это было 
удушение».
      
      
      «Их, действительно, учили и когда-то они в это верили, что вина бывает 
только конкретная, между человеком и человеком. Но годы научили их другой 
правде, и кровь 6 млн. евреев кричала о другой действительности».
      
      
      «Сотни тысяч немцев принимали прямое участие в уничтожении европейских 
евреев; это было делом рук целого народа, и поэтому возмездие должно было быть 
прямо связано с размерами содеянного зла».
      
      
      «Итак, они начали убивать немцев, не зная, в чём состоит их конкретная 
вина, а зная только, что эти люди принесли смерть и пытки еврейскому народу».
      
      
      «Теперь они вспоминают это как „первый охотничий сезон“. Они выследили и 
убили более сотни людей. Никто из тех, кто попал в руки ДИН, не ушёл».
      
      Однажды, проникнув в похищенной военной форме и с фальшивыми документами 
в лагерь, где содержались интернированные офиц